Наполеон-2. Стать Богом
Шрифт:
Араб спустился вниз. С тоской оглянувшись на громаду Сфинкса за своей спиной, отправился следом и Колиньи. Здесь, вопреки представлению итальянца, оказалось прохладно, даже чересчур прохладно после жары на поверхности.
Протискиваясь мимо гренадеров, араб двинулся по лабиринту, на ходу, будто что-то вспоминая. Колиньи старался
держаться поближе к нему, но Имад был куда стройнее, и ловчее передвигался в заполненных солдатами узких переходах. Вскоре он оказался впереди всех и повел отряд вглубь подземелья. Генерал назначил ответственных за метки на поворотах, которые должны были помочь вернуться. Десяток солдат остался охранять выход
Они продвигались вперед около часа. Имад вошел во вкус и вовсю командовал гренадерами, посылая их проверить тот или иной участок переходов. Чаще всего солдаты упирались в тупик, и тогда араб удовлетворенно улыбался. Они явно приближались к сокровищу Сфинкса.
Вскоре пришло наиболее убедительное подтверждение: когда Имад добрался до небольшой залы, то из темноты почти прямо ему в лицо прогремел пистолетный выстрел. У всех заложило уши, двое гренадеров выстрелили в ответ. Мгновенно пороховой дым заполнил переходы, солдаты закашлялись.
— Не стрелять! — закричал Бонапарт. — Прекратите стрелять, идиоты! В штыки!
— Он был один! — отозвался араб, чудом не пострадавший. — Я убил его саблей. Идем дальше, только пусть солдаты прикрывают меня!
Вскоре один из гренадеров зарычал, кинулся вперед и насадил на штык немолодого толстого усача в богатом халате, который целился в Имада из древнего мушкета. Умирая, толстяк выкрикивал в адрес Имада какие-то проклятия.
— Мы близко! — с восторженным придыханием сказал Имад, устремляясь вперед с саблей наголо. — Их слишком мало!
В этот момент далеко впереди послышались звуки боя. Два или три выстрела — в отголосках многократного эха разобрать было невозможно, чей-то истошный крик, а потом наступила тишина. Бонапарт рванулся вперед и схватил Имада за рукав.
— Это еще что?! Мы не одни здесь?
— Может быть, Махди...
Он не выдержал. Давно, очень давно он хотел зарубить этого француза. Просто мечтал лично отрезать ему голову. А потом истребить армию неверных, пришедшую на святую для него землю. Но другой возможности заполучить «Предмет предметов» просто не существовало, слишком большие силы противостояли ему. Противостояли до тех пор, пока люди Колиньи и французские солдаты не истребили защитников сокровища Сфинкса. Имад рубанул саблей, и лишь подставленное ружье верного гренадера спасло жизнь генералу. Бонапарт отшатнулся, а араб сразу же скрылся в лабиринте переходов.
— Прямо сейчас сотня феллахов засыпает песком вход в подземелье! — донеслось до Бонапарта. — Заодно они хоронят солдат, что ты там оставил! Но это и твоя могила, ты здесь всего с небольшим отрядом, и никто из вас не выйдет на поверхность! Спасибо, что позволил мне прийти сюда и получить сокровище Сфинкса, глупый француз!
— Догнать и захватить живым! — быстро скомандовал Бонапарт. — Десять солдат и сержантов, живо! Остальным занять круговую оборону, но продвигаться вперед, туда, откуда донеслись выстрелы! Принюхивайтесь, черт возьми, вы знаете запах пороха! Колиньи, пошлите пару людей назад, пусть проверят, что там с выходом!
Колиньи исполнил приказ, и тут же об этом пожалел: едва ушли его головорезы, как сразу послышались выстрелы и крики. Их окружали. Вероятно, враг пока уступал французам в численности, но в тесноте извилистых переходов это не играло роли. Откуда-то слева послышался звон сабель и чей-то крик. Еще выстрел, ответные выстрелы гренадеров. Коридоры все сильнее заполнял дым, факелы не помогали видеть врага.
— Не стрелять, черт возьми! — закричал Бонапарт. — Штыки!
Гренадеры подчинились, но большого толка от этого не было — враги продолжали стрелять. Их вполне устраивало, что французы кашляют от дыма, ведь арабы всегда могли немного отступить и отдышаться. Офицер доложил о потерях: приблизительно два десятка человек. Держась с двумя пистолетами в руках вплотную к генералу, Колиньи в очередной раз поражался его выдержке. Под обстрелом и сабельными ударами со всех сторон они продолжали двигаться вперед.
Вот только если Имад хотя бы приблизительно знал, как следует отыскивать дорогу в лабиринте, то французы двигались наугад. Прошло меньше часа этого жуткого боя, когда все, казалось, уже навсегда оглохли от грохота выстрелов в замкнутом пространстве, отряд уперся в тупик. Нужно было возвращаться, но теперь каждый коридор простреливался врагами. Две атаки просто захлебнулись — в задымленных узких проходах людям Имада достаточно было стрелять наугад.
— Проклятье... — процедил сквозь зубы Бонапарт. — Я потеряю здесь самых лучших и преданных людей, если мы будем прорываться несмотря ни на что. А самое худшее — нам придется вернуться, и рыть песок, чтобы снова увидеть солнце, а негодяй Имад унесет отсюда нечто очень ценное.
— Наверху нас ждет Саламандра! — напомнил Колиньи, уже порядком напуганный. — Она окупит все. А Имада я вам отыщу, клянусь!
— Ну что ж, тогда попробуем вырваться... — прошептал генерал и сжал фигурку Льва. — Солдаты! Слушайте своего генерала!
Он успел лишь начать, как снова в стороне начался бой. Стрельба и крики постепенно приближались, и Бонапарт переглянулся с Колиньи — стало ясно, что кто-то идет им на помощь.
— Мой верный Мюрат? — предположил Наполеон. — Или Дезе? Но как они могли узнать, Колиньи?
— Я сделал, что мог для обеспечения секретности. Но, думаю, вы простите мне мою ошибку?
— В этот раз — возможно. Тише! Все тише! Кто там кричит? Женщина?
И когда все умолкли, из глубины переходов донесся женский голос:
— Мой генерал! Наполеон Бонапарт, вы слышите меня?! Вы живы?!
Это был голос Джины Бочетти. Ее разведчики заметили странные работы саперов посреди пустыни, и выследили Бонапарта, спустившегося в подземелье. Затем караул был уничтожен, а толпа пригнанных людьми Имада феллахов скрыла все следы под песком. Бочетти сама, своими руками разбросала бы этот песок и кинулась на помощь возлюбленному, но пришла еще одна новость: другой разведчик заметил вооруженную группу, вошедшую в малую пирамиду. Туда Джина и кинулась, собрав все свои силы. Уничтожив оставшихся наверху арабов и взяв одного из них в плен, она самым жестоким образом добыла все необходимые сведения. Теперь Бочетти с оружием в руках пробивалась к любимому, и интересовало ее только одно: успела ли она вовремя?
— Мой друг! — Пчела позволяла оценивать любые изменения в обстановке очень быстро, и тут же находить лучшее решение, поэтому Наполеон не медлил. — Колиньи, ответьте ей! Крикните, что я ранен и умираю. И ради Бога, поскорее добудьте крови, у нас много раненых — так залейте мне их кровью мундир!
Колиньи понял задумку мгновенно. Он прокричал Джине, все, что требовалось, и звуки боя стали стремительно приближаться. Растолкав гренадеров, итальянец окружил лежащего генерала своими людьми. На Бонапарте разорвали мундир и залили его кровью. Теперь паутина была растянута, осталось дождаться несчастной мухи, которая спешила, как могла.