Наполеон, или Миф о «спасителе»
Шрифт:
Оказавшись в положении, сходном с положением Людовика XVI на закате его царствования, император ощущает неполноту своей легитимности. Аристократия, бывшая некогда его союзницей, предает его ради настоящего короля. Ее примеру готовы последовать нотабли, по-прежнему испытывающие ностальгию по конституции 1791 года. Народ, несмотря на отдельные проявления патриотизма в оккупированных районах, обнаруживает по отношению к императору равнодушие, переходящее во враждебность. Наполеону суждено победить или погибнуть. Это обстоятельство придает французской кампании волнующий характер.
В конце 1813 года три союзные армии форсировали Рейн. Бернадотт вторгся в Бельгию. Армии Блюхера и Шварценберга (при которой находились русский царь, австрийский император и прусский король), соединившись на реке Об, двинулись на Париж. 250-тысячной армии коалиции Наполеон смог противопоставить лишь 80 тысяч рекрутов. Сульту он поручил остановить на юге Веллингтона, своего самого мобильного противника. Что представляла собой армия Наполеона? Ей не хватало обмундирования, недополученного из пошивочных мастерских Бордо, Тулузы, Нима и Монпелье. Кавалерия
Остановив Блюхера в Бриене, Наполеон 1 февраля 1814 года вновь встретился с ним и Шварценбергом в Лa Ротьере. К счастью для Наполеона, Блюхер и Шварценберг совершили ошибку, разделив армии, чтобы им легче было прокормиться за счет местного населения. Блюхер направился по дороге, ведущей к Марне и Пти Морену, а Шварценберг — к Об и Сене, что сделало их более уязвимыми для Наполеона. Нападая попеременно то на одного, то на другого, он 10 февраля остановил Блюхера у Шампобера, а затем изрядно потрепал его у Монмирайля, Шато-Тьерри и Вошана. Принявшись за Шварценберга, угрожавшего Фонтенбло, император 18 февраля разбил его при Монтеро и заставил отойти на противоположный берег реки Об. За восемь дней он одержал семь побед, отбросив на исходные позиции деморализованных и разобщенных союзников. Может быть, счастье вновь улыбнулось Наполеону? Нет, русский царь и Поццо ди Борго, давний соперник Наполеона на Корсике, вдохнули в коалицию новые силы, упрочив ее политически: 1 марта в Шомоне был подписан пакт, по которому Пруссия, Австрия, Англия и Россия брали на себя обязательство не заключать сепаратного мира и держать под ружьем 150 тысяч солдат вплоть до окончательного разгрома Наполеона. Союзники вновь перешли в наступление.
Разбитый 7 марта при Краонне, Блюхер укрепился на Лаонском плато, с которого Наполеону не удалось его выбить. Императору предстояло также оказать сопротивление приближавшемуся Шварценбергу. Однако 20 марта Наполеон не смог остановить обладавшего численным превосходством австрийца в сражении при Арси-сюр-Об. Тогда он задумал отрезать противника от тыловых коммуникаций и, вместо того чтобы оборонять Париж, предпринял наступление на Сен-Дизье. Едва не попав в ловушку, союзники начали уже отходить к Мецу, но тут были перехвачены письма, направленные Наполеону из Парижа. В них содержался намек на существование в столице влиятельной роялистской партии. По совету все того же Поццо ди Борго Александр продолжил наступление на Париж. Дерзкий план Наполеона провалился. 29 марта союзники приблизились к городу. 30-го завязалось сражение. Накануне, 28-го, бывший король Испании Жозеф, в соответствии с инструкциями, полученными от императора в начале февраля, находясь в Ножане, предложил регентскому совету покинуть столицу.
На следующий день императрица и римский король выехали из Парижа. В столице остались лишь префект департамента Сена Шаброль, префект полиции Паскье и… Талейран, который плутовским манером уклонился от сопровождения регентши в Блуа, обеспечив себе таким образом свободу для маневра. Париж, деморализованный, лишенный укреплений, крайне враждебно настроенный по отношению к Наполеону (за исключением рабочих предместий), опасающийся к тому же участи Москвы, не оказал ни малейшего сопротивления. Национальная гвардия и корпуса Мармона и Мортье, защищавшие столицу, дали для очистки совести сражения на высотах Бельвиля и Шаронны и у заставы Клиши, находившейся под командованием Монсея. Однако противник обладал слишком большим численным перевесом. Вечером 30 марта город капитулировал. 31-го войска союзников, предводительствуемые русским царем и королем Пруссии, вступили в Париж. 21 марта без особого сопротивления пал Лион. С 12 марта граф д'Артуа воцарился в Нанси, а мэр города Бордо Линг выбросил белый флаг. Рошешуар попытался переманить Труа в лагерь роялистов. Сульт отступил к Тулузе, хотя и не знал доподлинно настроения горожан, обработанных «рыцарями веры». Королевские агенты Семалле, Виторолль и Ген-Монтаньяк удвоили рвение, что было небезопасно, ибо никто не мог поручиться, что союзники в конце концов не договорятся с «тираном». Решающую партию предстояло разыграть в Париже. На это указывал Ген-Монтаньяк: «Если Париж выскажется за короля, провинции его поддержат. Они созрели для того, чтобы последовать примеру столицы, но не настолько самостоятельны, чтобы подать его самим». Шварценберг отмечал: «В сложившейся ситуации лишь Париж способен приблизить наступление всеобщего мира… пусть он скажет свое слово, и армия, стоящая у его стен, поддержит его решение. Парижане, вам известно положение в стране и позиция города Бордо… Она сулит окончание войны».
Талейран прекрасно понимал, что решающая партия разыграется в Париже. Он мог положиться на префекта полиции Паскье и на большинство сенаторов. Едва союзники вступили в Париж, как начались демонстрации роялистов. Канцлер утверждает, что в них была замешана полиция, но его свидетельство не заслуживает доверия. Талейран рассчитывал на сенат, однако решающий удар по императорской власти был нанесен генеральным советом департамента Сена. Наполеон презирал его, постоянно урезывал бюджет Парижа, не считался с его мнением.
И совет отомстил. 1 апреля по инициативе адвоката Бел-ляра, одного из двадцати его членов, тринадцатью голосами из четырнадцати, принявших участие в голосовании, было принято воззвание, обнародованное 2 апреля. Оно гласило: «Жители Парижа! Ваши избранники предали бы вас и свою Родину, если бы из низких, корыстных побуждений продолжали и дальше заглушать голос совести. Между тем она вопиет о том, что все угнетающие вас несчастья исходят от одного-единственного человека. Это он ежегодными рекрутскими наборами разрушает ваши семьи. Это он вместо четырехсот миллионов, которые Франция платила при наших добрых старых королях для вольной, счастливой и спокойной жизни, обложил нас налогами в полторы тысячи миллионов, грозя еще больше увеличить их. Это он закрыл для нас моря Старого и
Он и сам был за отречение Наполеона, однако хотел, чтобы оно прошло в официальной обстановке. 1 апреля он убедил сенат проголосовать за создание временного правительства. В него вошли два королевских агента (Дальберг и аббат де Мон-тескью) и два ставленника Талейрана (Жокур и Берновиль). Сам Талейран возложил на себя обязанности его председателя. 3 апреля сенат наконец решился: он провозгласил отречение от власти Наполеона, виновного «в нарушении присяги и покушении на права народов, поскольку рекрутировал в армию и взимал налоги в обход положений конституции». Буржуазия отправила «спасителя» в отставку. А что же Наполеон? Он находился в это время в Жювизи, на почтовой станции в Кур-де-Франсе, в двух часах езды от Парижа, куда, получив известие о сдаче столицы, спешно возвращался после провала своего маневра. Он удалился в Фонтенбло. Ничего еще не потеряно. Разве у него не было 60 тысяч солдат, выкрикивавших на параде 3 апреля: «На Париж!»?
Почему бы и Австрии, на худой конец, не выступить в его поддержку из уважения к Марии Луизе? Крылья подрезали ему его маршалы: Ней, Бертье и Лефевр, — отказавшись продолжать борьбу. Они, и прежде всего Ней, убедили императора 4 апреля отречься от престола в пользу римского короля. «Брюмер наизнанку», как не без злобы говорили тогда. Коленкур, Ней и Макдональд отправились в Париж на переговоры с русским царем. Александр пребывал в нерешительности, опасаясь возобновления боевых действий. Не исключено, что он согласился бы на регентство римского короля, если бы не полученное им известие о предательстве армейского корпуса генерала Суама, ответственность за которое возложили на Мармона. Это известие навело царя на верную мысль, что далеко не вся армия и ее военачальники единодушно преданы Наполеону. Он потребовал безоговорочного отречения, гарантируя побежденному суверенные права над островом Эльба. 6 апреля Наполеон смирился с приговором. Но 7-го на параде солдаты встретили его восторженными приветствиями, и он попытался настоять на своем прежнем решении: 11 — го он поручил Коленкуру не давать хода уже подписанному им акту об отречении. В нем просыпаются мысли о самоубийстве; 8-го, по свидетельству Коленкура, он пытается покончить с собой, в ночь на 13-е — еще одна попытка. Подписав Фонтенблоский договор, по решению которого он получал во владение Эльбу, ежегодную ренту в размере двух миллионов от французского правительства, 20 апреля, после знаменитой сцены прощания во дворе замка Фонтенбло, Наполеон уехал.
6 апреля сенат призвал Людовика XVIII. Никто не хотел очередного «спасителя» в лице Бернадотта. Регентство Марии Луизы позволило бы Наполеону свести счеты с теми, кто отвернулся от него. Герцог Орлеанский не мог реально претендовать на престол: законным правом на него обладал лишь Людовик XVIII. Но сенаторы хотели вернуться не к 1789-му, а к 1791 году. Они были за восстановление не абсолютной, но конституционной монархии. Сенатской комиссии было поручено составить проект конституции. В нее вошли Барбе-Марбуа, Дестют де Траси, Эммери и Ламбрехт, а также бывший консул Лебрен. Проект, представленный временному правительству, недвусмысленно ссылался на конституцию 1791 года. Людовик XVIII «приглашался на трон свободным волеизъявлением», а текст конституции «выносился на одобрение народа». Министры были подотчетны палатам, свободы гарантировались. Эта не лишенная достоинств конституция устанавливала парламентскую монархию по английскому образцу. Но мог ли Людовик XVIII, легитимный монарх, принять такие условия? Ведь сенаторы, эти бывшие термидорианцы, удержавшиеся в 1795 году у власти благодаря Декрету о двух третях, а потом, после Брюмера, заполонившие Законодательное собрание Консульства, теперь заявляли, что в полном составе войдут в предусмотренный их проектом новый сенат. Все эти люди, извлекшие выгоду из Революции и режима Империи, не хотели уходить со сцены! Притом что они опорочили себя воззванием об отречении от власти Наполеона, собрав чуть ли не досье на все те случаи превышения императором полномочий, которые они сами же одобряли в дни его могущества! Этим они окончательно дискредитировали в глазах общественности себя и свою конституцию. Все это давало таким пресловутым борцам за легитимность, как Баррюэль, Мэстр, Бональд и другие, лишний повод ополчиться на проект конституции. Баррюэль усмотрел в нем даже «измышление ада»! Как же повел себя Людовик XVIII? Прибыв 27 апреля в Компьень, он 2 мая в манифесте, составленном в Сен-Клу его советниками, в числе которых был Блаке, изложил свои главные требования: суверенитет не народа, а короля, подготовка новой конституции, гарантирующей основополагающие свободы, национальное представительство, вотирование налогов палатами и равенство перед законом. Эти требования означали отказ как от абсолютизма, так и от суверенитета народа, несовместимого с идеей легитимной монархии. Из этого манифеста родилась Хартия 4 июня — плод усилий ярых роялистов (Дамбре, Ферн и Монтескью) и термидорианцев вроде Буасси д'Англа, одного из составителей конституции 1795 года (в соавторстве с Ланжюинэ). То обстоятельство, что это была не конституция, а пожалованная королем Хартия, пришедшаяся на 19-й год царствования Людовика XVIII (после смерти Людовика XVII в Тампле), вызывало раздражение либералов. Но это были мелочи в сравнении с содержащимися в документе уступками. Хартия гарантировала каждому право приобретать национальное имущество, занимать любую государственную должность, свободу совести и равное налогообложение, — словом, осуществление всех завоеваний Учредительного собрания. Желая успокоить рантье, она признавала все финансовые обязательства прежних правительств.