Наизнанку

Юнина Наталья

— Конечно, — захлопываю дверь и сажусь за руль. Завожу машину, но Марина вдруг кладет свою ладонь на мою руку.

— Стой.

— Что?

— Раздевайся.

— Не понял.

— Раздевайся, говорю. Буду тебя насиловать, — с улыбкой произносит Марина. Мы сейчас ролями поменялись?

— Ты бухнула перед нашей встречей или это в тебе говорит бокал вчерашнего вина? — непонимающе уставился на Марину.

— Перед нашей встречей я пила только какао. Да мне просто надо знать, что на тебе надето. Если снова рубашка, то придется переодеться. Она сегодня совсем не к месту, — Марина сама тянет ко мне руку и расстегивает молнию. — О! Белый джемпер. Да вы, Марк

Михайлович, помешаны на белом цвете. Но мне нравится. Идеально подходит для нашего времяпрепровождения. Можем ехать, — протягивает мне бумажку с адресом. — Ну что вы на меня так смотрите?

— У тебя хорошее настроение?

— Вполне.

— Это хорошо. Я совсем забыл, это тебе, — тянусь на заднее сиденье, беру цветы и протягиваю Марине.

— Неожиданно, — и не говори, так неожиданно ощущать себя подростком и ждать как отреагируют на твои цветы. — Не нравится?

— Очень нравится. Без шуток. Только как они простоят полдня без воды? Жалко же.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, — трогаюсь с места и выезжаю из двора. — Куда мы едем, кстати?

— Пусть это будет сюрпризом. Мы должны посетить три запланированных мною места и у нас все должно идти по графику. На последнее место назначено конкретное время, так что делаем все, как я скажу.

— Мы точно идем на свидание?

— Безусловно. Надеюсь, тебе понравится, хотя я почти уверена, что тебе понравится. Сначала это будет что-то сродни «что за детский сад», но думаю со временем ты оценишь.

— Ты меня пугаешь. Можно нескромный вопрос?

— Попробуй.

— У тебя парень был когда-нибудь?

— Был, когда я была в десятом классе. Я даже думала, что влюблена в Антона.

— И?

— И этот гад переехал в другой город.

— Десятый класс, это сколько тебе было?

— Пятнадцать.

— Понятно, — значит точно девочка. Отчиму я так понимаю все же не перепало счастье завалить малолетку в постель. Как же спросить про отчима, вроде и портить ничего не хочется, но узнать, что же там было в семье надо. Оставшуюся часть пути Марина почти молчала, только изредка спрашивала какие-то несущественные вещи. Но что меня радовало, так это любование обычными цветами. Так и хотелось спросить, чего она их нюхает все время, ведь не пахнут ничем.

— Что-то не так?

— Ты о чем?

— Вы на меня странно смотрите, Марк Михайлович. Влюбились что ли?

— Во-первых, прекрати перескакивать на отчество. Во-вторых, я смотрю на то, как ты нюхаешь цветы, которые совершенно не пахнут.

— Они пахнут конфетами. Можно здесь припарковаться, ближе точно не будет мест.

— Как скажешь.

Паркуюсь и мы выходим из машины. Проходим метров триста и останавливаемся около места назначения.

— Ты серьезно?!

— Вполне. У меня уже билеты куплены. Пойдем, — сама берет меня за руку и ведет внутрь. Минуты две я нахожусь в некой прострации, до тех пор, пока Марина не наступает мне на ногу.

— Ты зачем это сделала?!

— Чтобы ты проснулся. Ну неужели все так плохо? Иногда надо делать вид, что понравилось, а то ведь вам так и не перепадет затащить меня в постель, Марк Михайлович.

— Я тебя просил меня так не называть?

— Завтра в девять утра ты все равно им станешь. Принимайте это за сексуальную игру, папенька. Говорят, роли возбуждают.

— Доченька, закрой свой прекрасный ротик, мы еще обычные роли не примеряли, а тебе уже в папеньку играть захотелось. Ладно, дочь моя, объясни, что мы здесь делаем?

— Стоим на ножках. Пройдемте в следующий зал, папенька, раз этот вам не по вкусу.

Иду вслед

за Мариной, и мы оказываемся в пончиковом раю. Подумать только, она привела меня в «Сладкий музей». Тридцатидвухлетнего мужика…. Хотя надо признать в зале далеко не только дети, видимо таких чудаковатых хватает. Никогда не видел такого количество розового цвета за несколько минут.

— Сфотографируй меня, как будто я кусаю пончик, — Марина дает мне свой мобильник, и я щелкаю ее с букетом в руках, «поедающую» огромный пончик. — А теперь меняемся местами, давайте, папенька, свой мобильник.

— Лапа моя, не переигрывай, — подхожу к пончику и, святые ежики, делаю тоже что и Марина.

— Улыбнись, чего ты такой напряженный? Расслабься, — как ей объяснить, что я не понимаю, что мы здесь делаем?

На третьем по счету зале я понял, это рай для любителей розового и сладкого. Фигуры мороженого, сладких улиток, сахарной ваты, розовых пони и не менее розовой коровы. Спрашивается куда мне столько фотографий? Да и не дай Бог кто увидит это детское безобразие-засмеет.

— Смотри, как классно, — Марина указывает на розовые качели с «сахарной ватой» на верху. И вправду забавно. — Давай покачаемся, — ну а чего бы не покачаться, если я уже фотографировался с розовым пони и висящими розовыми бананами. Сажусь на качели, в надежде, что они таки выдержат мой вес. — Я привела тебя сюда не для того, чтобы поглумиться или посмеяться, и я не знала, что здесь так много розового, — усмехается Марина, раскачиваясь на качелях. — Я хотела, чтобы ты представил себя пятилетним мальчиком, который был лишен этого, иногда полезно окунуться в детство и почувствовать себя счастливым ребенком. Держи, — Марина протягивает мне кулек с конфетами. — Из всех наших разговоров я уловила одну суть-ты сладкоежка. Когда рассказывал о елке в детском доме, ты ждал конфет. На краденные деньги купил конфеты, хотя твой отец уже тогда был в состоянии тебе их купить, и наверняка это делал. На рабочем столе шуточная записка «Уважаемые пациенты, не дарите мне чай или кофе. Достаточно шоколадных конфет». И да, ты постоянно ждешь кексы. Просто подсознательно тебе этого не хватает, и ты хочешь восполнить то, чего у тебя не было до тех пор, пока тебя не взяли в семью. Вот как-то так, — поворачиваюсь к Марине, которая произнесла все это на одном дыхании и не пойму, меня бесит ее речь или наоборот восхищает то, что она, в отличие от типа интересующихся моей жизнью девушек, заполнила такие детали?

— В психолога решила поиграть? Ну так закончи рассказ про своего отчима, может мне тоже хочется составить картину твоей травмированной юности, — вот зачем я это сейчас сказал?!

— Пойдем, дети уже на нас косятся. Заняли качели взрослые детины.

— Ну вот ты как раз за мою дочь и сойдешь, — встаю с качели вместе с Мариной. — Ну так что, не расскажешь? Например, куда смотрела твоя мать, пока ее муж тебя домогался.

— Пойдем к следующему пункту назначения, а по дороге расскажу, — без тени злости и раздражения произносит Марина, снова вдыхая запах цветов. Да что с ней сегодня не так, кто ее по голове шандарахнул?!

— Напомни-ка мне, а сколько еще таких адресов?

— В зависимости от того, как вы будет себя вести, Марк Михайлович. Ну в последнее место мы заедем только в одном случае, если у вас есть приличное количество шелестящих бумажек. Я про деньги, если ты не понял. Даже при большом желании, я бы не смогла себе позволить такое удовольствие. Итак, в место номер два мы идем ножками. Понимаю, что вы, папенька, привыкли пристраивать свою пятую точку в удобный салон автомобиля, но ходить тоже надо.