Наконец-то!
Шрифт:
Ухмыльнувшись, Тони осмотрел потрепанные вещи, которые принес ему Патрик: старый костюм из домотканной материи и бесформенную черную шляпу.
— Моя одежда не лучше, дорогая. Мы составим чудесную пару.
— Черт возьми, я не вижу здесь ничего смешного! — возмутился Джереми, встряхивая предназначенные для него латаные брюки и ветхую рубаху и уныло обозревая старую соломенную шляпу с огромными полями. — Можно было хотя бы постирать все это? — жалобно спросил он, почесывая плечо.
— Нет, нельзя. Это может показаться подозрительным. Сказали бы лучше «спасибо»: я потратил почти целый день на поиски подходящей одежды! —
Джереми окинул его сердитым взглядом:
— Однако вы сами, как я вижу, не стали рядиться в обноски!
Патрик сделал серьезное лицо, но глаза его по-прежнему смеялись.
— Не забывайте, что я ваш господин. Мне не положено ходить в рванье.
Патрик сочинил для священника довольно правдоподобную историю. Якобы один его работник обесчестил дочь другого его работника. И грешную парочку необходимо срочно поженить, пока вспыльчивый отец девушки не узнал о ее позоре и не устроил кровопролития. К счастью, брат девушки оказался добрым малым и взялся устроить свадьбу, а после поговорить с отцом. Патрик решил им помочь, дабы сохранить мир в поместье… и удержать на своей земле хороших работников.
Итак, 16 июня 1797 года близ Гринвилла, территория Миссисипи, Энтони Даггет женился на Арабелле Монтгомери. Бракосочетание было коротким, но абсолютно законным.
Единственными приглашенным были брат Арабеллы, Джереми, друг Тони, Патрик Блэкберн, да молодой усатый священник, от которого попахивало виски. Венчание проходило не под торжественными сводами натчезской церкви, а в ажурной тени лесистой долины, и в руках у невесты не было свадебного букета из редких красивых цветов, но для Арабеллы все это не имело значения. Она выходила замуж за любимого человека! Стоя рядом с Тони, чувствуя тепло, исходившее от него, слушая его низкий бархатный голос, повторявший слова супружеской клятвы, она была совершенно счастлива. А когда в конце церемонии Тони нежно обнял и поцеловал свою молодую жену, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди от радости.
Их первая брачная ночь была такой же необычной, как и свадьба. Лишь только отзвучали торжественные клятвы и новобрачные скрепили свой союз поцелуем, все четверо простились со священником, поблагодарив его за труды. Патрик высыпал на его немытую ладонь горсть серебряных монет и торопливо повел своих спутников к старому фургону.
По настоянию Патрика Тони, Арабелла и Джереми оставили своих лошадей на Натчезском тракте, в нескольких милях от Гринвилла, под присмотром его слуги Робертсона, и подъехали к месту назначения в скрипучей колымаге, запряженной парой неповоротливых кляч. В той же колымаге им предстояло начать обратный путь. Сам же Патрик ехал верхом, выбрав в своей конюшне самую неприметную лошаденку, чтобы не привлекать бандитов.
За час до наступления сумерек обманщики встретились с Робертсоном, быстро переоделись в свою обычную одежду и пересели на своих резвых скакунов. Слуга Патрика задержался: ему надо было избавиться от ветхого фургона и двух старых кляч.
Только когда совсем стемнело, они устроили привал под открытым небом: путешествовать по печально известному Натчезскому тракту было опасно даже днем,
Тони снял Арабеллу с лошади, и только тут она почувствовала, как сильно устала. Она покинула Гринли рано утром и весь день провела в дороге подгоняемая радостным волнением. Теперь же, когда они с Тони благополучно обвенчались, ее вдруг охватила чудовищная слабость.
Понимающе улыбаясь, Тони отвел ее к старому пню на краю поляны, которую они выбрали для привала. Неподалеку журчал ручеек.
— У тебя был тяжелый день, ведь ты не часто ездишь верхом. Очень устала, милая?
Осмотрев пень и убедившись, что на нем нет никаких лесных насекомых, Арабелла села и блаженно вздохнула.
— Я не хотела жаловаться, — призналась она, — но если бы мне пришлось провести в седле еще хотя бы пять минут, со мной, наверное, случилась бы истерика.
Джереми, который разводил костер в пяти шагах от нее, с усмешкой обернулся.
— Я поражен твоей стойкостью, сестренка! Ты столько часов проскакала галопом — и это при том, что обычно ты предпочитаешь ездить в карете с хорошими рессорами, запряженной спокойной лошадью.
Арабелла возмущенно вскинула голову, но глаза ее весело блестели.
— К твоему сведению, в юности я была бесстрашной наездницей.
— А теперь превратилась в трусиху, — пошутил Тони.
Блэкберн, который в это время возился с лошадьми, вмешался в разговор:
— Не позволяйте им насмехаться над вами, милая миссис Даггет. Сегодня вы были великолепны.
— Это верно, — с гордостью подхватил Тони и поцеловал Арабелле руку, тепло посмотрев ей в глаза.
Арабелла улыбнулась, и они забыли обо всем, растворившись друг в друге.
Джереми с Блэкберном многозначительно переглянулись и сосредоточились каждый на своей работе. Но молодожены быстро вернулись к реальности. Немного передохнув, Арабелла взяла котелок и стала помогать Джереми варить кофе, а Тони вместе с Патриком распряг, помыл и покормил лошадей.
Через час появился Робертсон. Его лошадь раздувала ноздри и обливалась потом после бешеной скачки. А спустя еще пятнадцать минут они все сидели вокруг пылающего костра, пили кофе и ели бисквиты с вяленой олениной, которую Патрик положил в их седельные сумки.
Арабелла уютно льнула к Тони на расстеленном одеяле и с аппетитом запивала вяленое мясо крепким горячим кофе. Эта скромная трапеза была для нее милее самого шикарного свадебного пира. Сухари и мошкара, тучами носившаяся в ночном воздухе, не омрачали ее счастья. Она хрустела сухарями и вдыхала аромат древесного дымка, который отпугивал назойливых комаров.
Потом они с Тони лежали обнявшись возле затухающего костра, а Патрик, Джереми и Робертсон по очереди несли ночной дозор. И пусть в первую брачную ночь они не могли заняться любовью, у них впереди была целая жизнь! А эта ночь тоже стала особенной: они провели ее вместе — всю, от начала до конца. И теперь никто из них не сомневался в любви другого.
Утром они наскоро позавтракали остатками вчерашнего ужина и с рассветом снова тронулись в путь. Чтобы избежать подозрений, надо было поторопиться.