Нам не страшен Хуливуд
Шрифт:
– Погодите-ка минутку, сказала она. Исчезла куда-то в глубь квартиры, затем вернулась и сняла цепочку с двери.
– Тихо, Бо, – приказала она собаке.
И вновь появилась в дверном проеме. Рядом с ней, доставая ей до бедра, стояла помесь боксера с ротвейлером.
– Заходите.
Свистун на мгновение замешкался.
– Бо у нас умница. Только не делайте резких движений. – Она распахнула дверь, и Свистун прошел внутрь, поглядывая на пса, который, в свою очередь, бросал взгляды на него. – И главное, не вздумайте до меня ни при каких обстоятельствах дотрагиваться! Ясно?
– Да уж…
– Садитесь, – сказала Дж. Кисеи. Потерла глаза, потом убрала руки с лица, заморгала. – Я и помыться не успела.
– Это не обязательно.
Ухмыльнувшись, она посмотрела на себя в зеркало, поставленное среди старых телевизоров, магнитофонов и мониторов. Пригладила волосы.
– О подлинной красоте женщины можно судить по тому, как она выглядит с утра, еще не занявшись косметикой. Вот и скажите, куколка я или нет?
– Куколка, – поддакнул Свистун.
Больше она, конечно, смахивала на щенка, но что-то в этой Дж. Кисси брало за живое.
– Дайте поглядеть.
Она протянула руку за кассетой.
Свистун отдал ей кассету. Дж. Кисси вставила ее в видеомагнитофон. Видеомагнитофон с пятью головками, рассчитанный как на любителей, так и на профессионалов. Нажала на кнопку пуска.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Уистлер.
– Не следовало бы вам, Уистлер, забивать себе голову этой дрянью.
– Я не поклонник подобных зрелищ.
Она передала ему приборчик дистанционного управления.
– Покажите мне кадры, которые вам хочется переснять.
Она выкатила из угла тяжелую треногу и привинтила к ней «поляроид», установила нужную выдержку и диафрагму. Проверила номер кадра в аппарате. К этому времени Свистун нашел самый удачный из крупных планов Лим Шу Док. Дж. Кисеи уже была готова. Камера щелкнула. Девушка достала готовый снимок и выложила его на стол. Свистун нашел крупный план татуировки в виде бабочки, и камера щелкнула вновь. Нашел крупный план латиноамериканки в тот миг, когда мачете вонзилось ей в горло. Камера щелкнула дважды. Он погнал запись вперед к тем кадрам, в которых голова отделилась от туловища.
Дж. Кисеи, побледнев, отпрянула от камеры. Пес, почувствовав испуг хозяйки, угрожающе уставился на Свистуна, и ей пришлось положить собаке руку на загривок, чтобы успокоить.
– Что это за мерзость? Что это за безумие?
– Из этой мерзости и из этого безумия я хочу изготовить взрывчатку, чтобы заложить бомбы в нужных местах.
– Это что, по-настоящему?.. Я хочу сказать, этот человек с ножом по-настоящему…
Она поперхнулась, не успев закончить фразу.
– Возможно, и подделка. А вы как думаете?
– О Господи, наверное, подделка. Ничего себе утречко у меня выдалось!
Заключительную часть кассеты она пропустила через магнитофон трижды, останавливаясь то здесь, то там, чтобы сделать снимок. Она стояла, подавшись вперед, подобравшись, напрягшись, не убирая руки с массивного загривка пса. Профессионал в ней взял верх над испуганной и возмущенной женщиной. Она остановила кассету в тот миг, когда мачете впилось в горло. Послала вперед на один-единственный кадр. Проделала то же самое еще и еще раз. Несколько снимков расчленили секунду убийственных действий. На следующем снимке голова девушки уже упала на пол. И покатилась по ковру – и каждый кувырок отражался на очередном снимке.
– Просто ума не приложу, – сказала она. – Если это подделка, то я просто не понимаю, как они это сделали. Тем более что во всех остальных отношениях работа непрофессионального качества. С другой стороны, можно было взять мачете такой причудливой формы…
Да уж, более чем причудливой, подумал Свистун.
– … а когда все остальное просто. Быстрая смена кадра. Голова манекена. До чего только в наши дни не додумываются…
– Самого коронера запросто вокруг пальца обведут, – заметил Свистун.
Она сфотографировала нож, который вонзился в горло оцепеневшей от ужаса девице. Свистун проглядел фотографии. Дж. Кисси при этом смотрела на него не отрываясь.
– Мне кажется, это было самое настоящее убийство.
– Сколько я вам должен?
– Вы действительно боретесь против этих людей?
– Я еще и сам не знаю, как далеко зайду.
– Но все-таки боретесь?
– Так сколько же? – повторил Свистун.
– Нисколько.
Дж. Кисси проводила его к дверям. Бо трусил рядом, по-прежнему настороженный, по-прежнему готовый наброситься на человека, который ухитрился напугать его хозяйку.
– Знаете ли, – сказала она. – У вас довольно симпатичная наружность. И напомните мне, чтобы я впредь не пускала мужчин симпатичной наружности к себе домой в такой ранний час. Вот если вы заглянете вечером – скажем, сегодня вечером – тогда другое дело.
– Я в этом городе не задержусь.
– Что ж, запомните мое предложение на тот случай, если опоздаете на самолет.
И Дж. Кисеи состроила обиженную гримаску.
Глава двадцать третья
Свистун прошел через Джексон-сквер к Шартру и проследовал далее по Святому Петру, пока наконец, устав и пропотев, как облезлый кобель, не попал в Северный Рэмпарт. По скверно вымощенному тротуару он проследовал на Первый участок кладбища Святого Людовика, а дальше его путь пролег по заболоченной местности между Конти и кладбищем, бассейном и Треме. Ворота были открыты, белый старик в рубашке с короткими рукавами и в штанах на подтяжках восседал на своем посту в скрипучем деревянном кресле, приторговывая душеспасительными брошюрками, а также пивом, переносной холодильник с которым стоял у его ног. Он испытующе посмотрел на Уистлера. Тот, покачав головой, прошел мимо и отправился по периметру кладбищенской стены, к которой ульем лепились ячейки с прахом из местного крематория. Именовали их тут "печными могилами".