Наполеон и сделка с дьяволом
Шрифт:
– Я представляю силы в России, которым не нравится, что английское золото оплачивается русской кровью. И которым также не нравится, что англичане суют свой длинный нос туда, куда их не просят. Между Россией и Францией не существует каких-либо противоречий, которые были бы настолько серьезны, чтобы послужить поводом к войне. Ни экономических, ни геополитических, ни военных - никаких.
– Абсолютно с этим согласен.
– Поэтому, коли вы признаете вторжение в Россию ошибкой, мы готовы с вами сотрудничать, чтобы одолеть общего врага. Но за ошибки приходится платить. Теперь будет
Наполеона все больше увлекал этот разговор. Правитель, удел которого - вечное одиночество, давно не разговаривал с кем-либо, кого он мог бы признать за равного себе. В сидящем напротив человеке он чувствовал сильную личность. Настолько сильную, что, по крайней мере, не уступала его собственной.
– Какой?
– Нужно написать Александру письмо...
– Я уже писал. Он не ответил.
– Знаю. Не ответил, потому что содержание его не заинтересовало. Нужно бросить ему такую кость, от которой бы он не смог отказаться. Иначе с русскими полками на хвосте вы ничего не успеете - не подготовить новую армию, не запастись новым оружием.
– У вас есть какая-то конкретная идея?
– Есть. Восточная Пруссия с Кенигсбергом. Как вы знаете, после смерти Елизаветы в 1761 году новый государь и ярый почитатель Бисмарка Петр III возжелал вернуть ему этот регион, присоединенный к России в результате семилетней войны. Если вы предложите Александру эту кость, он вцепится в нее. Ему ведь тоже нужно основание, чтобы остановить полки на границе и не преследовать агрессора дальше. Иначе его не поймут ни в армии, ни в народе. Восточная Пруссия - очень серьезное основание. Для вас же этот регион не слишком важен. Тем более, что немцы не очень рады присутствию у них ваших войск.
– Думаете, русским будут рады больше?
– Почти все государыни и жены государей последнего времени, начиная от Екатерины и даже раньше, были немецкими принцессами. Это имеет значение.
Наполеон задумался.
– Вы думаете, он за это ухватится? А как же англичане?
– Пруссия стоит дороже, чем ему могут дать англичане. Кроме того, я постараюсь помочь в этом вопросе. Я сам повезу письмо, если вы его напишите.
– У вас есть связи при дворе?
– Есть кое-какие возможности. Думайте. У вас есть время до утра. Больше дать не могу. Вы слишком заметная фигура, чтобы ваше отсутствие не вызвало паники. Вас, наверное, уже ищут. В письме предлагаю сделать упор на то, что вы совершили ошибку, вторгшись в Россию, о чем сожалеете. В качестве компенсации за принесенные страдания... Ну, и так далее.
Император вскинулся при последних фразах, но граф Монтекристо жестом остановил его.
– Рекомендую отбросить ненужную в данной ситуации гордость - для вас важно выиграть время. Бумага все стерпит. Если все получится, я найду вас в Париже, и тогда поговорим о новом оружии и о том, как добраться до англичан.
Наполеон вновь погрузился в задумчивость, а граф Монтекристо отправился спать, предварительно показав Императору его комнату, где имелись также и письменные принадлежности.
Утром Наполеон протянул
– Прочтите.
Граф Монтекристо быстро пробежал глазами по тексту, размещенному на трех листах. Внизу последнего, кроме подписи, стояла также личная печать Императора.
– Неплохо. Думаю, Александр будет впечатлен. Давайте позавтракаем - и в путь.
...Спустя три часа они заметили на дороге французский дозор. Пришло время прощаться.
– Куда вы сейчас, граф?
– поинтересовался Наполеон.
– В ставку Кутузова.
– Передайте ему привет от меня. Скажите, что я впечатлен его идеей направить меня обратно по старой смоленской дороге, которую он успешно реализовал под Малоярославцем. Хитер. Без сражений хочет уполовинить мою армию.
– Хитер и умен. Так о нем и Суворов отзывался.
Попрощавшись с графом, Император выехал на дорогу навстречу французскому дозору. Соответствующая легенда у него была уже заготовлена.
Глава вторая
– Ваше Сиятельство! Михаил Илларионович! Тут какой-то гусарский офицер очень просит вашей аудиенции. Говорит, дело чрезвычайной важности. Капитан Шпагин.
– Эко, фамилия-то у него какая гусарская. Не знаю такого. Запомнил бы. Ладно, зови. Но без оружия.
– Знамо дело.
Моложавый гусарский капитан действительно оказался незнакомым. Иначе генерал-фельдмаршал запомнил бы это мужественное лицо с выразительными голубыми глазами.
– Что у вас, капитан?
Гусар протянул ему конверт, одновременно подавая руками тайный знак масонской ложи .
– Свободен, - бросил Кутузов адъютанту. Когда тот вышел, поинтересовался:
– Что за срочность, гусар?
– Прочтите, все поймете.
Кутузов углубился в чтение, то и дело удивленно вскидывая брови.
– Откуда у вас это письмо, капитан?
– От самого Императора.
– Вы что, были у них в плену?
– Не совсем так, Ваше Сиятельство. Это Наполеон был у меня в плену.
– Был? У вас?
– Я передал его вчера в руки французского дозора возле Царево-Займище. Отпустил после обстоятельной беседы и получения вот этого письма.
– Что-то проскакивало в донесениях. Где-то в тех краях казаки-донцы атаковали императорский обоз и порубили с полсотни охраны. Будто бы сам Император ушел, но обоз захватили. Правда, про содержимое обоза скромно умолчали. Но не много ли вы на себя берете, капитан?
– Я участвовал в этом бою, переодевшись казаком. Император не ушел. Пока донцы разбирались с добычей, я отвел его в охотничью избушку, и мы вдумчиво проговорили весь вечер. Наполеон действительно считает вторжение в Россию ошибкой, как и пишет в письме. Кстати, он просил передать вам привет и свое восхищение вашими действиями под Малоярославцем, когда вы заставили его отступать по уже разоренной старой смоленской дороге. Говорит, тем самым вы без сражений уполовините его армию.
– Будут и сражения.
– Кутузов довольно сощурился.
– Но вы так и не ответили: почему вы отпустили его? Кто дал вам право решать такие вопросы? Я ведь могу и привлечь вас к дисциплинарной ответственности.