Наполеон: биография

Робертс Эндрю

Неделю спустя при Мондови, городе на реке Эллеро, Наполеон сковал фронт сардинцев и попытался предпринять двойной охват. Это дерзкий и трудный маневр – но, когда он удается, как было в этом случае, пагубный для боевого духа неприятеля. На следующий день сардинцы запросили мира. Это оказалось очень кстати, ведь у Наполеона не было осадной артиллерии, чтобы обложить Турин. Главным образом по этой причине Наполеон вел маневренную войну: он не располагал возможностями предпринять что-либо еще. Наполеон жаловался Карно: «Нет ни артиллерии, ни инженеров, поскольку, вопреки вашим приказам, я не получил ни одного офицера из тех, которых просил прислать» {271} . Осада была просто невозможна.

271

ed. Bingham, Selection I p. 70.

26

апреля Наполеон в Кераско издал воззвание к армии: «Сейчас ваши заслуги равны заслугам Голландской и Рейнской армий. Не имея ничего, вы получили все. Вы выигрывали битвы без пушек; переходили реки без мостов; делали марш-броски без обуви; вставали на бивуак без коньяка и нередко без хлеба… Теперь у вас всего вдоволь» {272} . Он продолжал: «Я обещаю завоевать Италию, но при одном условии. Вы должны поклясться уважать тех, кого вы освободили, и пресечь ужасные грабежи, которые позволили себе негодяи, спровоцированные врагом» {273} .

272

ed. Bingham, Selection I p. 74.

273

eds. Dwyer and McPhee, French Revolution and Napoleon pp. 128–129; ed. Bingham, Selection I p. 74.

Голодные победители грабят. Наполеона очень заботило поведение солдат, и он хотел обуздать мародерство. Четырьмя днями ранее в приказе по войскам он осудил «отчаянный грабеж», учиненный «развращенными людьми, которые присоединились к своему корпусу лишь после битвы и творили бесчинства, позорящие армию и имя француза». Наполеон позволил генералам расстреливать провинившихся офицеров, но в действительности такого не случалось. Он неофициально написал Директории через два дня после публикации воззвания: «Я намерен показать ужасные примеры. Я наведу порядок или перестану командовать этими разбойниками» {274} . Это первая в ту кампанию из неоднократных угроз уйти в отставку. Наполеон всегда отличал «снабжение из местных ресурсов» (армии приходилось прибегать к нему в случае нужды) от «отчаянного грабежа» {275} . Это требовало казуистики, но гибкий ум Наполеона справлялся с задачей. В будущем он часто станет порицать австрийскую, английскую и русскую армии за мародерство, хотя, должно быть, прекрасно знал, что его армия во многих случаях превзошла их в грабежах [31] . «Мы кормимся за счет того, что находят солдаты, – вспоминал очевидец-офицер. – Солдат никогда ничего не крадет – он просто это находит». Впоследствии генерал Максимилиан Фуа, один из самых способных наполеоновских командиров, указывал, что, если бы солдаты Наполеона «ждали, когда армейская администрация распорядится выдать им хлеб и мясо, они голодали бы» {276} .

274

ed. Bingham, Selection I p. 72.

275

ed. Bingham, Selection I pp. 71–72.

31

Армия Веллингтона в этом отношении также небезупречна. Рядовые, участвовавшие в войне на Пиренейском полуострове, оставили сравнительно немного мемуаров, но из воспоминаний одного из них – Фридриха Линдау из Королевского Германского легиона – ясно, что солдаты воровали у местного населения и могли избить крестьян, не желавших расставаться со своим товаром и скотом (eds. Bogle and Uffindell, Waterloo Hero passim, Mars & Clio, No. 26 pp. 89–90). Наполеон распорядился расстрелять капрала и двух рядовых, похитивших из церкви богослужебные сосуды, что, по его мнению, не имело ничего общего с конфискацией по его приказу из дворцов и храмов севера Италии значительной части шедевров искусства эпохи Возрождения. Французские полководцы обычно обогащались за счет покоренных, и жадность некоторых из них (например, Массена) была неимоверной. Позднее Наполеон заставил его вернуть миллионы франков. Обычным в то время делом для командующих было щедрое вознаграждение собственных усилий. Так, Веллингтон после войны в Индии смог полностью расплатиться с долгами, после чего осталось еще 42 000 фунтов стерлингов (то есть более 1 млн франков) – и все это совершенно законно (Weller, Wellington in India pp. 257–259).

276

Foy, History I p. 43.

«Снабжение

из местных ресурсов» обеспечивало оперативность маневра и стало существенным элементом стратегии Наполеона. «Сила армии, – объяснял он, – как и импульс в механике, определяется массой, умноженной на скорость» [32] {277} . Наполеон приветствовал все способствующее быстрому передвижению войск, в том числе марш-броски, которые позволили полубригаде преодолевать в день вдвое больше обычных 24 километров. «Никто лучше Наполеона не знал, как привести армию в движение, – вспоминал один из его офицеров. – Эти переходы нередко изматывали. Порой половина солдат отставала; но, поскольку им всегда хватало рвения, они являлись на место, хотя и с опозданием» {278} .

32

Пер. Н. Ершова.

277

ed. Chandler, Military Maxims p. 111.

278

Blaze, Life in Napoleon's Army pp. 42–43.

На бивуаке в теплое время года французские солдаты не спали в палатках, поскольку, как вспоминал ветеран, армии «двигались так стремительно, что не могли везти с собой все необходимое имущество» {279} . Угнаться за армией могли лишь фургоны с боеприпасами. В конце XVIII века армии передвигались гораздо быстрее, чем в начале столетия, благодаря усовершенствованию дорог, особенно по рекомендациям французского инженера Пьера-Мари-Жерома Трезаге, изложенным в записке о научном подходе к дорожному строительству (1775). Облегченные полевые орудия, больше дорог, меньший обоз и гораздо меньше маркитантов помогали войскам Наполеона двигаться вдвое быстрее, как он рассчитал, войск Юлия Цезаря.

279

Blaze, Life in Napoleon's Army p. 145.

В Кераско немедленно начались мирные переговоры с сардинцами. Наполеон язвительно сообщил уполномоченному, предложившему меньше крепостей, чем он желал: «Республика, доверяя мне командовать армией, сочла меня достаточно проницательным для того, чтобы определить ее нужды, не советуясь при этом с ее врагами» {280} . Один из двух уполномоченных, савойский полковник маркиз Анри Коста де Борегар, описал встречу с Наполеоном в мемуарах: «[Он] всегда был холоден, элегантен и немногословен» {281} . В час ночи 28 апреля Наполеон вынул часы и произнес: «Господа! Предупреждаю: общее наступление назначено на два часа, и, если я не получу заверений, что до конца дня [крепость] Кони передадут мне, наступление не будет отложено ни на миг».

280

Rose, Napoleon I p. 88.

281

ed. Yonge, Man of Other Days II p. 112 ff.

Это мог быть и обычный для Наполеона блеф, но сардинцы не стали рисковать. Немедленно было заключено перемирие. Французы получили Тортону, Алессандрию, Кони и Чеву, а также дорогу в Валенцу и все земли между Кони и реками Стура, Танаро и По. Наполеон коварно настоял на включении в текст секретной статьи, оговаривавшей его право пользоваться в Валенце мостом через По: он понимал, что, когда об этом узнают австрийцы, Больё отправит туда войска. Он собирался перейти реку у Пьяченцы, в 113 километрах восточнее.

За бутылками асти, открытыми по случаю праздника, и обильной выпечкой, доставленной монахинями из Кераско, Наполеон откровенно говорил о событиях предыдущих дней. Он винил себя в бессмысленных потерях у Коссерии в битве при Миллезимо, вызванных его «нетерпением разделить австрийскую и пьемонтскую [сардинскую] армии». Он рассказал, что стоял в Дего двумя годами ранее, когда командовал артиллерийской колонной. Тогда Наполеон предложил аналогичный план вторжения, но военный совет его отверг. «В армии во главе со мной ничто не будет решаться таким образом», – сказал Наполеон и прибавил, что совет собирают, лишь если требуется «трусливое прикрытие», чтобы распределить вину {282}

282

ed. Yonge, Man of Other Days II p. 122.

Конец ознакомительного фрагмента.