Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

По случаю окончания работы Нансеновской комиссии IX Всероссийский съезд Советов принял такое постановление:

«Гражданину Фритьофу Нансену.

IX Всероссийский Съезд Советов, ознакомившись с вашими благородными усилиями спасти гибнущих крестьян Поволжья, выражает вам глубочайшую признательность от имени миллионов трудящегося населения РСФСР. Русский народ сохранит в своей памяти имя великого учёного, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивавшего путь через вечные льды мёртвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран.

Председатель IX Съезда Советов

М. Калинин.

25 декабря 1921 года».

В конце 1921 — начале 1922 года Нансен вместе с Максимом Горьким и Герхартом Гауптманом подготовили и издали книгу «Россия и мир», которая была посвящена проблемам помощи России.

За проделанную поистине титаническую работу и спасённые миллионы жизней Нансену в 1922 году была присуждена Нобелевская премия мира.

Фритьоф отдал большую часть своей премии на устройство показательных сельскохозяйственных станций на Волге и Украине. Остальная часть денег пошла для помощи греческим беженцам из Турции. По счастливому совпадению в то самое время датский издатель Эриксен прислал такую же крупную сумму. Эти деньги были истрачены на те же цели: в Россию и греческим беженцам.

«Ф. Нансен понимал, что разовые поставки продовольствия не спасут разрушенную экономику России. Советское сельхозпроизводство не может прокормить страну, поэтому вероятность повторения голода велика. Он поставил перед собой цель: помочь русскому крестьянину восстановить хозяйство и одновременно с этим познакомить его с новинками аграрного производства. Так появился проект Нансена по созданию в России нескольких показательных сельскохозяйственных станций, — пишут Т. Бондаренко и Н. Васильева. — Новая экономическая политика давала иностранцам возможность арендовать на территории советского государства землю или предприятия. В январе 1923 года в Москве состоялись переговоры Нансена с советским правительством о дальнейших формах оказания помощи голодающим районам и экономическом восстановлении России. Его проект восстановления сельского хозяйства, представленный в Наркомат земледелия, предусматривал кредитование крестьян выдачей семян, скота, земледельческих орудий, ввоз в Россию сельскохозяйственных машин.

На это учёный выделял из полученной им Нобелевской премии 2 миллиона рублей. Нансен предложил открыть в России несколько показательных хозяйств, основанных на рациональном ведении производства и применении иностранных методов. Работать в них должно было местное население,

на должность управляющих планировалось приглашать иностранных агрономов, а в помощь к ним привлекать русских специалистов.

Пятилетний договор между Народным комиссариатом земледелия и миссией Нансена был утверждён 5 июня 1923 года.

Правительство РСФСР безвозмездно предоставляло иностранцу участки земли в Криворожском округе Украины и в Саратовской губернии и в виде ссуды — необходимое на первый год количество семян. К тому же оно предоставляло 50-процентную скидку на провоз по территории России иностранной сельхозтехники и инвентаря. Остальную сумму оплачивало правительство путём кредитования миссии на срок до первого урожая, из которого должен быть погашен кредит.

В свою очередь, Нансен обязывался вложить в каждое хозяйство не менее 10 тысяч фунтов стерлингов.

Под концессию Нансена в Саратовской губернии отводился совхоз № 33 — часть бывшего имения М. Н. Раевского в селе Росташи Балашовского уезда, в 10 верстах от железнодорожной станции Аркадак.

Начальником первой показательной станции Нансена стал Г. К. Седергрен, а его помощниками — агроном П. С. Степанов и животновод со шведским образованием А. В. Юттерберг.

Летом 1924 года концессия получила 983 десятины земли. В конце июня 1924 года станции было отведено из запасов Госфонда ещё 1196 десятин. Из-за границы было привезено 47 тракторов разных систем, 22 из которых поступили в Росташи, и 4 автомобиля для каждой станции. И это при том, что на март 1924 года в Саратовской губернии было всего 24 трактора, из них на ходу — всего два. Предполагалось организовать продажу тракторов в кредит, а также ввезти английскую породу свиней, часть которых распределить среди местного населения. На средства, вырученные от продажи сельхозтехники, планировалось закупить недостающий племенной скот, различные сельхозорудия, провести электрификацию станции и ближайшего населения. Концессия Нансена руководствовалась „принципом максимального применения русского штата“.

Хозяйственный план станции должен был составляться строго по инструкции Наркомзема, а контроль за её работой осуществлялся путём постоянных обследований. Такое повышенное внимание к иностранному предприятию со стороны местных властей тормозило его развитие. Работа станции налаживалась крайне медленно.

Причинами этого управляющий Седергрен считал плохие климатические условия, осложнённые дезорганизованностью аграрных рабочих, которые „стараются по всяким случаям устраивать митинги“, дороговизну кормов, низкую производительность труда заморённых „коммунистическими опытами“ крестьянских лошадей, а также нормированные цены на хлеб. Он отмечал, что зависть местного населения к технике нансеновской концессии использовалась коммунистами, чтобы настроить крестьян против иностранцев.

В центре и на местах часто действовали в нарушение договора. Предварительный проект договора Нансена с советским правительством был изменён, что привело к увеличению затрат концессионера. Вопреки пункту о безвозмездном предоставлении земельных угодий саратовские власти пытались взимать с концессии арендную плату. Железная дорога отказывала в обещанной 50-процентной скидке, блокируя провоз техники к месту назначения.

Станция терпела убытки, денег не хватало даже на зарплату.

В августе 1925 года Росташи посетила ещё одна комиссия. Она выявила неудовлетворительные нормы продовольствия, охраны труда. Итоги обследования 1-й показательной станции инспектор доложил „особым докладом“ в Наркомат труда.

Губисполком в очередной раз предложил центру „передать управление совхозом в более опытные руки, с введением в управление представителя местной власти“.

Но если снять Седергрена без одобрения Ф. Нансена было не в их компетенции, то агронома Степанова отстранили от должности как „ведущего подозрительную линию поведения“.

К 1927 году средства на содержание Росташевского хозяйства были полностью исчерпаны, страна же стояла на пороге коллективизации.

14 мая 1927 года губисполком ликвидирует станцию с пояснением, что средства, внесённые Нансеном, благодаря нерациональному ведению хозяйства все прожиты, а станция своего назначения как показательное сельхозпредприятие не выполнила. Хозяйство станции вместе с долгом почти в 48,5 тысячи рублей отошло Саратовскому губернскому сельхозтресту.

Несмотря на неудачный опыт по созданию образцовой сельскохозяйственной станции, программа Нансена свидетельствовала о том, что его беспокоила не только проблема спасения людей от голодной смерти, но и их дальнейшая судьба».

В начале 1923 года Нансена приглашают в Россию и на Украину, где с помпой чествуют за оказание помощи голодающим и в связи с присуждением Нобелевской премии. В Москве у него состоялась длительная беседа с Троцким, после чего был устроен приём в его честь. На приёме он говорил, как писала 4 февраля 1923 года газета «Известия», что горд тем, что получил возможность протянуть руку помощи великому русскому народу, строящему новую жизнь и стремящемуся возродить могущество великой нации. Был также устроен приём в Харьковской государственной опере, за который Нансен тепло поблагодарил устроителей.

Три недели спустя, как установил П. Э. Хегге, 13 февраля 1923 года, харьковская газета «Коммунист» сообщила о том, что оба директора оперы арестованы на семь дней, заместитель уволен, местный руководитель Красного Креста также арестован на три дня, а два посредника, работавших с иностранными организациями по оказанию помощи на Украине, получили строгий выговор. Местный представитель АРА объясняет в отчёте причины этого следующим образом: 1) напитки не были готовы к приходу гостей и так и не были поданы; 2) скатерть была грязная и 3) после мероприятия недосчитались стульев.

Неизвестно, сообщили ли Нансену об этой расправе. Как бы то ни было, он узнал о ней. Позже он забил тревогу, когда советские представители завели речь о возможном экспорте зерна урожая 1923 года. Это решение, сформулированное московским руководством на XII съезде партии в апреле этого года, должно было заставить крестьян напряжённо трудиться. Тогда уже было начато претворение в жизнь новой экономической политики (НЭП), и крестьянам, как известно, велели, по выражению Николая Бухарина, «обогащаться». Ленин вследствие тяжёлой болезни уже вышел из игры.

Нансен полагал, что помощь по-прежнему необходима, а заявление об экспорте российского зерна сильно затруднит сбор средств в Западной Европе. Однако, поскольку в течение осени 1922 года положение намного улучшилось, было принято решение о свёртывании кампании помощи, и в августе 1923 года иностранные организации по её оказанию прекратили свою деятельность.

Практически сразу после этого ужесточились меры в отношении людей, работавших с организациях по оказанию помощи, их стали преследовать за контакты с иностранцами и контрреволюционную деятельность. Так, в апреле 1924 года была арестована Елена Левашова, секретарь и переводчик Нансеновской миссии. Лишь после многократных обращений и самого Нансена, и его коллег-иностранцев к М. И. Калинину и министру иностранных дел М. М. Литвинову её удалось вернуть из ссылки в Пермь.

* * *

В 1924 году Нансен получил от Совета Лиги Наций поручение заняться армянскими беженцами. Как и несколько лет назад, он сначала отказался, поскольку не видел возможности оказать сколько-нибудь эффективную помощь, и по-прежнему хотел заниматься исключительно наукой, а эта возможность всё никак ему не представлялась. До этого, уже на первой сессии Лиги Наций, Нансен внёс предложение о приёме Армении в её члены и подчеркнул, что армяне нуждаются в помощи. Во время второй сессии он вновь поднял этот вопрос, и по предложению Роберта Сесила единогласно была принята резолюция, в которой была зафиксирована необходимость «дать родину» армянскому народу. На мирной конференции в Лозанне это требование вновь было высказано лордом Керзоном, который назвал армянский вопрос «одной из позорнейших страниц мировой истории». Но мирный договор был подписан в таком виде, точно никаких армян на свете не существует.

Напомним, что геноцид (истребление и перемещение в условия, приводящие к неминуемой гибели) армян был осуществлён в 1915 году и продлился до 1923 года на территории, контролируемой властями Османской империи и кемалистской Турции. По последним данным, было уничтожено тем или иным способом около 1,5 миллиона армян. Основная часть армянской диаспоры была образована в результате геноцида армян.

Вот что писал в изданной в 1923 году в Париже книге «Армения и Ближний Восток» сам Нансен:

«После начала мировой войны армяне созвали в Эрзруме конгресс, на котором обсуждалось их отношение к войне с учётом того факта, что граница делила Армению на две части. На конгресс прибыли и несколько представителей младотурок. Они информировали, что турецкое правительство намерено объявить войну России, и, наобещав армянам „золотые горы“, вплоть до автономии, попробовали настроить их против русских. Однако армяне не поддались, одновременно отрицательно высказавшись против намерения Турции участвовать в войне, хотя и обещали исполнить свой гражданский долг в случае начала войны.

Руководители младотурок были разъярены. Они разработали план уничтожения неисправимой „отвратительной гадины“ армянского народа. В письме от 15 февраля 1915 года, написанном <…> от имени ряда членов центрального комитета младотурецкой партии <…> говорилось, что центральный комитет „решил освободить родину от деспотизма проклятой нации“ и как патриот принять на себя все упрёки, которые этот шаг навлечет на осман. <…>

К осуществлению этого плана тщательно готовились. Для поиска оружия в домах христиан в Анатолию были посланы жандармские подразделения, набранные из наиболее антихристиански настроенных лиц. Многие из видных армян были арестованы, их допрашивали с применением пыток, чтобы выведать о складах оружия и шпионских действиях. Младотурки собрали группы уголовников и хулиганов, выпущенных из тюрем и других мест заключения, которые впоследствии стали известны как тиеты (что дословно означает „цена крови“, так как этих кровожадных исполнителей резни выбирали из всякого рода преступников). <…>

21 ноября 1914 года, сами будучи неверующими, младотурки объявили священную войну — джихад, которая обязывала убивать всех неверных, отказывающихся принять ислам. <…> Всех христиан от двадцати до сорока трёх, а позже — от восемнадцати до сорока восьми лет забирали на принудительные работы, хотя с точки зрения закона им подлежали лица не старше двадцати семи лет. Непригодные к работе были обязаны служить „вьючными животными“. Говорят, что только на дорогах Муша и Эрзрума тяжёлыми грузами было задавлено более трёх тысяч душ. <…>

Утром 20 апреля турецкие солдаты пытались изнасиловать армянку. Когда ей на помощь поспешили несколько армянских мужчин, их застрелили. Очевидцем этого события был немецкий миссионер г-н Шпоррин. Оно и послужило началом стрельбы: турки разнесли армянскую часть города из артиллерийских орудий и засыпали её градом пуль. Армяне организовали самооборону. <…>

Осада и артиллерийский огонь продолжались четыре недели, до 16 мая. Затем они внезапно прекратились, турки во главе с Джевдет-беем отступили. Было получено известие о неожиданном приближении русской армии. 18 мая её авангард, также не осведомлённый о происходящем из-за отсутствия связи с армянами, вошёл в город.

<…> Эта попытка ванских армян защититься от турок, предводительствуемых Энвер-пашой, была представлена в Берлине в искажённом коммюнике и оттуда распространилась по всему миру как информация о нападении банд армянских мятежников на мусульманское население в тылу у турок, при этом из Ванского вилайета удалось скрыться якобы лишь 30 000 мусульман из 180 000. В одном из отчётов турецкого посольства в Берлине, изданном 1 октября 1915 года, случившееся преувеличили ещё сильнее: „Было убито не менее 180 000 магометан“. <…>

Это — типичный пример того, как турки обращались с армянами, пытаясь выставить их мятежниками и бунтарями. Остальные „доказательства“ виновности армян, которые выискивало младотурецкое правительство для своего оправдания, того же рода. <…>

Прошло всего несколько дней после того, как армяне Вана были вынуждены начать самооборону от бешеного нападения турок, когда министр иностранных дел Турции Талаат-бей в ночь на 25 апреля неожиданно арестовал всех известных армян Константинополя — депутатов, учителей, писателей, врачей, юристов, редакторов газет и священников. <…> Талаат-паша объявил это лишь временной, предупредительной мерой, поскольку некоторые из арестованных могли быть опасными, и обещал, что большая часть из них вскоре будет освобождена. Но, перенеся все испытания, вернулись всего восемь человек. Остальные исчезли. Так те, кто был в силах защищать интересы армянского народа, были без хлопот убраны „со сцены“.

После этого турки перешли к завершению своего „блистательного“ плана истребления армян, своего, как они считали, „важного военного мероприятия“. <…>

После этого, в июне 1915 года, начались ужасы, не имевшие равных в истории. Всех армян-христиан из сёл и городов Киликии, Анатолии и Междуречья выгнали на дорогу смерти. Район за районом методично очищали от армян, независимо от того, находились они близко или за сотни километров от театра военных действий.

От армян было решено избавиться подчистую. Так как большинство мужчин уже было призвано в действующую армию, в тылу оставались лишь женщины, старики, инвалиды, которых и выгоняли из родных домов. <…>

Жандармы отняли и то, что беженцы смогли взять с собой, — деньги, драгоценности, ценные вещи, одежду. <…>

Из разных сёл несчастных собирали в одно место и нескончаемыми колоннами гнали пешком через горы в арабские пустыни, где ничего не было приготовлено для принятия толпы умирающих от голода, отверженных людей и обеспечения их существования — как не было ничего сделано по дороге для поддержания их жизни. <…>

Как только колонна отходила достаточно далеко, каменное равнодушие охранников сменялось лютой жестокостью. Немногочисленных мужчин и юношей отделяли от толпы и убивали. Женщин, детей и стариков гнали дальше, обрекая их на мучения от жажды и голода. <…>

Молодых женщин и девушек насиловали или, дойдя до мусульманских селений, устраивали распродажу: 20 курушей (один куруш равен 8 копейкам. — Н. Б.) платили за девочек, которые ещё не были изнасилованы, и 5 — за изнасилованных и вдов, детей же отдавали вообще бесплатно. Нередко на колонну изгнанников нападали курды, грабили, мучили, насиловали и убивали.

<…> Как ни странно, армян Константинополя, Смирны и Алеппо пощадили — только благодаря тому, что в этих городах жило много европейцев, которые могли бы стать свидетелями происходящего. Переселение из Смирны было приостановлено немецкими офицерами.

Чтобы сделать понятным значение „перемещения“, напомню свидетельство одного немца-очевидца: „Из 18 000 человек, выведенных из Харберда и Себастии, до Алеппо дошли 350, а из 19 000, выведенных из Эрзрума, остались в живых лишь 11“ (см. А. N. Mandelstam La Societe des Nationals les Puissances devant le Probleme Armenien, Paris, 1925, p. 44.). По сведениям Лепсиуса, по дороге умерли от истощения в среднем две трети ссыльных-переселенцев. Большую часть из оставшихся в живых, кто, борясь со смертью и превратившись в ходячие скелеты, дошёл до Междуречья, погнали дальше, к пустыням, чтобы там они умерли в ужасных мучениях. <…>

В некоторых местах вали и турецкая администрация посчитали перемещение излишним и, не затрудняя себя, просто уничтожали армян — например, в Нисибе (1 июля), Битлисе (1 июля), Муше (10 июля), Малатии (15 июля), Урфе (19 августа и 16 октября), Джизерке (2 сентября), Тигранакерте, Мидмате и др. <…>

Армянских солдат турецкой армии, которые сражались с такой смелостью, что даже Энвер-паша не скупился на слова, публично восхваляя их храбрость, верность и организованность, позднее разоружили, перевели на каторжные работы в тылу и в конце концов расстреляли свои же однополчане по приказу офицеров.

Как только из донесений немецких консулов стало ясно, что в действительности означает „перемещение“, немецкий посол заявил Высокой Порте протест, который, однако, не дал результатов. Турецкие руководители отчасти отвергали факты, а отчасти достаточно ясно давали понять, что они не считают своих союзников вправе давать указания по этому вопросу. 15 декабря 1915 года Талаат-бей цинично заявил графу Меттерниху, что он уверен — в подобной ситуации то же самое сделали бы и немцы. Затем Высокая Порта выразила сожаление о немецком вмешательстве в её внутренние дела. Попытки немецкого правительства прекратить зверства не привели к успеху. Хотя немецкие послы и консулы не смогли сделать ничего или почти ничего, собранная ими информация беспощадно разоблачает злодеяния.

Длинный ряд документальных сведений о беспрецедентной жестокости с абсолютной ясностью показывает, что все они делались по единому плану, выдвинутому главарями младотурок и их комитетом. Подлый метод отрицания, к которому турки последовательно прибегали для опровержения обвинений в зверствах, в их преднамеренности и запланированности, не спасает от разоблачения.

17 июня 1915 года немецкий посол барон Вангенхайм написал в Берлин, что „Талаат-бей… открыто говорил, что Высокая Порта хочет воспользоваться данным войной поводом подчистую вымести внутренних врагов страны, не реагируя на вмешательство иностранных дипломатов“. <…>

В шифрованной телеграмме от 15 сентября 1915 года говорилось:

„Канцелярии полиции Алеппо

Мы уже уведомляли, что в соответствии с приказом комитета правительство решило полностью истребить армян, проживающих в Турции. Те, кто откажется подчиниться этому приказу, не могут считаться друзьями правительства. Кто бы перед нами ни был — женщины, дети или инвалиды — и сколь бы жестокими ни были методы уничтожения, нужно положить конец их существованию, невзирая на чувства и совесть.

Министр внутренних дел Талаат“.

По приказу этого же министра щадить нужно было только детей младше 5 лет. Их можно было бы вырастить в примерных турок. 15 октября 1915 года Талаат-бей сообщил немецкому послу, что „lauestion armenienne nexiste plus“ („армянского вопроса больше не существует“). Его заявление вполне соответствовало истине, поскольку почти всё „перемещение“ к этому моменту уже было осуществлено. Совсем немного осталось до того, чтобы констатировать, что оставшиеся в живых после „дорог смерти“ стёрты с лица земли.

<…> На берегу Евфрата ниже Алеппо, в Месене, где армяне гибли от голода в одном из крупных концентрационных лагерей, по данным турок, были похоронены 55 000 человек. По подсчётам, в течение 1915 г. в местность Тер-Зор на берегу Евфрата было отправлено 60 000 переселенцев; большая часть их исчезла. 15 апреля 1916 года в Мосул четырьмя группами были отправлены 19 000 армян. <…>

Свидетельские сообщения об умирающих с голода полны леденящих душу ужасов и кошмаров. Несчастные, превратившиеся в собственные тени, были когда-то человеческими созданиями. Часто среди них можно было встретить высокообразованных людей, женщин, которые ели всё, что попадало в руки, в то время как охранники безразлично, пристально наблюдали за их страданиями, пока те не падали и не умирали от голода. Это был настоящий ад. Турецкое правительство сделало всё, чтобы никто, даже Германия, не смог оказать несчастным никакой помощи. Когда ещё в августе 1915 года доктор Лепсиус в Константинополе обратился к Энвер-паше, предлагая пострадавшим „переселенцам“ помощь, тот ответил, что, если немцы хотят помочь, турки будут содействовать им: немцы могут отправлять вещи и деньги турецкому правительству, а оно проследит за доставкой помощи по правильному адресу. Нетрудно было догадаться, что означал „правильный адрес“.

Что касается доставивших помощь американцев, им просто не разрешили сойти на берег. <…>

Страшная война между тем продолжалась. Когда русская армия, продвигаясь вперёд, заняла Ван, Битлис, Муш и в январе 1916 года Эрзрум и Эрзикан, а через два месяца — Трабзон, настала очередь спасаться бегством турецкому населению, боявшемуся мести за истребление армян. Охваченные безумной паникой и страхом, турки двигались холодной зимой на восток, многие из них умерли на бездорожье горных районов от невероятных страданий и лишений. <…>

Затем турки, поддерживаемые татарами Азербайджана, напали на Баку и 15 сентября 1918 года захватили его. Нури-паша, Верховный главнокомандующий и младший брат Энвер-паши, позволил татарам в течение трёх дней грабить христиан, основную часть которых составляли армяне. Пока на улицах звучали винтовочные выстрелы и крики жертв, Нури-паша проводил смотр войск за городом, после чего вместе с офицерами присутствовал на банкете в гостинице „Метрополь“. За три дня было истреблено 20 000—30 000 армян в отместку за то, что армянские и русские большевики за непродолжительное время пребывания у власти в Баку убили несколько сотен татар. Но и это последнее, в свою очередь, было отмщением, потому что после ликвидации Закавказской Федерации 22 мая 1918 года татарская милиция разграбила несколько армянских сёл в окрестностях Еревана. <…>

Невозможно достоверно судить о том, сколько армян погибло и было изгнано за 1915–1916 годы. По довоенным статистическим данным, к тому времени в Турции проживало 1 845 450 армян. В 1919 году доктор Лепсиус пришёл к заключению, что около 1 миллиона из них были убиты или умерли, 845 000 же остались в живых.

Из них около 200 000 жили в Турции, около 200 000 рассеялись по разным странам, 250 000 бежали в Закавказье и предположительно около 200 000 ещё находились в концентрационных лагерях Сирии и Междуречья, голодные и нищие. Согласно этому подсчёту, за прошедшие годы турки истребили более трети армянского народа.

Не удовольствовавшись изгнанием и истреблением огромных масс отчаявшегося народа, турецкое правительство захватило всё имущество анатолийских армян, которое оценивалось в сотни миллионов фунтов стерлингов. <…>

Младотурки были безразличны к религии, что же касается туркоязычного населения, то оно вовсе не так стремилось к грабежам и резне, как этого бы хотелось властям. В некоторых местностях турки сопротивлялись „перемещению“ армян, а ряд турецких официальных лиц отказались повиноваться приказам и даже пытались спасти армянское население.

Но вскоре власти справились с подобными трудностями: мягкосердечных должностных лиц или увольняли, или убивали. Весь план истребления армян был не чем иным, как хладнокровно рассчитанным политическим мероприятием, целью которого было искоренение части народонаселения, вызывавшей у властей головную боль. К этому можно добавить и такой стимул, как алчность. Зверская жестокость этого „мероприятия“ намного превосходила все известные истории ужасы. <…>

Для полноты картины следует вспомнить, что армяне, истребляемые младотурками такими способами, были их старыми друзьями и союзниками, которых турки использовали и с которыми сотрудничали, пока боролись за власть. Теперь же они убивали даже тех видных армян, которые, рискуя собственной жизнью, спасали предводителей младотурок, когда Абдул Гамид в 1909 году вновь пришёл к власти и истреблял младотурок. К счастью, в истории не много примеров такого коварства и бессовестной подлости.

Но младотурки сделали то, что планировали заблаговременно. Они очистили Анатолию от армянского народонаселения и вместе с Талаат-пашой могли сказать, что армянский вопрос nexiste plus [66] . Происходящие события больше не смущают ни одно американское или европейское правительство и ни одного государственного деятеля.

Извечный армянский вопрос окончательно и бесповоротно утонул для них в море крови.

Когда в конце 1915 года о страшных событиях в Анатолии узнали народы Европы, несмотря на все ужасы мировой войны, поднялась буря негодования против турок и Германии, которую обвиняли в попустительстве (когда намерения младотурок стали очевидными, немцы сделали всё возможное для прекращения ужасов, но безрезультатно). <…>

Для успокоения армян были даны торжественные клятвы и обещания, что после восстановления справедливости и свободы они получат полную независимость и освобождение при условии, если присоединятся к Антанте и направят своих дееспособных мужчин воевать. <…>

Более 200 000 армянских солдат погибло во имя дела союзников.

<…> Государства Европы и Соединённые Штаты Америки вместо выполнения своих торжественных обещаний, данных тогда, когда они нуждались в поддержке в войне, отделались от армян лишь словами. <…> Что же тогда можно сказать о Лиге Наций!

Ещё на её первой Ассамблее (1920 год) входящие в Лигу страны единогласно решили предпринять какие-то шаги, чтобы „по возможности быстрее прекратить армянскую трагедию“ и защитить будущее нации. <…>

После нескольких этапов „доработки“ это предложение съёжилось настолько, что превратилось в предложение дать армянам определённое место жительства в Турции, в котором не было бы даже автономного правительства. Фактически это должна была быть маленькая территория, „подвластная турецкому закону и правительству, где армяне смогли бы сконцентрироваться и сохранять свою нацию, язык и культуру“. Но на проводившихся переговорах турки отвергли даже это.

После такого ответа представители государств сочли, что они сделали достаточно для народа, пролившего за них свою кровь. Когда 23 июня 1923 года Лозаннский договор был наконец-то подписан, в нём не оказалось ни одного слова о предоставлении угла армянам.

Договор был составлен так, что, казалось, „они не существовали никогда“, как справедливо говорилось в протесте против этого договора. Так закончились слабые попытки западноевропейских и американских стран сдержать обещания свободы и независимости, данные ими в пору, когда они хотели вовлечь армян в войну на своей стороне.

Почему же Лига Наций создаёт комитеты — чтобы увидеть, нельзя ли сделать хоть что-нибудь для бездомных армянских беженцев? Разве не для того только, чтобы успокоить свою стыдливую совесть, если она ещё осталась? Что пользы от того, когда предложения, выдвинутые добросовестными исследователями после всестороннего изучения вопроса, не могут найти поддержки государственных властей, когда государства отказываются пойти на самые скромные жертвы, чтобы помочь брошенным беженцам, которым было обещано так много!

Мнение экспертов было таково: в тяжёлые времена вряд ли можно ожидать жертв от других, когда те сами едва справляются со своими трудностями. Однако об этом государстве и не думали раньше, тогда, когда обещаниями золотых гор и торжественным поручительством побудили несчастный народ, участь которого была горше всех, пожертвовать не только деньгами и имуществом, но и жизнями значительной части нации во имя дела Антанты.

Г-н Стэнли Болдуин, лидер британской партии обороны и нынешний премьер-министр, и г-н Аскуит, лидер либеральной партии, в сентябре 1924 года обратились к г-ну Рамсею Макдональду, стоявшему тогда во главе правительства, с дружеским посланием, в котором настойчиво объясняли, что Великобритания обязана выделить большую сумму на помощь армянским беженцам. <…>

Европейские нации и государственные деятели устали от бесконечно тянущегося армянского вопроса. Конечно, ведь в нём они терпели поражение за поражением. Одно напоминание о нём пробуждает в их спящей совести отвратительную историю о невыполненных обещаниях, обещаниях, для выполнения которых практически ничего не было сделано.

<…> Но армянский народ никогда не оставляла надежда. Он продолжал самоотверженно работать и ждать… Ждать год за годом.

Он ещё ждёт».

66

Уже больше не существует (фр.).

Поделиться:
Популярные книги

Возвращение

Кораблев Родион
5. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
6.23
рейтинг книги
Возвращение

Смерть может танцевать 4

Вальтер Макс
4. Безликий
Фантастика:
боевая фантастика
5.85
рейтинг книги
Смерть может танцевать 4

Осознание. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович
14. Путь
Фантастика:
героическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Осознание. Пятый пояс

Провинциал. Книга 2

Лопарев Игорь Викторович
2. Провинциал
Фантастика:
космическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Провинциал. Книга 2

Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Клеванский Кирилл Сергеевич
18. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.40
рейтинг книги
Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Краш-тест для майора

Рам Янка
3. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
6.25
рейтинг книги
Краш-тест для майора

Вечный. Книга IV

Рокотов Алексей
4. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга IV

Антимаг его величества. Том III

Петров Максим Николаевич
3. Модификант
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Антимаг его величества. Том III

Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья
2. Исцели меня
Любовные романы:
современные любовные романы
6.70
рейтинг книги
Пропала, или Как влюбить в себя жену

Совок 4

Агарев Вадим
4. Совок
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.29
рейтинг книги
Совок 4

Попытка возврата. Тетралогия

Конюшевский Владислав Николаевич
Попытка возврата
Фантастика:
альтернативная история
9.26
рейтинг книги
Попытка возврата. Тетралогия

Одиссея адмирала Кортеса. Тетралогия

Лысак Сергей Васильевич
Одиссея адмирала Кортеса
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
9.18
рейтинг книги
Одиссея адмирала Кортеса. Тетралогия

Последний Паладин. Том 5

Саваровский Роман
5. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 5

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор