Находка на станции Стрельна
Шрифт:
– Отчего? – казалось, что штабс-капитан искренне удивился.
– Минуту, – Иван Ильич поднялся с кресла, приблизился к столу, открыл толстую тетрадь, полистал ее и с обрадованным видом подошел с какой-то бумагой к сыскному агенту.
Василий Михайлович взял бумагу оказавшуюся телеграммой:
– Третьего дня мне принесла ее госпожа Мякотина.
Орлов прочел текст, потом посмотрел на адрес «Наличная улица, дом 15, квартира 5, Марии Алексеевне Мякотиной».
– Кто вам принес телеграмму?
– Госпожа Мякотина.
– Вы сказали, третьего дня?
– Так,
– Что-нибудь при этом говорила?
– Добавила, что Серёжа заболел.
– Понятно, а что вы можете сказать о воспитаннике?
– Почти ничего, – Иван Ильич присел на соседнее кресло. – Талантами Сергей не блещет, посредственные оценки по всем предметам.
– Про поведение что-либо можете сказать?
– К сожалению, ничего.
– Может быть, подскажете, с кем он дружен в гимназии.
– Увы, – Добронравов развел руками, потом добавил: – Вы мне все-таки скажете, что случилось?
– Не хотелось бы вас пугать, – Василий Михайлович подбирал слова. – Но мне кажется, что вы лишились своего питомца.
– Он что-то совершил противозаконное?
– Хотелось бы, чтобы я ошибался.
– Так что же случилось с Мякотиным?
– Не хотелось бы вас огорчать, но мне кажется, что Сергей мертв.
– Такого просто не может быть.
– Может, – тяжело вздохнул штабс-капитан, решивший, что инспектор кронштадтской гимназии заслуживает знать правду, – вчера утром у станции Стрельна найден труп молодого человека, и мы предполагаем, что этим человеком может быть Сергей Мякотин.
– Он опознан?
– К сожалению, нет, повреждено лицо.
– Может быть, ошибка?
– В кармане гимназической формы найдена квитанция, свидетельствующая, что молодой человек отправил телеграмму, текст которой вы мне показали.
– Если вы ждете, что я могу что-то добавить к сказанному о Сергее, то напрасно, я все о нем вам сказал. Учителя тоже не смогут вам добавить ничего нового.
– Неужели ничего?
Добронравов задумался, потирая пальцами переносицу.
– Ничего, повторюсь, добавить не смею, ведь Мякотин ничем не блистал. По поводу дружбы Сергея с соучениками добавить ничего не могу, насколько я знаю, он был необщителен.
– Позволите поговорить с учениками?
– Извините, но позволить не могу. Мне не хотелось бы ненужных слухов в гимназии, тем более что ничего нового вы не узнаете. Мне службой предписано знать всех учеников, их чаяния и даже мысли, вот поэтому для вас будет пустой тратой времени, а для меня лишними слухами.
– Но все равно в гимназии рано или поздно станет известным о смерти ученика старшего класса.
– Поверьте, я сумею преподнести сей печальный факт в выгодном для гимназии свете.
Орлову так и хотелось добавить «для вас», но он сдержался, поднялся с кресла, откланялся и вышел. Только на улице он вспомнил, что не спросил инспектора, как пройти на Наличную улицу.
Дворник топтался во дворе, словно на самом деле стоял на посту. Он-то и объяснил сыскному агенту, что здесь недалеко: пройти вдоль крепостной стены по Северному бульвару до Чеботарёвой улицы, потом направо, и предстанет Наличная во всей красе.
– Далеко ли? – поинтересовался Орлов.
– Нет, барин, рукой подать, – ответил страж входной двери.
И на самом деле до искомого дома штабс-капитан дошел за четверть часа. Поднявшееся солнце дарило тепло и слепило глаза, небо не предвещало плохой погоды, ни единого облачка не проплывало по голубому океану.
Глава шестая
Кронштадтские визиты
Мария Алексеевна Мякотина занимала на Наличной улице двухэтажный деревянный дом, доставшийся от почившего в бозе восемь лет тому супруга, статского советника, служившего по морскому ведомству. Пенсия мужа позволяла едва сводить концы с концами, если бы не помощь родного брата, жившего в большом поместье где-то на юге России, где тот имел, кроме пахотных земель, огромное стадо коров.
Дом Мякотиных пятью окнами смотрел на Наличную улицу, небольшую и уютную.
Штабс-капитан остановился перед входом, ему не нравились такие минуты, когда приходилось приносить обитателям плохие вести. Особенно такие, когда речь идет о возможной смерти сына. Василий Михайлович лелеял надежду, что госпожа Мякотина отмахнется от такой вести и с улыбкой произнесет: «Господь с вами, Сергунчик сегодня только отбыл в столицу».
Звонок глухо зазвенел внутри дома. Через несколько минут дверь распахнулась, представив взору Орлову совсем молоденькую девушку в белом переднике. Она улыбнулась статному, довольно привлекательному мужчине.
– Добрый день, – ее голос звучал звонким колокольчиком.
– Могу ли я видеть госпожу Мякотину? – Василий Михайлович по армейской привычке приложил руку к головному убору.
– Как о вас доложить?
– Штабс-капитан Орлов по частному делу.
– Подождите минутку, я доложу, – девушка отступила в сторону, пропуская Василия Михайловича в коридор. Не миновало и одной минуты, как девушка вернулась:
– Мария Алексеевна вас примет, разрешите ваше пальто.
Хозяйка оказалась дамой лет сорока с густой шапкой темных волос, в которые вплелись едва заметные седые пряди. Она с интересом посмотрела на гостя с военной выправкой.
– Чем могу быть вам полезна? – спросила женщина после приветствия. – Присаживайтесь, – она указала на диван, стоявший напротив кресла, в котором она сидела. – С кем имею дело?
– Простите, что не представился, – гость поднялся, – штабс-капитан Орлов. Госпожа Мякотина, – Василий Михайлович прикусил губу, так не хотелось быть вестником смерти, – скажите, у вас есть дети?
Хозяйка поначалу опешила, левая бровь непроизвольно поднялась вверх.
– Да, – после некоторой паузы произнесла она и добавила: – Странный вопрос.