Наполеон I Бонапарт
Шрифт:
Слоон свидетельствует о том, что во внешности Наполеона произошли к тому времени разительные перемены: « Лицо сохраняло спокойное свое бесстрастное выражение, но сильно похудело, и челюсти начали очень выдаваться вперед. Он похудел всюду, за исключением талии… Иногда у него вырывался тяжелый вздох… К тому же времени явилась у него привычка щуриться и глядеть в полуоткрытые веки, как если бы у него начала обнаруживаться чрезмерная дальнозоркость. Мигание левым глазом и подергивание уха стали проявляться с большею, чем когда-либо, силой. По мере накопления трудностей и неприятностей общее состояние здоровья императора значительно ухудшилось. У него начались серьезные страдания
При этом Наполеону приходилось думать не о терапии, а о подготовке к новой войне. Что она неизбежна, понимали все. Второе правление Наполеона продолжалось недолго и вошло в историю под памятным названием: Сто дней. Против него выступили Англия и Пруссия, к которым присоединились впоследствии и силы других государств. Главное сражение Наполеона периода Ста дней – это битва при Ватерлоо. «Я побеждаю под Ватерлоо и в ту же минуту падаю в бездну… Чувства окончательного успеха у меня уже не было, – продолжает Наполеон вспоминать Ватерлоо. – То ли годы, которые обыкновенно благоприятствуют счастью, начали мне изменять; то ли в моих собственных глазах, в моем воображении, чудесное в судьбе моей пошло на убыль; но я, несомненно, чувствовал, что мне чего-то недостает. Это было уже не прежнее счастье, которое шло неотступно за мной по пятам и осыпало меня своими дарами; это была строгая судьба, у которой я вырывал их как бы насильно и которая мстила мне за них тотчас; ибо у меня не было ни одного успеха, за которым бы не следовала тотчас неудача». «И все эти удары, я должен сказать, больше убили меня, чем удивили: инстинкт мне подсказывал, что исход будет несчастным. Не то чтобы это влияло на мои решения и действия, но у меня было внутреннее чувство того, что меня ожидает».
Слоон пишет: « Ватерлоо было решающим моментом в судьбе Наполеона. Диспозиция сражения была составлена самим Наполеоном достойно его гения; тем не менее он чувствовал себя во время сражения так плохо, что вынужден был сойти с коня. Сидя у стола, на котором разложена была карта, император то и дело впадал в дремоту и мгновенно из нее опять пробуждался. Энергия и деятельность английского главнокомандующего представляли собою резкий контраст с постоянно возраставшей апатией Наполеона».
Сражение при Ватерлоо было проиграно. Проиграно было и дело Наполеона. К концу сражения « у Наполеона обнаружился полнейший упадок сил, так что на него жалко было смотреть. Глаза его неподвижно уставились вдаль, голова качалась из стороны в сторону, и сам он находился почти в бессознательном состоянии…»
Наполеон возвращается в Париж. Он еще не был сломлен окончательно, уповая на поддержку. Хотя, как он сам некогда заметил: «Моя слава – это мои победы». Не стало побед, минула и слава. Франция, еще мгновение назад восторженно его приветствовавшая, поворачивается к нему спиной. Все настаивают на вторичном отречении.
Два документа этого времени, составленные лично Наполеоном, имеют особое для нас значение.
Первый – это текст его второго отречения от власти.
Второй – обращение к Англии с просьбой избавить его от ссылки на остров Святой Елены.
«Французы!
Начиная войну, чтобы поддержать национальную независимость, я рассчитывал на соединение всех усилий и стремлений народа; на этом я основал успех и не боялся воззваний государств, направленных против меня. Я вижу, обстоятельства переменились. Я предаю себя в жертву ненависти врагов Франции. Моя политическая жизнь окончилась, и я объявляю своего сына, под именем Наполеона II, императором Франции. Соединитесь все для всеобщего приветствия и для удержания национальной независимости.
Наполеон»
«Я торжественно протестую пред лицом неба и людьми против насилия, которому я подвергся, против нарушения моих самых священных прав, когда, при помощи силы, располагают моей особой и моей судьбой. Я свободным человеком вступал на борт Bellerephone, я не пленник, а гость Англии… Если правительство, поручая капитану Bellerephone меня, а также мою свиту, имело в виду устроить лишь сети, ловушку, то оно обесчестило себя и запятнало свой национальный флаг… Я взываю к истории. Она скажет за меня, что противник, воевавший двадцать лет с английским народом, теперь обездоленный, является к нему добровольно, отдается под защиту его законов; какое же иное, более веское, мог он привести доказательство своего уважения и доверия? И как же ответила Англия на подобное великодушие? Она лицемерно протянула ему свою гостеприимную руку, и, когда он преисполнился верой и доверием к ней, – она его умертвила. Наполеон».
Отречение было принято, прошение о помиловании сухо отклонено.
Больше Наполеон никогда не увидит берегов Франции…
Часть восьмая. Узник Святой Елены
15 октября 1815 года английский корабль «Нортумберленд» бросил якорь в Джемс-Таунской гавани острова Святой Елены. Самый важный пассажир на корабле одновременно являлся узником. Это был Наполеон. Он медленно сошел на берег, и что же предстало его глазам?
У Мережковского очень хорошо написано об этом острове.
«Здесь сама природа – проклятая узница ада, осужденная на вечные муки. Все один и тот же ветер – юго-восточный пассат; все одно и то же лютое солнце тропиков. „Этот ветер разрывает мне душу, это солнце сжигает мне мозг!“ – жалуется император. Все одно и то же время года – ни зима, ни лето, ни весна, ни осень, а что-то между ними среднее, вечное. Восемь месяцев – дождь, ветер и солнце, а остальные – солнце, ветер и дождь: скука неземная, однообразие вечности.
Почва летейская – меловая глина, от дождя клейкая, липнущая к ногам таким тяжелым грузом, что трудно ходить: ноги, как в бреду, не движутся.
Зелень тоже летейская: чахлые, скрюченные ветром все в одну сторону, каучуковые деревья, сухие морские верески, жирные кактусы да бледный, с ядовитой слюной, молочай.
Низко по земле ползущие облака-призраки: входишь в такое облако, и вдруг все исчезает в тумане; исчезаешь и сам – сам для себя становишься призраком.
Гроз не бывает на острове: горный пик Дианы – громоотвод; только удушье, томление бесконечное.
Лучшего места для Наполеонова ада сам дьявол не выбрал бы.
„Английские дипломаты, когда он попался им в плен, более всего желали, чтобы кто-нибудь оказал им услугу – повесил или расстрелял его, а когда никого не нашлось для этого, решили посадить его под замок, как карманного воришку, pick pocket“, – говорит лорд Росбери.
„Если бы англичане убили Наполеона сразу, это было бы великодушнее“, – говорит Лас Каз, соузник императора».