Наперекор судьбе
Шрифт:
А бороться я буду непременно.
Глава восьмая. Лили
Я подметала пол, стараясь не оставлять на нем ни соринки. Последнее время мой хозяин был не в себе, и я не хотела давать ему лишний повод для порки. Гаен Воргат, конечно же, тщательно скрывал положение своих дел от рабынь, но, к счастью или сожалению, я обладала острым слухом и была в курсе всего, что происходило в Непримиримых землях.
Совсем недавно дом Воргат с успехом отразил нападение дома Тинар, убив трех магов и пленив
Все бы ничего, если бы Брега также не отбил у соседей земли. Магов у них было на порядок больше, а влияние – выше. Это заставило Гаена затаиться в собственном доме, опасаясь нападения магов дома Брега. Именно поэтому он и был в последнее время не в духе.
Вследствие этого моя, и без того не особо счастливая жизнь, стала еще хуже. Гаен придирался ко всему, каждый раз наказывая меня за малейшие провинности – незамеченный островок пыли, недозрелое яблоко, поданное к столу, крохотное пятнышко на выстиранной одежде. Тогда приходилось тут же опускаться на колени, видя тянущиеся ко мне руки с зажегшейся на кончиках магией. Я сжималась в ее ожидании новых мук, и молча глотала слезы, когда они приходили. Иногда наказанием служила и плеть, но чаще всего Гаен применял ко мне ненавистную магию боли, получая от этого особое извращенное удовольствие.
Привыкнуть к боли невозможно – это я поняла после нескольких дней, проведенных в доме Гаена Воргата. Она может лишь немного притупиться, но чувствовать ты ее будешь всегда. Я смогла немного приспособиться к наказаниям вынужденного хозяина. В те моменты, когда на меня обрушивалась плеть или магические искры боли, я представляла, что это не мое тело мучительно страдает, а чье-то чужое. Будто бы я присутствовала при наказании человека, не имеющего ко мне никакого отношения. Становилось легче, правда, совсем немного.
Тяжело вздохнув, я окинула взглядом помещение, в котором находилась, поняв, что на сегодня уборка закончилась. Но это никоим образом не означало, что теперь я могла спокойно бездельничать. Обязанностей у меня еще было море, а отдыхала я вообще только тогда, когда спала. Пять драгоценных часов.
Я была худа настолько, что практически просвечивалась. Голова постоянно кружилась от нехватки еды, а кожа была бледнее, чем у народа Снежных земель. Несмотря на слабость, я понимала – жаловаться Гаену бесполезно. А если поддамся упадку сил и стану плохо выполнять свою работу, меня просто накажут.
Старая рабыня, видя мое состояние, иногда улучала момент и всучивала мне фрукт или хлеб. Иногда мне даже доставался небольшой ломоть мяса.
Мы обе понимали, чем чревато ее поведение. Воргат приказывал магам следить за тем, чтобы повариха при готовке и пробе еды не положила в рот лишний кусочек. Что тут говорить о том, что подкармливать меня было категорически запрещено – поварихе такое своеволие грозило крупными неприятностями. Но, несмотря на это, мне периодически выпадал какой-нибудь лакомый кусочек, а я, в свою очередь, старалась максимально облегчать рабыне работу на кухне.
У нас с ней даже появился общий секрет – мы научились разговаривать беззвучно, не привлекая внимания стоящих на страже магов. Конечно, прибегать к чтению по губам постоянно было опасно, да и невозможно, но даже пары фраз в день для рабынь, игнорируемых всеми и вся, было вполне достаточно, чтобы ощутить незримую поддержку друг друга.
Причина нашей молчаливости кроилась не в нелюдимости обеих, а в хорошо вызубренных нами правилах. Рабыням запрещено было долго разговаривать друг с другом. Выходить из комнаты по ночам – тоже. Неважно, как сильно тебе это нужно, до того момента, как проснется глава дома, собственная комната оказывалась тюрьмой. Если выйдешь, и тебя поймает стоящий на страже маг – сурового наказания не избежать.
Комнаты проверялись каждый вечер на предмет вещей, способных причинить вред. Женщины элькхе, в отличие от мужчин, никакой магией не обладали, а оружие в Непримиримых землях считалось устаревшим и варварским способом нападения – здесь большинство мужчин применяли магию. Поэтому единственным орудием рабынь могли стать только подручные вещи: кухонный нож, секатор, осколки стекла. Именно на наличие этих вещей и проверялись комнаты. А то, что я была чужачкой, не элькхе, а моя сестра – Искрой, заставляло боевых магов проверять мою комнату еще тщательнее.
Зная все это, я, тем не менее, постоянно нарушала правила. Не касаемо орудий убийства, конечно же, нет – если бы в моей комнате нашли что-то подобное, меня, скорее всего, тут же бы убили. Нехватка рабынь в доме Воргат меркла перед извечным страхом его мужчин – смерти от руки восставшей рабыни. Если хотя бы одна из них заставила бы хозяина усомниться в преданности к нему, все женщины до скончания веков ходили бы, закованные в цепи. Слава богам – такого еще не случалось – очевидно, из-за полнейшей затравленности рабынь.
Я овладела в совершенстве способностью быть тихой, как мышка. Я с детства была худа, а при нынешнем питании поправиться не представлялось возможным, поэтому и тихо передвигаться мне было несложно. Ночью, когда тени ложились на замок, они становились моими сообщниками. Я пряталась в тени неосвещенных коридоров и продвигалась вперед, движимая одной целью – проникнуть в каморку старой рабыни Альтид, чтобы там вволю наговориться. Наверное, мне не хватало наших долгих разговоров с Гвендолин и отцом, и потому я тянулась к практически чужому человеку, как мотылек – к свету. Альтид рассказывала мне о своей земле, которую помнила еще девочкой – до того, как стала рабыней, я же рассказывала ей о Даневии – такой близкой, но такой недосягаемой.
Конец ознакомительного фрагмента.