Находка на станции Стрельна
Шрифт:
Орлов не обращал внимания на последние слова хозяйки.
– Извините великодушно, но я – агент столичной сыскной полиции и имею к вам несколько вопросов.
– Опять мой Сергей что-то совершил?
– Вот о нем и пойдет речь.
– Значит, снова набедокурил, и что на этот раз? – по лицу дамы промелькнула тень беспокойства.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Семь дней тому.
– Он учится в гимназии здесь, в Кронштадте?
– Совершенно верно, но я отослала его в Петербург. Там надо было оформить несколько бумаг по поручению моего брата. Самой мне стало дурно, я отправила Серёжу.
– На сколько дней он отправился в столицу?
– На два-три.
– Вы не интересовались, почему он задержался там?
– Нет, иногда вместо нескольких дней он задерживался там дольше. Понимаете, там квартира моего брата. Молодым хочется иногда немного отвлечься от родительской опеки, вот я и не препятствовала тому, что он задерживался там. Тем более что он всегда присылал телеграммы.
– Так было и в этот раз?
– Да, но вы, господин штабс-капитан, объясните, что все-таки произошло с моим мальчиком? Он посажен под арест?
– Госпожа Мякотина, боюсь, дело обстоит гораздо хуже, – Василий Михайлович остановился и посмотрел в окно, не мог себя пересилить и взглянуть в глаза вдове.
– Господин Орлов, – повысила голос Мария Алексеевна, – что стряслось с Серёжей, в какую историю он попал?
– Вы можете проехать в столицу, чтобы опознать молодого человека, найденного вчера убитым?
Лицо хозяйки перекосилось, она прикрыла рот рукой, глядя на гостя испуганными глазами.
– Нет, нет, – сделал попытку успокоить Марию Алексеевну Орлов. – Может быть, это не ваш сын, при нем не было документов, а только квитанция об отправленной телеграмме.
– Серёжа… – только и произнесла вдова, но потом взяла себя в руки, лицо стало непроницаемым, словно гипсовая маска. – Когда надо… опознать? – голос стал хриплым до неузнаваемости.
– Если возможно, то сегодня или завтра.
– Хорошо, но я, видимо, не перенесу вида… моего сына, – она запнулась, и на глазах выступили слезы, но быстро взяла себя в руки. – Поедет Венедикт.
– Венедикт?
– Да, это мой средний сын, он на год младше Серёжи, – Мякотина вновь запнулась.
– Когда он сможет приехать?
– Завтра с утра… Первым пароходом.
– Я напишу адрес сыскного отделения.
Мария Алексеевна промолчала.
– Скажите, госпожа Мякотина, у Сергея были приятели в Петербурге?
– В доме, где находится квартира брата, Серёжа был дружен с сыном статского советника Нартова.
– А здесь, в Кронштадте?
– Не могу сказать, но, скорее всего, нет. У нас никто не бывал, приходили мальчики только к Венедикту.
– Ваш брат проживает в столице?
– Нет, – устало проговорила Мария Алексеевна, сраженная новостью, принесенной Орловым. – Мой брат имеет квартиру здесь, в столице, на Сергиевской, в доме господина Ромолова, сам же проживает в имении в Херсонской губернии.
– Квартира пустует?
– Нет, там постоянно живет прислуга брата.
– Не скажете, какие бумаги должен был оформить Сергей?
– Толком не знаю, что-то у поверенного, Николай Алексеевич хотел, чтобы Сергей пошел по юридической стезе, поэтому и давал иногда поручения моему сыну, – госпожа Мякотина приложила к глазам платочек.
– Не подскажете фамилию поверенного?
– Подгородецкий, он ведет все наши дела в столице.
– Я могу поговорить с Венедиктом?
– Можете, но он сейчас в гимназии, – и упавшим голосом добавила: – Где учился вместе с Серёжей.
– Простите за трагическую весть, но, может быть, найден не ваш сын… Не буду более тратить вашего времени. Позвольте последний вопрос, – штабс-капитан поднялся, – имя, отчество вашего брата?
– Николай Алексеевич Ребров.
– Разрешите откланяться, – Василий Михайлович кивнул головой и направился к выходу.
Хотя до отправления парохода оставалось время, штабс-капитан решил не возвращаться в гимназию, а завтра не только предъявить тело для опознания Венедикту, но и переговорить с ним. По дороге он остановился, словно перед ним появилась невидимая стена, и направился в обратном направлении, в гимназию.
Тот же дворник делал вид, что занят делом, исподлобья взглянул на гостя и снова лениво провел метлой по двору, выложенному булыжником.
Господин Добронравов встретил посетителя уже не так любезно, а недобрым взглядом, не сулящим ничего хорошего.
– Я вас слушаю, господин Орлов, – процедил инспектор сквозь зубы, словно испытывал зубную боль.
– Мне хотелось бы получить ваше разрешение на беседу с одним из ваших воспитанников.
Иван Ильич смилостивился, даже лицо подобрело, что сыскной агент не требует, а просит разрешения. Поначалу Добронравов решил отказать настойчивому штабс-капитану, а потом решил, что лучше с полицейским управлением не искать ссоры. Пусть разговаривает, неужто от этого дисциплина в порученном заведении станет хуже?
– И с кем из моих воспитанников?
– С Венедиктом Мякотиным.
Инспектор объяснил, где найти класс, в котором в данную минуту проходил урок математики, где присутствовал Венедикт Мякотин. Учитель позволил Венедикту выйти из класса только после того, как Орлов сослался на позволение инспектора гимназии.
Брат Сергея Мякотина оказался довольно высоким мальчиком с нескладной фигурой. Серые глаза с удивлением уставились на незнакомца, вопрошая, что тому понадобилось, вроде бы провинностей за ним нет.
– Венедикт, я – агент сыскной полиции штабс-капитан Орлов, – начал Василий Михайлович.
Мальчик вжал голову в плечи.
– Мне хотелось бы поговорить о твоем брате.
– Каком? – Лицо Венедикта оживилось от облегчения, что речь пойдет не о нем, но тень беспокойства осталась.
– Что каком?
– Каком брате – о Сергее или Мише?
– Ах это, – только сейчас Орлов сообразил, что у госпожи Мякотиной три сына, – о Сергее.
Венедикт кивнул головой, но глаза недобро засветились.