Наложница визиря

Спиид Джон

«Ну почему она ничего не сделает со своими волосами? — думала Люсинда. — По крайней мере, могла бы использовать свинцовую расческу, чтобы скрыть седину».

Слева от Люсинды сидел солдат, с которым она познакомилась несколько дней назад, Да Гама, искатель приключений, который, по его словам, знал ее родителей. Он помылся и побрился, смазал косичку маслом и завязал бантиком, надел галстук. Но, несмотря на приличествующую случаю одежду и приятные манеры, он казался не к месту среди фарфора и хрусталя. Создавалось

впечатление, что он сидит в таверне, стеклянный кубок в его грубой руке — это металлическая кружка, а маленький жареный голубь на позолоченной тарелке — задняя часть кабаньей туши.

На другом конце стола расположились тио Карлос и Джеральдо, который выглядел свежо, как обычно выглядит мужчина, только что вышедший от цирюльника. Время от времени он бросал взгляды в сторону Люсинды, изгибал дугой бровь или слегка наклонял голову, словно пытаясь сказать: «Мы с тобой, мы понимаем, мы вдвоем». Каждый раз, когда он это делал, Люсинда слегка нервничала и заставляла себя смотреть в другую сторону, Ей казалось, что он способен заглянуть ей в душу.

Вечер мог бы получиться идеальным, если бы не последний гость, который устроился напротив Джеральдо, мусульманин, капитан Патан. Ему было неуютно на стуле, а его голова находилась выше остальных.

«Какой тщеславный и высокомерный тип», — подумала Люсинда.

Он пил только воду и хмурился, когда за столом щедро разливали вино. Казалось, что его особенно раздражает Люсинда, подносящая кубок с вином к губам.

«Зачем мне беспокоиться о том, что ты думаешь?» — говорила про себя Люсинда, сердито глядя на Патана. Но, несмотря на это, она глядела, как зачарованная, на то, как он ел, используя только пальцы, причем это у него получалось более ловко и изысканно, чем у некоторых вилками.

— Сеньор Дасана говорит, что вас все еще беспокоит организация поездки, — обратился Карвалло к Да Гаме через Люсинду.

— Я предпочел бы взять португальских солдат.

— Вам они не потребуются. Это Индия, Да Гама, — бакшиш имеет больше значения, чем оружие. Уж вам-то следовало бы это знать. Взятки гораздо более эффективны, чем пистолеты, в особенности теперь. Кроме того, с бураком прибыло пять или шесть человек.

— Нам следует отправить своих людей, а не полагаться на мусульман, — Да Гама нахмурился.

— Ну, у вас есть Джеральдо. И, конечно, вы сами — великий Деога собственной персоной. Разве этого недостаточно?

«Мужские разговоры», — со вздохом подумала Люсинда.

Она сделала большой глоток вина и бросила взгляд на Патана, внезапно поняв, что он за весь вечер не произнес ни слова. Словно почувствовав ее взгляд, он тоже посмотрел на нее, и она увидела, как он хмурится при виде кубка в ее руке. Она улыбнулась ему и протянула кубок слуге, чтобы в него подлили вина.

Внезапно она поняла, что мужчины говорят про Патана.

— Я не понимаю,

почему вы так обеспокоены, Да Гама, — сказал Карвалло. Похоже, он собрался вывести Да Гаму из себя.

— Потому что он — их лучший бурак. Они не отправили бы сто, если бы не считали, что впереди ждут неприятности.

Карвалло собрался ответить, но потом решил, что лучше этого не делать, и промокнул губы салфеткой.

— И именно поэтому мы отправили за вами, господин, — наконец произнес он. — Разве вы не считаетесь также лучшим?

— Не знаю, — Да Гама покачал головой. — Может, я и не лучший, а просто последний. Все остальные уехали или мертвы.

— Уехали куда? — весело спросила Люсинда. Этот разговор становился очень скучным.

— В Лиссабон, Люси, — ответил Да Гама. — Или в Макао. Мы просто передаем Индию голландцам.

— О, Индия такая скучная. Интересно, а какой Макао?

Конечно, после этого мужчины начали рассказывать ей про Макао, она кивала, смеялась и потряхивала локонами, словно это ее на самом деле интересовало. Но внезапно она снова насторожилась: Карвалло и Да Гама начали шептаться о Джеральдо. Пытаясь не привлекать к себе внимания, она напряженно прислушивалась.

— Значит, Карлос оплатил его долги в Макао? — спросил солдат.

Карвалло, идеальный секретарь, просто пожал плечами:

— Вы бы поразились, если бы я сказал вам, сколько он был должен. А он, верите ли, набрал долгов еще и в Гоа. Всего за несколько дней, которые он провел здесь.

Да Гама сделал большой глоток вина.

— Я помню себя молодым, — сказал он, улыбаясь Люсинде, которая притворилась, будто ей неинтересно. — А его семья? — спросил Да Гама, но что-то в его тоне заставило Люсинду подумать, что он знает правду и без вопросов.

— Нехорошие типы, по большей части. Они очень мало ему оставили, а то, что было, как я понимаю, уже спущено.

— Да, такой родственник и даром не нужен, и лучше бы его не иметь вообще. Это я вам точно говорю, — сказал Да Гама и склонился вперед. — Он приносит несчастье. Вокруг него умирают люди. В Лиссабоне за один месяц умерли три его кузена, — Карвалло вопросительно приподнял бровь, а Да Гама склонил голову, чтобы подчеркнуть свои слова. — В Макао он убил своего двоюродного дедушку.

— Но я слышал, что убитый был молодым человеком.

Да Гама откинулся на спинку стула, сделал глоток вина и пожал плечами:

— Дальний родственник. Там сложные родственные отношения. Генеалогия — это мое хобби.

Это привлекло внимание Люсинды.

— А почему, сеньор? — спросила она.

Да Гама улыбнулся и смущенно покачал головой:

— Из-за моей фамилии, Люси. Я питал надежды, представляешь? Я мечтал, что являюсь родственником Васко да Гамы. Я надеялся оказаться потерянным наследником и невероятно богатым.