Наполеон, или Миф о «спасителе»
Шрифт:
пел Леопарди. Опасность австрийского вторжения усугубилась угрозой с юга. Мюрат, издерганный непрерывными и часто несправедливыми упреками, которыми публично донимал его зять, озабоченный сохранением неаполитанского трона, неосмотрительно ввязался в переговоры с Австрией. Со своей стороны, Меттерних, вынужденный держать большую часть своих войск в Германии, нуждался в союзнике в Италии. Словом, с благословения Англии соглашение было достигнуто. Однако на конкретные шаги неаполитанский король решился лишь после лейпцигской катастрофы: он обещал оказать содействие в изгнании французов с полуострова, но во Францию вступать отказался. Тем временем английским товарам вновь был открыт доступ в Неаполитанское королевство. В начале октября произошли события, приведшие к потере Евгением Иллирии. На волне восстания в Тироле и при поддержке баварского альянса австрийцы перешли через Альпы. Французам пришлось отойти к Тальяменто, затем — к Пьяве. Неаполитанские
Судьба Жозефа в Испании была решена. Англия нуждалась в постоянном источнике раздражения для французов в Бельгии или Испании. Неудача английской экспедиции на Зеландию в 1809 году побудила британский кабинет министров остановить выбор на Испании. Артуру Уэлсли, будущему лорду Веллингтону, после продолжительных дебатов в парламенте было поручено высадиться на побережье Португалии, где английский флот снабжал бы его всем необходимым, а он совершал бы ежегодные рейды на Мадрид, изматывая французов. Соперничество французских маршалов в Испании, их неспособность завоевать симпатии местного населения (не считая Сюше в Каталонии), ограниченный контингент войск, оставленный Наполеоном в их распоряжении, и непрерывно возраставшие потери (Лаписс был убит в Талавере в 1809 году, Сенармон — под Кадиксом в 1810 году, Лагранж получил тяжелое ранение у Талаверы в 1808 году, Кольбер умер в 1809 году) способствовали успеху Уэлсли. 27 июля 1809 года он разбил у Талаверы несогласованно действовавших Виктора и Журдана, за что и был удостоен титула виконта Веллингтона. Вскоре Жозеф, получавший указания из Парижа и подчинявшийся к тому же местному ментору в лице Сульта, превратился в Мадриде в короля-призрака. Тем временем Массена было поручено выкурить Веллингтона из Португалии.
Маршал расставил для него ловушку, приказав Нею осадить Сиудад-Родриго, где была заблокирована последняя регулярная армия Испании. Веллингтон даже не шелохнулся.
Когда Сиудад-Родриго пал, Массена предпринял наступление на Лиссабон, однако ему пришлось познакомиться с португальской тактикой «выжженной земли», а затем — с фортификационными рубежами Торрес-Вердас. «Любимец победы» топтался на месте вплоть до марта 1811 года. Наполеон приказал Сульту выйти из Севильи на помощь Массена. Но Сульт замешкался в Бадахосе, а затем повернул на Андалусию. Массена начал отступать, и все бы кончилось благополучно, если бы 4 мая Веллингтон не свалился на французов как снег на голову у Фуентес-д'Оньоро. В 1812 году Наполеон отозвал из Испании молодую гвардию для войны в России, ослабив тем самым южный фронт. Главную цель своей стратегии на полуострове он видел в защите оси Мадрид — Байонна и даже предложил англичанам уйти из Испании, целостность которой посулил обеспечить властью королевской династии, природу которой не стал уточнять. Его предложение было отвергнуто. Веллингтон возобновил наступление, разбил Мармона у Саламанки и вошел в оставленный Жозефом Мадрид. Однако под угрозой объединения отрядов Клозеля, сменившего на севере Мармона, подошедшего с юга Сульта и дислоцировавшегося в Валенсии Сюше он в спешке покинул столицу и был бы окружен, если бы французские маршалы действовали более согласованно.
В 1813 году англичане предприняли новую крупную атаку на французские войска, беспорядочной толпой отступавшие на противоположный берег Эбро, где повозки, груженные трофеями, гражданские чиновники и генеральские любовницы смешались в толпе с солдатами. 21 июня 1813 года в битве при Виттории Веллингтон атаковал центр и левое крыло французских войск. Жозеф едва не попал в плен, солдаты спешно отходили к границе, побросав пушки, оружие и амуницию. Одному лишь Сюше удалось еще какое-то время продержаться в Каталонии. Наполеон, сместив брата, назначил главнокомандующим французских войск в Испании Сульта. Герцог Далмацкий, вновь обретя инициативу, которой, казалось, лишился, долгое время находясь в подчинении, начал наступление, однако был остановлен у Памплоны. 8 октября Веллингтон форсировал Бидассоа. Сделав запоздалые выводы из этих поражений, Наполеон в середине ноября отправил Лафоре в Валансэ, где находился в заточении Фердинанд VII, с письмом следующего содержания: «Политическая ситуация, сложившаяся в моей империи, вынуждает меня желать окончания испанского конфликта. Англичане возрождают в Испании анархию и якобинство, уничтожают монархию и дворянство, чтобы установить республику». Наполеон обещал, что королевская династия, правившая в Испании до 1808 года, будет восстановлена, французские войска уйдут с полуострова и воюющие стороны обменяются пленными. Подписанный договор вступит в силу, как только англичане покинут Испанию. Оправившись от изумления, Фердинанд VII с восторгом принял это предложение. Реставрация Бурбонов совершилась.
Англия, владычица морей, еще до первых поражений Наполеона на континенте успела лишить Францию и ее союзников всех колоний. Санта-Лючия, Тобаго и Сен-Пьер, а также Микелон пали сразу после возобновления военных действий. В феврале 1809 года Вилларе-Жуайез капитулировал на Мартинике, годом позже Франция потеряла Гваделупу. Английская эскадра атаковала и оккупировала Гвиану. Аналогичная судьба постигла Сенегал. К 1810 году у Франции не осталось колониальных владений ни в Америке, ни в Африке.
В 1809 году в Индийском океане был захвачен остров Родригес. Иль-де-Франс, куда Сюркуф в последний раз снарядил в 1807 году экспедицию на «Привидении», тоже пал. В 1811 году были потеряны Сейшельские острова. Ява, ставшая в июле 1810 года после аннексии Голландии французской колонией, подверглась атакам англичан и 13 сентября 1811 года после шестинедельных боев капитулировала. Статья в «Мониторе» подвела несколько неожиданный итог потере французских
32
Городские советы ( исп.).
Итак, все европейские союзники Наполеона лишились своих колоний. Однако часто забывают, что наполеоновская авантюра имела всемирно-исторические последствия. Она изменила судьбу не только старой Европы, но и народов других континентов от Явы до Каракаса, захватив даже Австралию, куда в период Консульства отправилась экспедиция Бодена.
Глава VIII. КРАХ
«С тоской наблюдаю я за настроениями моих соотечественников, свидетелей столь грандиозных событий. От нас требуется осознанная решимость восстановить бывшую династию или на худой конец — общий интерес, способный сплотить умы. Но в нас нет ни чувства, ни общей идеи, могущих послужить основой для объединения. Все мы пылаем более или менее страстной ненавистью к тираническому правлению узурпатора, однако же у большинства она слабее, нежели желание сохранить личный покой и место в том обществе, которое нам их обеспечило. Все устали и боятся новых революций; нам не хватает воодушевления для борьбы за свои права, за возвращение потомков Генриха IV. Мы настолько утратили волю к действию, что обвиняем иностранцев в неспособности силою оружия восстановить порядок, решительно высказаться за который французам мешает то ли страх, то ли какие-то иные пороки».
Противоречивые чувства французских нотаблей во время кризиса 1814 года нашли в «Дневнике» Мэна де Бирана свое наиболее полное выражение. Начиная с 1808 года буржуазия мечтала отделаться от «спасителя», который перестал ее устраивать, однако не решалась на изменения, способные ущемить ее интересы.
Неблагодарность умерялась трусостью. Поражения наполеоновской армии стали наконец для буржуазии тем предлогом, которого она ждала долгих шесть лет. Нотабли были не в состоянии собственными силами свергнуть императора, они нуждались в помощи извне. Однако возникал вопрос: возвратится ли вместе с королем легитимность, утраченная в 1789 году? Увы! Самые трезвые головы, подобно Фьеве, скоро уяснили, что, согласившись обусловить свое возвращение на престол оккупацией Франции, Людовик XVIII совершил ошибку и надолго скомпрометировал Бурбонов, обеспечив в недалеком будущем мимолетное возвращение того, кто в глазах народа так хорошо умел противостоять европейской коалиции.
Заговор генерала Мале обнажил непрочность императорской власти. В ночь с 22 на 23 октября 1812 года бывший генерал, содержавшийся с 1808 года сначала в Венсенской тюрьме, а затем в лечебнице Дюбюиссона, вместе с двумя соучастниками, Бутро и Рато, направился в попенкурскую казарму. Там он сообщил полусонному коменданту Сулье о смерти Наполеона и о своем намерении сформировать временное правительство. Затем освободил из тюрьмы Ла Форс двух генералов: бывшего начальника штаба Моро Лагори и Гидаля — участника роялистско-республиканского заговора на юге. По приказу Мале Лагори арестовал министра полиции Савари и префекта полиции Паскье. Префект департамента Сена Фрошо уже готовил зал в ратуше для заседания нового правительства, все шло по намеченному плану, как вдруг командир дивизии Гюлэн оказал Мале неожиданное сопротивление. 28 октября три генерала и их главные сообщники были осуждены, а 29-го — расстреляны.
Позднее, с подачи официальных властей, много говорилось о бессмысленности заговора. Однако нельзя не признать, что хваленая имперская полиция продемонстрировала несостоятельность, допустив арест своих руководителей, а солдаты, добросовестно исполнявшие приказы Мале, делали это скорее с воодушевлением, чем под давлением необходимости. Кто стоял за спиной Мале? Талейран и Фуше? Маловероятно. Нотабли? Конечно же нет. Скорее всего речь шла об уже наметившемся на юге сближении роялистов, объединившихся в Общество рыцарей веры (хотя они и действовали еще чрезвычайно осторожно), и горстки неисправимых республиканцев. Вильель превосходно объяснил причину этого альянса в своих мемуарах: «Роялисты и республиканцы вполне могли найти общий язык, чтобы объединить усилия до созыва съезда избирателей для избрания выборщиков, которым после свержения Бонапарта предстояло, безусловно, высказаться либо за возрождение Республики, либо за реставрацию Людовика XVIII». Без поддержки нотаблей этот план выглядел малореалистичным, однако, как заметил Фьеве, «если бы движение просуществовало какое-то время, непременно объявились бы умники, готовые повести за собой этих глупцов». На такое пренебрежение интересами римского короля как со стороны высших чиновников, так и простых солдат Наполеон ответил отменой служебного распоряжения, передававшего в его отсутствие Камбасересу право председательствовать на советах.