Наперекор судьбе
Шрифт:
— Камерон так просто не сдастся, — возразил Финлей Давиот едва ли не беспристрастно. — Он будет драться, пока не упадет. Я знаю эту породу, но я сильнее его. Я могу подождать.
Он впервые позволил себе открыто выразить свою враждебность, и Фиона застыла на месте, пораженная услышанным.
Ленч подходил к концу, когда вернулся Алан.
— Мой мальчик, — обратился к нему отец, — не давай случившемуся ударить тебя меж глаз! Камерон поправится, а мы постараемся сделать для него все, что в наших силах! Теперь мы все чересчур обязаны этому парню… Разумеется,
— Мистер Камерон не возьмет наши деньги, — удрученно возразил Алан. — И потом, я никого не позвал. — Он повернулся к Фионе. — Эта миссис Роз, которая убирается у Камерона, не может прийти, — пояснил он. — Все ее трое детей больны краснухой.
В повисшей тишине прозвучал спокойный, ясный голос Элисон Маккензи:
— Если вы позволите, мистер Давиот, я могу ходить туда каждое утро, пока Айэн не встанет на ноги, после того, как покончу с делами здесь.
Облегчение, отразившееся на лице Фионы, было видно всем.
— Элисон, это самое лучшее, что можно придумать! — воскликнула она.
Финлей поднялся из-за стола и, уходя, бросил:
— Поступайте как знаете, но только не позволяйте этому парню думать, будто мы у него в неоплатном долгу.
Грубость замечания покоробила даже Гомера и Этель Крош и больно ужалила Фиону в самое сердце. Только Элисон, казалось, ее поняла.
— Я ему помогу, — быстро пообещала она. — Вы или Алан, по очереди, можете носить со мной корзинку на гору.
— Папа мог бы послать машину, — предложил Алан.
— В этом нет необходимости. Быстрее будет подняться по горной тропинке… расстояние здесь не такое большое.
Фиона вспомнила про Элизу:
— Мисс Форбес все еще наверху…
— Наверняка. — Мягкий рот Элисон сжался в твердую линию. — Но мы вряд ли можем серьезно рассчитывать на ее помощь. В любом случае, она здесь гостья, а как мне кажется, это дело семейное.
Когда Алан вышел из комнаты, Фиона решительно спросила:
— Элисон, как вы думаете, почему мой отец так ненавидит Камеронов? Не может быть, чтобы из-за «Гера», из-за того, что Айэн Камерон держится за последний клочок земли, некогда принадлежавшей ему.
Элисон остановилась на пути к двери с подносом в руках.
— Это долгая история, Фиона, — тихо ответила экономка. — Она началась еще задолго до вашего рождения, и даже почти до моего, но я слышала, как моя мать рассказывала ее, и я снова услышала ее в Триморе несколько недель назад, и потом здесь, в «Лодже».
— От Катрины? — спросила Фиона, и Элисон кивнула.
— Катрина Макфри еще старше, чем она выглядит, и все истории о Глен-Триморе вертятся у нее на языке. Кроме того, она наделена даром ясновидения, особым даром, позволяющим заглянуть в завтрашний день, данным лишь немногим.
— Вы верите в подобные вещи, Элисон?
— И да и нет. Я только знаю, что не хотела бы пользоваться этим даром, если бы обладала им.
— Для зла, вы имеете в виду?
— Ни для чего.
— Продолжайте… про «Гер» и «Тримор».
Элисон глубоко вздохнула.
— Семья, носившая фамилию Давиот, с незапамятных времен арендовала землю у деда Айэна, жестокого и беспощадного старика, который прогнал их с фермы, пожелав освободить дом для своего егеря, чужого в долине, всеми ненавидимого и презираемого. Сомерлед Камерон дал Давиотам три недели на то, чтобы они покинули дом, в котором жили на протяжении множества поколений, почти столько же, сколько его собственные предки обитали в «Тримор-Лодж». И вот в тот день, когда вся мебель Давиотов была распродана, сам дом был сожжен таинственным пожаром.
— Ферма у озера? — прошептала Фиона. — Так вот что это! Предки моего отца жили здесь, и теперь он вернулся обратно!
— Может, и так, — согласилась Элисон все тем же невозмутимым тоном. — Только ваш отец может сказать вам это.
— Но вы ведь знаете, Элисон, вы знаете!
— Да, знаю. Я знала это с того самого момента, как вернулась в дом, где испытала самое большое счастье своей жизни и самую большую печаль. Иногда нас тянет назад силой, которая сильнее нас самих. — Она немного помолчала, прежде чем продолжила: — Ходили слухи, что Давиот сам поджег ферму, не желая отдавать ее чужаку, но вскоре стали поговаривать, будто в этом виновата Катрина, сиротка, опекаемая миссис Давиот и служившая им с фанатичной преданностью. Однако это никогда не было доказано, и Сомерлед Камерон не получил возмещения убытков, хотя поначалу и пытался. Суеверные деревенские жители побаивались таинственной силы Катрины еще тогда и поэтому держали язык за зубами. Самое странное заключается в том, что старый Камерон не стал восстанавливать ферму. Он поселил своего егеря где-то еще.
— А Давиоты — должно быть, это были мои дедушка и бабушка — эмигрировали в Америку! — воскликнула Фиона.
— Рашель Давиот так и не увидела Америку! — сказала Элисон. — После рождения сына — твоего отца — она ослабла здоровьем, к тому же ее сердце не выдержало расставания с Шотландией и длительного путешествия в чужую страну. Она умерла по пути в Америку. Джон Давиот написал тогда письмо. Он писал Катрине, которая после отъезда Давиотов вышла замуж за Ангуса Макфри. В нем он выражал всю боль утраты и клялся питать ненависть к Камеронам до конца своих дней и завещать ее сыну. С тех пор Тримор ничего больше о нем не слышал, но твой отец недавно говорил мне, что его отец хватил горя в Нью-Йорке, прежде чем сумел добиться успеха. Ваш отец, видимо, рано осознал это и, возможно, никогда не мог забыть сцену, когда его мать хоронили в море на эмигрантском корабле. — В голосе Элисон прозвучало сострадание, и она понизила голос. — Боюсь, что такие детские впечатления живут с человеком всю его жизнь. Неудивительно, что ваш отец поклялся отомстить всему потомству семьи Камерон.
Фиона глубоко вздохнула, понимая, что история, которую она только что услышала, полностью соответствует всему тому, что случилось с момента их высадки на шотландский берег. Теперь она сочувствовала отцу, но по-прежнему не могла понять, почему он намеревался мстить ни в чем не повинному внуку, тогда как причиной всех его несчастий был один Сомерлед Камерон.
— Я уверена, что он не причинит зла Камерону! — воскликнула она, похолодев от одной этой мысли. — Он не сделает этого, Элисон!