Наконец-то!
Шрифт:
— Но я это сделал, мисс Монтгомери. Вчера ночью я по неосмотрительности сел играть с человеком, которому чертовски везло, и в конце концов бросил на стол расписку Джереми. — Он осклабился. — Придется вам заготовить речь и для него. Возможно, он окажется более сговорчивым. А теперь, ради Бога, оставьте меня в покое! И заберите ваши бумаги! — Сердитым жестом Лейтон смахнул на пол отрытую папку, ридикюль и целую пачку бума. Ридикюль раскрылся, его содержимое высыпалось на документы.
Арабелла потрясенно смотрела на Лейтона, потом перевела взгляд на пол. Мечтая поскорее уйти от этого неприятного человека — и от того, кто
Наконец она взглянула на Лейтона и процедила сквозь зубы:
— Кому вы отдали расписку?
Его глаза злобно блеснули.
— Джентльмену, с которым вы когда-то были очень хорошо знакомы, — Тони Даггету.
Арабелла с трудом удержалась на ногах. Слова Лейтона были подобны удару молнии. Тони Даггет! Если расписка Джереми у него, значит, они действительно разорены!
Она побледнела, и только усилием воли старалась казаться спокойной.
— Я не знала, что он вернулся. Где он остановился?
— В Суит-Эйкрзе. Позвольте, — добавил Лейтон с мрачным удовольствием, — я напишу вам, как туда проехать. — Он начал что-то писать на листке бумаги.
— Это лишнее, — натянуто бросила она.
— Нет, все же возьмите, — сказал Лейтон и сунул бумагу в ее обмякшую руку. — Поезжайте к Даггету. Я уверен, он с большим сочувствием отнесется к вашему предложению. Ведь у вас с ним был роман, не так ли? — спросил он с гадкой ухмылкой.
Арабелла расправила плечи и быстро пошла к двери. Оглушенная и дрожащая, она едва сознавала размах постигшей ее беды. Направляясь сюда, она все-таки надеялась, что сумеет забрать расписку — убедит Лейтона, а он проявит благородство и спасет ее семью от разорения. Она не хотела думать о том, что может быть по-другому. Но если расписка Джереми у Тони, они пропали!
Когда за Арабеллой закрылась дверь, в кабинете какое-то время стояла тишина. Затем тяжело вздохнув, Лейтон произнес:
— Можешь выходить. Она ушла.
Из-за шторы появился высокий стройный мужчина, одетый по последней моде. Улыбаясь, он проговорил:
— Горячая малышка! Странно, что ты не поддался на ее уговоры.
— Ты же знаешь, у меня не было выбора, — прорычал Лейтон. — Расписка у Даггета.
— Да. Зря ты сел с ним играть прошлой ночью. Этот парень всегда выигрывает.
— Ну хватит! Говори, зачем пришел. Я не настроен на пустую болтовню.
— Это я уже понял. Ладно. — Мужчина посмотрел на свои длинные тонкие пальцы. — Видишь ли, какая любопытная история: на днях некто пытался шантажом вымогать у меня деньги.
— В самом деле? А разве у тебя есть секреты?
В упор гладя на Лейтона, мужчина проговорил:
— Видишь ли, неожиданно всплыло письмо, которое я по глупости написал несколько лет назад. — Он казался задумчивым. — Признаюсь, я по безалаберности не убедился в том, что оно уничтожено. Но я никак не думал, что кому-то взбредет в голову его сохранить. Так вот, я хочу забрать это письмо. Если его увидит один человек, я попаду в очень неловкое положение. Ты, конечно, знаешь, о ком я говорю.
Лейтон принял скучающий вид.
— Боюсь, что нет. И вообще я не понимаю, почему должен решать твои проблемы — у меня полно своих.
— Сейчас поймешь, — ласково пообещал джентльмен. — К несчастью для шантажиста, я был дома, когда принесли его записку, и тут же отправил за мальчиком-посыльным
Лейтон пожал плечами:
— Никак не возьму в толк, зачем ты мне все это рассказываешь.
— Потерпи, мы подходим к самому интересному. посыльный привел моего человека на твою плантацию.
— Ты думаешь, я имею к этому какое-то отношение? — резко спросил Лейтон. — Ты что же, обвиняешь меня в шантаже? Неслыханная наглость! Не будь ты моим давним другом, я бы выставил тебя за дверь после такого заявления !
Гость еще несколько мгновений пристально смотрел на Лейтона, потом вздохнул.
— Хорошо, будь по-твоему. Извини. Только имей в виду: я намерен забрать письмо и заберу его, а тот, кто пытается меня шантажировать, сильно рискует — возможно, даже смертельно.
Взгляды их скрестились, и Лейтон первым отвел глаза. Перебирая бумажки на столе, он небрежно сказал:
— Очень любопытная история, но я все-таки не понимаю, при чем здесь я. Твой человек наверняка ошибся.
— Вряд ли. Однако не будем заострять на этом внимания, поговорим лучше о чем-нибудь приятном. — Он удобно откинулся в кресле и положил ногу на ногу. — Знаешь, я с удовольствием прослушал твою беседу с прелестной Арабеллой. Ах, хотелось бы мне хоть одним глазком подглядеть, как она будет требовать расписку у Тони! Вот это будет спектакль!
Арабелла не помнила, как вышла из дома и села в экипаж. Повинуясь одному лишь инстинкту, она выехала с плантации Окмонт и покатила по главной дороге в Натчез. Придя наконец в себя и едва сдерживая рыдания, она повернула лошадь к обочине и остановила двуколку.
Боже правый! Тони Даггет… Даже сейчас, по прошествии пяти лет, это имя наполняло ее тоской и отчаянием — время не излечила ту боль, которую причинило его предательство.
Арабелла уставилась невидящим взглядом на буйные заросли кустарника, подходившие вплотную к пыльной дороге. Когда десять лет назад Томас Стокдейл погиб от заражения крови, получив рану в стычке с индейцами, она думала, что больше уже никого не полюбит. В двадцать один год она решила, что ее жизнь кончена, и собиралась провести остаток дней старой девой: сердце ее было похоронено в Канаде, вместе с Томасом.
Арабелла слабо улыбнулась, вспомнив себя прежнюю. Однако она действительно любила Томаса, и его неожиданная смерть, случившаяся всего за несколько недель до их свадьбы, сильно ее подкосила.
Ее чувства к Томасу зародились очень давно. В английском графстве Суррей Монтгомери и Стокдейлы были соседями. Даже решение ее отца эмигрировать в Америку в 1783 году, во время англо-американского перемирия, не ослабило симпатии между двумя семьями. Все соседи и друзья не одобряли поступка Уильяма, удивляясь, как можно покинуть спокойную, благополучную Англию ради зыбкого будущего в Новом Свете. Но ее отец был непреклонен — он мечтал о широких горизонтах. Продав все свое имущество, он вместе с семьей сел на корабль и уплыл в Америку. Арабелла и Томас расстались, но постоянно поддерживали отношения — переписывались, заверяя друг друга в вечной любви, а когда Арабелле исполнилось восемнадцать, обручились с благословения родителей.