Наперекор

Крон Марта

— Уверена в этом? – его взгляд сквозит беспокойством.

— Да.

— Мил, не хочешь поговорить о случившемся? – спрашивает Ян, когда я демонстративно отлепляю его руку и делаю шаг домой.

Серьёзно?? Он решил всё обсудить в последний момент?

— Вот завтра в офисе и поговорим… — жёстким голосом даю понять, что с утра его будет ждать уже не та заторможенная напуганная Мила, какой я являюсь сейчас, а выспавшаяся, прозревшая и проанализировавшая своё состояние обиженная женщина, и закрываю дверь.

Да,

как бы я ни хорохорилась перед Барсовым и ни мнила себя непроницаемой, его молчание после совместной ночи и фраза об увольнении задела… и сильно. Хоть я и прекрасно помню, что мужчину интересовало только моё тело, всё-таки какая-то сентиментальная частичка меня ждала и надеялась, что именно я стану той, кто сумеет вытащить льдинку из сердца Яна и научит его испытывать тёплые чувства.

Не получилось. Не то, что не добралась до закрытого сердца, даже просто внутрь него не смогла заглянуть.

Только проблеск интереса ко мне, как к человеку… короткий и ничего не значащий. Барсов же тоже человек, и ему свойственны перемены, тем более под грузом впечатлений от экстремальных ситуаций.

Мне это понятно. Поэтому завтра я по-тихому напишу заявление об увольнении и сделаю максимально безразличный взгляд, чтобы не дай Бог не показать Барсову ту боль, которая щемит в сердце от мысли, что я больше никогда его не увижу.

Да, мудак.

Да, невозможный хам и зазнавшийся мужлан.

Да, я вообще не должна тратить время и о нём думать…

Но думаю же… и как остановиться, не знаю.

И это уже начинает пугать.

Если не положить конец этому крепнущему с каждым днём безумию прямо сейчас, то потом, я уверена, оно сломает меня и разрушит всю жизнь.

— Мам? Пап? Я дома! – делаю весёлый голос и громко кричу, проходя внутрь и готовясь с выражением рассказывать душещипательную историю, что я упала с велосипеда и сначала тормозила ногами, а потом подключила и лицо.

Но на мои выкрики навстречу выбегает только Кирюша.

— Кисулечка мой хороший, ты по мне скучал? – от души тискаю своего мурлыкающего любимца и набираю номер мамы.

Падаю на кровать, подставляю нос под шершавый язык кота и выясняю, что родители у себя в ресторане пытаются ликвидировать запарку на кухне.

Ой, как хорошо всё складывается! Не нужно никому ничего объяснять и можно спокойно сделать перевязку плеча и ног.

Ложусь спать с твёрдым убеждением, что поступаю правильно, и чем скорее я сведу общение с Яном на нет, тем лучше для всех.

***

Вставать в ранищу для меня каждый раз крайне сложно. Сегодня был апогей сложности. Проснулась вся разбитая и вспотевшая. Голова, налитая свинцом, отказывалась соображать и координировать движения тела. Пришлось убить немало времени только на то, чтобы уговорить себя сделать шаг. Помню, как замазывала тональником все царапины на лице и откопала запасную оправу очков, чтобы избежать

назойливых взглядов. Кое-как натянула на себя брючный костюм. Вместо завтрака сделала всего один глоток воды, потому что аппетита не наблюдалось, поцеловала свернувшийся на постели клубочек шерсти и… почему-то дальнейшие действия были как в тумане.

— Доброе утро, Мила Андреевна! – оглушает с порога в офис Эля. — С возвращением!

Вымученно улыбаюсь, чтобы скрыть кислую мину, которая прочно засела с самого моего пробуждения, и прошу вызвать ко мне главного редактора Стаса, чтобы перед окончательным оглашением о своём уходе удостовериться в продуктивности отдела.

Жалко расставаться.

Я была уверена, что обосновалась тут надолго, но кто ж знал, что всё так получится…

Ковыляю летящей во все стороны походкой до своего рабочего места и упираюсь ладонями в стол. Опускаю голову и делаю глубокий вдох.

Что-то жарко и голова кружится…

Недосып проклятый!

Всю дорогу в поезде проспала, и всё равно организму мало.

— Вам нехорошо, Мила Андреевна? Может, стакан воды? – где-то поблизости взволнованно спрашивает секретарь, но из-за внезапной заложенности в ушах я уже ни в чём не уверена.

Что за фигня такая?

Так, когда у меня там месячные должны прийти?

— Мила Андреевна?? – повторяет Эля, всматриваясь в моё лицо.

— Всё хорошо. Ничего не надо. Спасибо, – едва слышно шепчу от слабости. Ватными ногами обхожу стол и шмякаюсь прямо в кресло.

Ну, точно – «красная армия» виновата… Как раз на днях её нашествие должно произойти.

— Лучше расскажите, что у нас сегодня на повестке дня, – смотрю на помощницу снизу вверх, борясь с непонятно откуда взявшейся расплывчатостью в глазах, и лезу в сумочку за обезболивающим.

— Сейчас придёт Стас. У вас будет час на обсуждение рабочих моментов, так как генеральный созывает всех на совещание. Потом нужно будет просмотреть…

Ой, мамааа…

Как смотреть в глаза Марку Мироновичу? Что сказать в своё оправдание? Наверняка увольнение по «личным причинам» он сочтёт за легкомысленность, а не весомый аргумент бросить руководство отделом через месяц упорной работы.

Не могу же я сказать, что, кажется, втрескалась в вашего сволочного сына. Или могу?

— …и вот здесь подпись, – заканчивает свой монолог Эля, и я рассеянно смотрю на ручку, которую она мне протягивает.

Пробегаюсь по документу, киваю сама себе, что всё в порядке, и оставляю внизу бумаги незамысловатую закорючку.

— А вот и Стас! – восклицает девушка, когда раздаётся стук в дверь. – Уверены, что всё нормально? Может, чай или кофе? Могу завтрак заказать?

— Нет-нет, Эль, – благодарно сжимаю её пальцы, когда она забирает из моих ручку. – Мне ничего не поможет, – понижаю голос до шёпота. — Женские дни… сама понимаешь…