Наказание
Шрифт:
– Это что такое? – расспрашивал Ваганов.
– Это общага шевцовская. Он тебе фирму показывал, помнишь? Так вот к той фирме вот это жилье прилагается. Построено на частные средства его батяней. Общага предназначена для сотрудников фирмы, но чего не сделаешь для друзей…
Ваганов подскочил:
– Ты и этот фраер – друзья?!
– Много ты понимаешь! Я тебе жилье халявное пробил, тебе не все ли равно, чье оно и откуда?
Наконец Максим спустился и дал команду всем идти за ним.
Комнаты в общежитии Максима есть одиночные, рассчитанные на одного человека или супругов без детей, и семейные – для семьи или мамы с детьми. Семейные напоминали гостиничный номер «люкс», когда в одной комнате совмещаются две. Все они обставлены фирменной мебелью, в каждой имеется телевизор, стол, диван и шкаф; на окнах висят жалюзи, на стенах и на полу – дорогие ковры. Коридоры были неширокие, но на каждом располагалось несколько санузлов. Вместо кухни на шестом этаже, незаселенном, находилась просторная столовая, там же разместились буфет и кафетерий. Первый этаж тоже был не жилым: там были отведены места для вахты, гардероба, бухгалтерии и завхоза. На каждом этаже располагались инженеры по технике безопасности и персонал, следивший за порядком на этаже. В холле висел список Правил внутреннего распорядка. Правила полгалось соблюдать всем в строгости и точности. Нарушители правил подвергались различному наказанию вплоть до выселения.
Комнатки были уютные и свежие – за чистотой здесь тоже зорко следили. Но Ваганову его комната не понравилась. Он сравнил, что это будто с одной кичи на другую.
– Да, браток, – подначил Завьялов, – тесноватые нам хоромки достались. Но уж чем богаты, тем и рады.
– И что, это жилье бесплатное? – не верил Ваганов.
– Совершенно. По всем вопросам проживания обращайтесь напрямую ко мне, – убеждал Максим. – Но правила советую почитать. Слишком шумных и буйных долго не держу. Питание трехразовое в столовой. Время указано конкретное. Опаздывать не рекомендую, так как опоздавший покупает еду самостоятельно и платит за это отдельно. В столовой бери задаром все, что хочешь.
– У тебя здесь все так халявно живут? – обеспокоился Башков.
– Нет, только друзья. Работники платят за жилье как за коммуналку. Еще вопросы есть? Нет? Тогда я пошёл, а вы устраивайтесь.
«У него с головой не в порядке», – догадался Ваганов.
3. Девушка
Ваганов не спеша шагал вдоль Олимпийского проспекта и смачно дымил сигаретой, затем свернул на Садовое кольцо. Там и увидел невысокую белокурую девушку. Она шла ровным шагом, одиноко и неспешно, как будто чуть грустная или задумчивая. Она была стройная с яркими синими глазами, с хорошеньким личиком, лет двадцати, не больше. Ее золотистые волнистые волосы были собраны на макушке в оригинальный хвост. На нежном почти детском личике вовсе не было косметики. Одета девушка была в блестящий юбочный костюм, в капроновые колготки телесного цвета, прекрасно украшавшие ее словно выточенные ножки, обутые в модные босоножки. У Ваганова при виде нее аж слюнки потекли; рот у него произвольно открылся и округлился. Застоявшийся в тюремном стойле великовозрастный жеребец мимо такой крали пройти не смог. Он не сдержался и любезно окликнул ее.
Но она не обернулась.
– Девушка-а! – повторил навязавшийся уголовник.
Она, наконец, обратила внимание.
– У вас колготка порвалась, вон там, – Ваганов показывал пальцем, где.
Барышня вздрогнула:
– Где?
– А вон… Или нет? Значит, мне показалось. Ну, такое тоже бывает. Девушка, хорошая, не подскажете, в какой стороне проспект Шмидта?
– Ой, это вы не туда идете… Вам совсем в другую сторону.
– Вы меня не проводите? Буду очень признателен.
Барышня подняла на Ваганова глаза и тут же отвела их в сторону. Ваганов ей понравился. Он был весьма хорош собою, даже красив, высокий, темноволосый, с карими глазами, прекрасно сложен. Стройный, одет опрятно и ухоженно. Его красивой внешности и обаяния нельзя было не заметить. На вид ему было не больше двадцати пяти. Она захотела познакомиться, но в то же время стеснялась. Перед ней стоял настоящий сердцеед! Только одно портило эту красоту: наколки. Синие метки, местами украшавшие его тело, в том числе и руки, чести ему не делали.
– Пожалуй, не стоит, – неохотно отказалась спутница. – Я занята.
– Не важно. Давайте просто так поговорим, я не люблю молчать в дороге. Меня Юра зовут, а вас?
– Таня, – вежливо ответила девушка.
– Будем знакомы. Нам с тобой по пути?
– Увы, нет. Проспект Шмидта в другом конце Москвы.
– Да черт с ним, с проспектом и со Шмидтом. Составь мне компанию. Дай до дома проводить. Погода хорошая.
– Да, хорошая. И я решила пройтись.
– Вот и славно. А я просто мимо шел. И подумал, почему бы не составить компанию.
Но едва его грубая ручища прикоснулась к ее нежной ладошке, Таня ощутила во всей своей плоти что-то неприятное. Она вся поёжилась и выдернула руку.
– Не надо этого. Пожалуйста.
Ваганов начал раздражаться. Ему захотелось громко крикнуть: «Ах вот мы какие нежные!» Но сказал он другое.
– Смотрю я, ты идешь такая одинокая, грустная, но чертовски хорошенькая! Я и подумал… А еще говорят: Франция, Париж, женщины! Все туфта! Россия, Москва, девушки! Я даже не думал, что у нас есть такие красавицы!
– Ты москвич?
– А что, тебе непременно москвич нужен? Нет, я не москвич, я «жигуль»! – Он засмеялся. – Нет, я из провинции. Из Рязани.
– Что в Москве делаешь – не спрашиваю, и так понятно. В Москву все лезут, будто она резиновая.
– Неправда. Меня приятель в гости пригласил, выделил мне комнату в собственном общежитии. Я пока у вас гость, но как дальше пойдет, там посмотрим. Ты чем вообще занимаешься?
– Вообще – учусь на воспитателя детского сада. Очень люблю маленьких детей. Тебе сколько лет?
– Двадцать пять. А тебе? – пардон за неудобный вопрос.
– Девятнадцать.
– Хорошая разница! Удобная.
– А тебе что до этой разницы, если я с тобой вместе не буду?
Он аж подскочил:
– Как так не будешь?
– Обыкновенно: я же занята.
– Ничего ты не занята! – отрезал он. – Я тебя за руку взял, так ты задрожала вся. Как будто тебя никогда за руки не брали.
– Ты на свои руки посмотри, кавалер! – смело выкрикнула Таня.
Ваганов осекся: он все понял.