Наложницы ненависти
Шрифт:
— За что я должна бороться?!! За что?! За право стать изгоем? За то, чтобы до конца жизни меня…
— Я сейчас разрыдаюсь от жалости! — скривился Захар. — Хочешь увидеть изгоя — посмотри на меня!. Моя жизнь — это чья-то смерть! Я с пеленок знал о том, что меня ненавидят и боятся! Или презирают! Я вырос отверженным! И ты МНЕ рассказываешь, что такое быть изгоем? Да мне следовало бы удавиться на первом же вздохе!
— Но ты был не один!
— А с чего ты взяла, что ты одна? — прорычал вампир. — И как ты думаешь, сука, из-за чего я рискую? Да если бы у меня были такие друзья, как
Епископ Треми развернулся и вышел в коридор.
Ей хотелось крикнуть, что он не прав, и убить его.
Ей хотелось заплакать и прижаться к холодной груди масана.
Нет, не масана — Кортеса. К теплой и широкой груди наемника, в которой билось настоящее сердце. Билось ради нее…
Или не ради?
Или все это очередной хитроумный план Сантьяги? Изощренная схема с целью вывести из равновесия опасного противника? Холодный гиперборейский разум не сомневался в этом. То новое, чужое и знакомое, что ворвалось в перерожденную девушку, требовало: объяви тревогу, убей масана! Все, что он говорил, — ложь. Он ненавидит тебя и послан теми, кто ненавидит тебя. Кортес жалкая игрушка в руках Темного Двора, по приказу Сантьяги он переступит через все. Отныне и навсегда ты стала его врагом.
«Кортес единственный, кому можно доверять».
«Он использовал тебя!»
«Он любит меня!»
«Он всего лишь чел!»
«Он человек!»
Холод поднимался из глубин души, холод туманил глаза тяжелым золотом Кадаф, холод пытался уничтожить, растоптать все, что было дорого в прошлом. Он убеждал, что все изменилось. Древняя память идеальной наложницы Азаг-Тота яростно рвалась поработить, подчинить себе новое тело, новый разум. Древняя память и колоссальная сила отчаянно пытались погасить такой хрупкий, но такой упрямый огонек, который бился в сердце Яны.
«Кортес единственный человек, который…»
«Который что?»
Золотоглазая ведьма опустила бритую голову на руки и прошептала:
— Кортес — единственный, кто мне нужен в жизни.
Москва, Большой Купавенский проезд, 4 августа, суббота, 20:24
Очень немногие бизнесмены Тайного Города соглашались иметь дела с Красными Шапками: клиентами они считались невыгодными, непредсказуемыми и ненадежными. Разовые сделки еще случались, но солидных, долгосрочных обязательств на себя никто не брал, и тем более в кредит не верил. Но, как и у любого правила, из этого тоже было исключение, был бизнесмен, работающий с дикарями регулярно и взаимовыгодно, который иногда ссужал им небольшие суммы под грабительские проценты и всегда соглашался встретиться и поговорить. Звали героя Урбек Кумар, а был он главным скупщиком краденого в Тайном Городе.
— И это все? — осведомился шас, брезгливо изучая сваленные в багажнике джипа гранатометы. — И ради этого металлолома ты заставил меня отложить важные дела?
— Это металлолом? — засуетился Копыто. — Да они новенькие! Еще в смазке почти! По одному выстрелу только и сделано!
— Знаю я ваши выстрелы, — буркнул Урбек. — Руками грязными хватали, обращались неаккуратно, вон, гляди, царапина!
— Да какая же это царапина? Просто ниточка налипла. — Копыто нежно погладил товар. — Очень хорошие гранатометы, очень. И очень новые.
— И где вы их украли?
— Мы их заработали, — гордо ответил уйбуй, — Честный бизнес.
— Не смеши меня, — шас отошел от джипа и вытер руки тряпочкой. — Наверняка вам выдали их в Зеленом Доме для войны с Орденом, а вы решили пустить налево. Нехорошо.
— А какая тебе разница, в конце концов? — не выдержал Копыто. — Ты же все равно краденое покупаешь.
— Мне лишние проблемы с людами не нужны, — задумчиво объяснил Урбек. — Докопаются потом, серийные номера проверят, потребуют компенсировать твою безалаберность. Может, тебя на подвиг посылали, а ты вместо этого деньги на кабак зарабатываешь.
— Да как люды докопаются?
— А кто их знает? Одно слово — колдуны.
Уйбуй почесал под банданой и горестно вздохнул: такого оборота дела он не ожидал и вновь принялся неуверенно рекламировать гранатометы:
— Товар ведь хороший. Во время войны уйдет, как горячая каша.
— Горячие пирожки, — поправил его шас. — А товар на самом деле дрянь. Кто его возьмет? Сейчас в цене артефакты, в основном автономные и с большим запасом энергии. А гранатометы что? С гранатометом против тварей Кадаф много не навоюешь. Вам в Зеленом Доме артефакты не выдавали?
— Артефакты не выдавали, — с сожалением ответил Копыто.
— Так у меня купите, — оживился шас. — Как же вы без артефактов? Времена сейчас непростые.
— Мля, Урбек, давай о делах! — опомнился уйбуй. — Берешь гранатометы?
— По сотне за ствол, — подумав, ответил Кумар, — и радуйся, что у меня хорошее настроение.
— По сотне?! — взвыл Копыто. — Да они полторы штуки каждый стоят! Каждый!!
— Сотня за ствол.
— Тысяча.
— Мне некогда. — покачал головой шас. — Продаешь или нет?
— За сотню?
— Да.
— Нет, — жалобно вздохнул уйбуй. — По восемьсо…
— Счастливо оставаться. — Урбек невозмутимо направился к своему автомобилю.
— И что мы, типа, будем делать с этими железяками? — уныло спросил Контейнер.
— Кувалда на связь выходил, — сообщил подошедший Иголка. — Ругался. Спрашивал, где мы находимся.
— Скажи ему, что мы на войне! — Копыто с ненавистью посмотрел на арсенал. — Ну Артем, ну удружил!
— Одно слово — чел. — Я, типа, всегда говорил, что этой семейке доверять нельзя.
— Не надо было соглашаться брать оплату оружием, — высказался умный Иголка. — Наличные, и всё!
Копыто, который не стал сообщать подчиненным о том, что наемник приплатил еще тысячу, согласно кивнул:
— Челы все хитрые. Но я думал, что гранатометы мы легко пристроим.
— Кому?!
Контейнер огляделся и тихонько ойкнул:
— Надо сматываться.
— Что случилось?
Красные Шапки взволнованно посмотрели в указанную воином сторону: у обочины медленно остановился тяжелый армейский грузовик, на дверцах которого гордо блестел вставший на дыбы единорог.