Наизнанку
Шрифт:
Мы забираем сахарную вату, фанту и идем к диванчикам…розового цвета. Да что за день такой сегодня? Откуда столько розового?! Еще и вата розовая, и платье Маринино тоже бледно-розовое. Осталось только встретить купидона с розовыми крыльями, который прямиком выстрелит мне в задницу розовой стрелой. Покойся с миром, розовый Марк Михайлович. Опускаю свою пятую, ещё не простреленную, точку на диван. Марина тут же кидает мне влажные салфетки, вместе с лосьоном, по запаху явно со спиртом. Молодец, лапочка, гигиена наше все. Обработав руки, принимаюсь за сладкую вату. Спрашивается, куда мне еще сладкое? Это перебор даже для такого как я, но почему-то смотря
— Маринка-хитрая холестеринка, давай не пойдем на сеанс, а поедем ко мне домой? — Озеров, ну придурок, зачем ты это ляпнул?!
— Нет. Сначала сеанс, потом место номер четыре и потом уже домой.
— Ты к себе домой, я к себе?
— Посмотрим, — ну это несомненно прогресс. — Доедаем вату и мне надо срочно решить вопрос с цветами. Им нужна водичка, — так и хотелось сказать в ответ, что мне тоже много чего нужно, спасибо, что вовремя промолчал. — Я в туалет, там наверняка очередь.
— Цветы-то оставь, чего ты с ними носишься.
— Ага, — встает с дивана, берет стакан с фантой и идет в сторону уборной. Странное дело, платье на ней совершенно не в моем вкусе. Ну разве что пуговицы на груди смотрятся симпатично, в остальном же, в сочетании с белыми кедами-это все спортивный стиль, который я совершенно не приемлю в женщинах. Но мне нравится. Самым настоящим образом нравится то, что я вижу. Может и вправду она меня чем-нибудь приворожила? Я же понимаю, что она не красавица в общепринятом смысле слова, чем же она меня так зацепила, что с каждым днем хочу ее все сильнее и сильнее.
Смотрю на часы, до сеанса пять минут. Встаю с дивана, прихватываю цветы и иду в сторону уборных. Ясно, тетки как всегда не дремлют, очередь из пяти человек. И Марина крайняя.
— Лапа моя, ты точно хочешь пи-пи? — шепчу Марине на ухо. — Мы опоздаем на сопливо-розовую мелодраму, если ты будешь ждать свою очередь.
— Я совершенно не хочу пи-пи, — также шепчет мне на ухо, сдерживая улыбку. — Мне нужно набрать воду в стаканчик для цветов.
— Делов-то, пошли в мужской, он как всегда не занят, — подталкиваю Марину вперед и открываю дверь. Сам захожу вместе с ней и закрываю дверь.
— А зачем мы зашли сюда вместе? — непонимающе уставилась на меня Марина.
— Ты воду наливать, а я писать.
— Не смешно, — Марина выливает остатки напитка в раковину и заполняет стакан водой. — Кстати, я купила билеты не на сопливую мелодраму, а на дурацкий боевик, — поворачивается ко мне и протягивает стакан, в который я ставлю цветы.
— Марин, — забираю стакан с цветами и ставлю на тумбочку рядом с раковиной. — Никогда бы не подумал, что это скажу, но ты идеальная девушка. Никто и никогда не делал для меня ничего такого.
— Идеалов не бывает. У нас сеанс сейчас начнется, — стучит
— По хрен, — хватаю Марину за талию, приподнимаю вверх и опускаю на столешницу. Господи, какая же она тоненькая, эта последняя мысль, которая пронеслась в моей голове, перед тем как я зарылся руками в ее волосы и притянул к себе. Как какой-то оголодавший зверь набросился на ее шею, вдыхая сладкий миндальный аромат.
— Щекотно.
— Что? — отстраняюсь от ее шеи и заглядываю в смеющиеся глаза.
— Щекотно говорю, ты немного колючий, — прикладывает ладошку к моей щеке и водит ею. — И непозволительно красивый. И не стыдно было таким родиться?
— Стыдно у кого видно, а я еще штаны не снял.
— Аааа, понятно. Значит за то, что в штанах стыдно. Ну правильно, нельзя же везде быть таким хорошеньким.
— Нарываешься, Марина Евгеньевна. Я же не всегда могу быть таким добрым и терпеливым. Никогда не говори ни одному мужику таких слов. Я приму за шутку, а другие нет.
***
Хотелось бы мне сказать, что с другими я не позволяю себе таких вольностей, но не успела ничего ответить, как Марк снова притянул меня к себе и накрыл мои губы своими. Конечно, можно сколько угодно строить из себя не пойми кого, но глупо не признать самой себе, что мне нравится прикосновения этого наглого и самоуверенного гада. Я сама тяну его на себя, жадно вдыхая его запах. Из своего небогатого опыта могу сказать только одно, это мало похоже на романтический поцелуй, коим меня должны соблазнять, ощущение, что Марк меня поглощает как будто в первый и последний раз. Мне чертовски приятно, но не хватает дыхания, я не натренированная как некоторые. Как же от него приятно пахнет, бьется очередная мысль в моей голове, ну нельзя же таких мужчин создавать. Природа, куда ты смотрела?! Вот только природа как будто еще больше насмехается надо мной, когда Марк отстраняется от моих губ. Разочарованно смотрю на улыбающегося юбочника, глотая воздух и не знаю, что сказать. Да, мне вроде как не хватало дыхания, но и останавливаться окончательно я не хотела.
— Ты… ты….ко..
— Козинак, я помню, — шепчет мне на ухо самый настоящий козинак, откидываю голову, когда его губы начинают лихорадочно целовать мою шею. Марк не теряя времени хватается за мои пуговицы на платье. Не знаю, как у него получается так быстро расстегнуть их одной рукой, но через считанные секунды я уже ощущаю, как его пальцы ловко проникают под бюстгальтер и прикасаются к моим соскам, которые моментально твердеют. — Ничего не говори, — шепчет и тут же вновь целует мою шею. Когда Марк начинает сжимать мою грудь и перекатывать между пальцами чувствительный сосок, я сама неосознанно обхватываю его ногами и сильно сжимаю его плечи. Черт, что со мной творится?! Я в общественном туалете кинотеатра, сижу возле грязной раковины, снаружи наверняка кто-то из мужчин просится в важное стратегическое место!
— Марк, стой, — еле произношу я. Накрываю его руку своей ладонью и пытаюсь ее убрать. — Остановись, пожалуйста, — он разочарованно отстраняется от моей шеи и смотрит на меня с укором. Непослушными руками начинаю застегивать пуговицы и у меня это получается с трудом.
— А что сейчас не так? А, Марина? Ой точно, как же я мог забыть, это НЕПРАВИЛЬНО! — восклицает Марк и отходит от меня на шаг. Я тут же слезаю и поправляю платье. — О! Вспомнил. До брака нельзя, да? Тебя помидорами закидают и метлой отхлестают. Ай-ай-ай, падшая Маринка. Сжечь грешницу, а меня на кол рядом с тобой. Да? Что я еще забыл?