Наполеон: биография
Шрифт:
3 марта 1795 года Наполеон отправился из Марселя с 15 кораблями, 1174 орудиями и 16 900 солдат, чтобы отнять Корсику у Паоли и англичан. Вскоре французов рассеяла английская эскадра из 15 кораблей, слабее вооруженных и с экипажем вдвое менее многочисленным. Два французских корабля были захвачены. Наполеон был невиновен в провале и, человек до мозга костей сухопутный, так и не извлек урока из противоборства с равными по численности, но гораздо грамотнее развернутыми морскими силами англичан. В 1793–1797 годах французы потеряли 125 военных кораблей (англичане – 38), в том числе 35 линейных (англичане – 11, причем большую их часть – из-за пожаров, крушений и штормов, а не из-за действий неприятеля) {184} . Наполеон всегда недооценивал роль ВМФ в большой стратегии: он одержал множество побед на суше и ни одной – на море.
184
Mars & Clio Autumn 2010 p. 21.
Когда экспедицию отменили, Наполеон остался без места и лишь 139-м по старшинству в генеральском списке. Бартелеми Шерер, новый командующий Итальянской армией, не пожелал
185
ed. Bingham, Selection I p. 44.
Правительство, теперь состоявшее главным образом из уцелевших при Робеспьере жирондистов, вело на западе Франции грязную войну, в ходе которой погибло больше французов, чем в Париже за весь период террора. Наполеон понимал: если даже он и добьется здесь успеха, эта слава его не украсит. Гош был всего на год старше, и шансы Наполеона на повышение были ничтожными. К тому же он воевал с англичанами и сардинцами, а война с французами была ему не по вкусу. 8 мая Наполеон отправился в Париж, чтобы добиться другого назначения, и взял с собой шестнадцатилетнего брата Луи, для которого надеялся найти место в артиллерийском училище в Шалон-сюр-Марн, и двух своих адъютантов – Мармона и Жюно (Мюирон теперь был третьим) {186} .
186
Branda, Napoleon et ses hommes p. 9.
Поселившись 25 мая в парижском Отеле де ла Либерте, Наполеон посетил военного министра капитана Франсуа Обри, который предложил ему лишь командование пехотой в Вандее. «Это показалось Наполеону оскорбительным, – отметил Луи, – и он отказался и жил в Париже без должности, получая довольствие как генерал резерва» {187} . Наполеон снова назвался больным и с трудом жил на половинное жалованье, но все же определил Луи в Шалонское училище. Наполеон продолжал игнорировать требования военного министерства: или отправиться в Вандею, или предоставить доказательства своей болезни, или подать в отставку. Это был непростой период, но он относился к своему положению философски. В августе Наполеон сказал Жозефу: «Я очень мало привязан к жизни… так как вечно оказываюсь в положении человека перед битвой, уверенного лишь в том, что глупо тревожиться, когда смерть, которая кладет всему конец, может его настичь». Далее он пошутил на свой счет (историки, принявшие сказанное всерьез, лишили шутку ее очарования): «Я всегда вверяю себя року и судьбе, и если и впредь будет так, то, друг мой, все кончится тем, что я не уступлю дорогу приближающейся карете» {188} .
187
Bonaparte, A Reply p. 19.
188
CG 1 no. 322 p. 248, 10 августа 1795.
На самом деле Наполеон твердо решил насладиться парижскими удовольствиями. «Память о терроре здесь не более чем кошмар, – рассказывал он Жозефу. – Все будто решили вознаградить себя за страдания; решили, кроме того, из-за туманного будущего, не пропускать ни единого развлечения, которое сулит настоящее» {189} . Он заставил себя появляться в обществе, хотя по-прежнему был неловок с женщинами. Отчасти это, вероятно, объяснялось его обликом. Женщина, той весной видевшая его несколько раз, сочла его «самым худым и странным из всех, кого я встречала… Настолько худым, что он вызывал жалость» {190} . Другая прозвала его «котом в сапогах» {191} . Лора д’Абрантес, светская львица, знавшая в то время Наполеона (хотя, возможно, не настолько коротко, как она впоследствии утверждала в своих злобных мемуарах), изобразила его «в надвинутой на глаза дурной круглой шляпе, из-под которой торчат два собачьих ушка, худо напудренные и падающие на воротник серого сюртука волосы, без перчаток (потому что это бесполезная трата денег, говорил он), в плохо сшитых и нечищеных сапогах, с болезненным видом» [18] {192} . Неудивительно, что Наполеон, чувствовавший себя чужим в модных салонах, презирал тех, кто пользовался там успехом. В разговорах с Жюно (за которого Лора д’Абрантес впоследствии вышла замуж) Наполеон осуждал модников за их манеру одеваться и усвоенную шепелявость и, став императором, был убежден, что хозяйки салонов в парижских предместьях возбуждают против него умы. Сам Наполеон предпочитал интеллектуальные развлечения общественным: посещал лекции, обсерваторию, театр и оперу. «Трагедия волнует душу, – позднее заявил он одному из своих секретарей, – радует сердце, она может и должна порождать героев» {193} .
189
Horne, Age of Napoleon p. 16.
190
ed. Meneval, Memoirs I p. 104 n.
191
Englund, Napoleon p. 76.
18
Пер.
192
D'Abrantes, At the Court p. 34.
193
Las Cases, Le Memorial I p. 401.
В мае 1795 года, по пути в Париж, Наполеон написал Дезире, что он «сильно страдает при мысли столь надолго оказаться так далеко» {194} . К тому времени он сумел, откладывая из жалованья, скопить денег достаточно для того, чтобы задуматься о покупке маленького замка в Раньи, в Бургундии. Наполеон подсчитал возможную прибыль от продажи разных видов зерновых, прикинул, что столовая в замке в четыре раза больше столовой в доме Бонапартов в Аяччо, и, как добрый республиканец, предположил, что, «если снести три или четыре башни, придающие ему аристократический вид, замок станет не более чем просторным, привлекательным семейным домом» {195} . Он рассказал Жозефу о своем желании завести семью.
194
CG 1 no. 297 p. 224, 9 мая 1795.
195
CG 1 no. 298 p. 224, 22 мая 1795.
«В доме Мармона в Шатийоне я видел много хорошеньких, благосклонно расположенных женщин, – 2 июня писал Наполеон Дезире, явно желая заставить ее ревновать, – но мне и на мгновение не показалось, что любая из них может сравниться с моей милой, доброй Эжени». Два дня спустя он написал: «Обожаемый друг, я больше не получаю от вас писем. Как вы сумели прожить одиннадцать дней, не написав мне?» {196} Вероятно, он понял, что мадам Клари (решившая, что в семье довольно и одного Бонапарта) посоветовала дочери более не поощрять его ухаживания. Неделю спустя Наполеон назвал ее просто «мадемуазель». К 14 июня он уяснил свое положение: «Я знаю, что вы всегда сохраните привязанность к своему другу, но отныне это не будет нежное чувство» {197} . Судя по письмам Жозефу, Наполеон еще был влюблен в Дезире, но в августе (снова обращаясь к ней на «вы») написал ей: «Следуйте вашим природным склонностям, позвольте себе любить то, что рядом… Вы знаете, что мое предназначение – в опасностях битвы, в славе или в смерти» {198} . Эти слова, несмотря на их приторность и напыщенность, – правда.
196
CG 1 no. 301 p. 227 4июня, 1795.
197
CG 1 no. 303 pp. 228–229, 14 июня 1795.
198
CG 1 no. 321 p. 247, 10 августа 1795.
24 июня, сидя за письмом Жозефу, Наполеон расплакался. Что это было: жалость к себе, оставленному Дезире? Или в той же мере любовь к брату? Письмо как будто посвящено прозаическому предмету – планам Жозефа заняться в Генуе торговлей оливковым маслом. «Жизнь подобна исчезающей пустой мечте, – написал он Жозефу, прося его прислать свой портрет. – Мы прожили вместе столько лет, мы так тесно связаны, что наши сердца слились, и ты лучше всех знаешь, сколь несомненно мое сердце принадлежит тебе» {199} . К 12 июля Наполеон, пытаясь убедить себя, что с Дезире покончено, жалуется Жозефу на изнеженность мужчин, интересующихся женщинами, «сходящих по ним с ума, думающих лишь о них, живущих только ими и для них. Женщине нужно провести всего шесть месяцев в Париже, чтобы узнать, что ей причитается, и расширить свое господство» {200} .
199
CG 1 no. 309 p. 233, 6 июля 1795.
200
CG 1 no. 310 p. 235, 12 июля 1795.
Разрыв с Дезире стал одной из причин глубокого скептицизма Наполеона по отношению к женщинам и к самой любви. На острове Святой Елены он назвал любовь «временным занятием для праздного человека, развлечением для воина, крахом для монарха» и заявил члену своей свиты: «В действительности любви не существует. Это искусственное чувство, рожденное обществом» {201} . Менее чем через три месяца после отказа от ухаживания за Дезире Наполеон был снова готов влюбиться, хотя как будто и не вырвал ее из своего сердца даже после того, как она вышла замуж за генерала Жана-Батиста Бернадота, а позднее стала королевой Швеции.
201
Bertrand, Cahiers II p. 218; Las Cases, Le Memorial I p. 284.
«Мы настолько уверены в превосходстве нашей пехоты, что смеемся над угрозами англичан», – писал Наполеон Жозефу в конце июня 1795 года, после высадки британцами десанта в бухте Киберон, у Сен-Назера, для помощи вандейским мятежникам {202} . Это один из первых после Тулона примеров его недооценки англичан – впрочем, в этот раз совершенно простительной: к октябрю экспедиционные силы были разгромлены. Кроме Тулона, ему довелось непосредственно столкнуться с англичанами еще лишь дважды: при осаде Акры и при Ватерлоо.
202
CG 1 no. 309 p. 233, 6 июля 1795.