Наложница дракона
Шрифт:
Отстранившись от губ дракона и тяжело дыша, я спрятала лицо у него на груди. Меня прижали крепче и поцеловали в макушку.
— Я так соскучился, Саша, — выдохнул Исам мне в волосы.
И так приятно было это слышать… Потому что я тоже скучала! Хоть он и зараза белобрысая подвида тиранов… Но вслух я сказала:
— Значит, она маг, из Ковена, чья подшефная организация Альма-матер и есть! Черт! Черт! Черт! Надо было лучше жаловаться ей на то, что ты меня притесняешь, и документы из «волшебной школы» мне не отдаешь, как в Гарри Поттере! Ведешь себя, как магл!
Меня
— Я не знаю, что такое магл, Таша, но я в своем праве. И госпожа Норайо это знает.
— В каком еще праве, — попыталась отстраниться я.
Мне снова заглянули в глаза и пояснили:
— В праве дракона, Таша. Драконы — господа этого мира. Ни один маг, даже сильнейший, не будет противостоять традициям драконов. И госпожа Норайо это понимает. Я в своем праве, принцесса Таши.
Отпихнув от себя Исама, я пробормотала:
— В своем праве, в своем праве, заладил… Ты дракон или попугай?
Бровь Исама приподнялась.
— Я так надеялся, что сегодня обойдемся без ссор.
И вид при этом такой несчастный. И замученный. И даже несмотря на то, что спина прямая, взгляд уверенный, подбородок уверенно торчит вперед… Я же вижу. Тем более, что ссориться с драконом вообще не хотелось. Хоть он и зараза белобрысая… А все-таки сил злиться на него не было.
— Пойдем, — сказала я и потянула его за руку. — Ты голодный, наверное.
Исам так и замер.
— Ты ждала меня.
Я пожала плечами.
— Не сказать, чтобы прямо вот ждала… но… Черт побери, Исам, ты ужинать будешь, или нет?
Когда с ужином было покончено, мы с уютом расположились на той самой «взлетной площадке», на которой сегодня не задался наш завтрак. Исам притащил широкую кушетку со спинкой, покрывало, чтобы укутать меня. Хоть я и заверяла, что рядом с ним мне всегда жарко, но кто-то воспринял мою жалобу на отсутствие ухаживаний всерьез. Скирон где-то стащил скатерть и теперь с воодушевлением гонял ее кругами. Что-то мне подсказывает, если бы дух ветра умел говорить или хотя бы издавать звуки, сейчас ухал бы от удовольствия.
Он хотел было продемонстрировать нам, как здорово научился завязывать узлы, но я, пользуясь тем, что Исам отвлекся «на внутреннюю связь», по которой, как уже поняла, общаются драконы, я пригрозила Скирону отобрать скатерть и вообще запереть все салфетки на ключ, если он вздумает показать Исаму, как чудесно мы с ним научились вязать узлы.
Скирон явно не хотел, чтобы у него отобрали скатерть, а потому старался держаться от меня подальше.
Я бросила взгляд на Исама и облегчено выдохнула, когда убедилась, что он по-прежнему общается «по внутренней связи». Вид у дракона был хмурый.
Я вздохнула и устроилась поудобнее.
Вообще вечер получился настолько идеалистическим, насколько вообще это можно было представить. По-крайней мере, если бы ничего не смыслящей в отношениях меня спросили бы, как должны коротать вечера влюбленные пары, я бы предположила, что именно так. Вот так обниматься, обмениваться нежными поцелуями, говорить обо всем на свете, смотреть на звезды, которые здесь, в драконьем мире, были удивительно большие и яркие, а на парящих горах, казалось, совсем близко.
Я чувствовала себя в каком-то фантастическом фильме, самом красивом, что мне доводилось видеть и самом печальном, потому что знала, что наша идиллия скоро закончится. И не потому, что мне не нравилось с драконом. Наоборот. Сердце обливалось кровью, когда представляла, что оставлю свою истинную пару. Но я не потерплю посягательств на свою свободу и не позволю никому распоряжаться своей жизнью. Даже Исаму. А что касается отношений… У меня был пример перед глазами. Слишком яркий, чтобы пренебрегать им. Я знала, что пока мужчина не даст мне того, что отчим — мамуле, мне будет мало. Недостаточно. Потому что любовь, как говорит Виталий Владиленович, невозможна без уважения.
— Влюбленность да, любовь нет, — пояснил он мне как-то, когда мы обсуждали фильм, где уважением между героями и не пахло, и в то же время они позиционировали свои отношения, как любовь. Виталий Владиленович еще окрестил то, что между ними происходит, как болезнь.
— А как узнать, что встретила любовь? — спросила я тогда у него.
Отчим убедился, что мамочку поглотил чей-то видеоблог, и пояснил, улыбаясь:
— Я могу сказать с позиции мужчины, Таша.
— И? — поторопила я его, тоже почему-то покосившись на мамулю.
— Когда встретил женщину, которую тебе захочется терпеть, это любовь, — спокойно сказал отчим, явно наслаждаясь моим возмущенным видом.
— Терпеть? — шепотом переспросила я.
— Именно, — подтвердили мне и усмехнулись улыбкой Ходжи Насреддина.
— То есть как это, терпеть? — не сдавалась я. — А как же совместная радость, чувства, счастье, внутреннее ликование?
— Поверь, Сашенька, — сказал Виталий Владиленович. — Помимо этого всего, что ты перечислила, и многого другого, любой паре приходится друг друга терпеть. И счастлива та пара, где мужчине нравится терпеть свою женщину. Это говорит о том, что он хочет и может сделать ее счастливой. Если ему в женщине все нравится, но вот терпеть ее капризы, решать проблемы, выслушивать жалобы и страхи он не намерен, он не любит эту женщину.
Я поморгала и уточнила:
— А женщине тоже должно хотеться терпеть мужчину?
Виталий Владиленович хмыкнул.
— Женщине вредно терпеть в принципе.
Когда я непонимающе заморгала, он пояснил:
— Как раз-таки вам, Саша, терпеть не нужно. Где-то нужно, конечно, закрыть глаза на недостатки, с которыми человек не в силах справиться, но не терпеть его поведение, если он ведет себя недостойным образом.
— Недостатки — это как? — уточнила я на всякий случай. — Если у человека отвратительный характер и он дня прожит не может, чтобы не обидеть кого-то? У девчонок в школе родители то и дело ссорятся… У Аньки Быстровой. Ее отец то уходит от них, то возвращается, а мать, принимая его, говорит, что у каждого свои недостатки.