Наполовину друг
Шрифт:
Солнце уже взошло. Лес, по которому они бодро шли, оживал. Птица какая-то засвистела, потом вторая. Вдалеке раздался треск веток – кабаны или лось. Волков с медведями так не услышать, они звери тихие, сторожкие.
– А как там, внутри Полосы? – не отставал Вран.
– Кисель, говорю же. Надень таз с киселем на голову и попробуй идти. Вот и там так.
Дальше шли молча. Врану примерно так и рассказывали, каково оно там внутри, ничего нового. А в книжках про Полосу ни звука, да и отец когда-то говорил, что она в войну появилась. Сам он малой был, но помнит. Разом – хлоп! – и порезало землю на эти самые осколки. Зато бомбёжки не было, люди прятались, а ни самолёты, ни ракеты так и не появились.
До Большой поляны добрались за час с небольшим. Там Антоха, если прибавил ходу, уже их по лесу догонять должен, но пока не видать. С краю поляны, в болоте, заросший кустами, лежал давным-давно разбившийся вертолёт. Эта штука так и называлась, Вран в книгах видел такие целиком, гордо парящие в небе, сверкая алюминием.
– Это ещё до войны, – сухо сказал Санчо, проходя мимо длинного, но словно порубленного на куски хвоста с непонятными буквами и остатками крупно написанных цифр. – Сам, говорят, упал. Деревья снёс, даже пожар был. Оттого и Большая поляна появилась. Я такие штуки и потом видел, похожие.
– В небе?! – изумился Вран. Он знал, что сейчас у него опять открылся рот и вид донельзя глупый, но что поделать.
– Да ну, брось. Не летают они больше. Горючки нет, запчастей, пилоты все, кто выжил, старые уже. А главное – Полосы, мать их. Полосы. Через них ничего не пролетит.
Оставив позади утонувшие в стоячей зеленой мути обломки, щерившиеся разбитыми стёклами кабины, ржавым железом и пучками проводов, обугленных в старом пожаре, Вран и Санчо зашли снова в лес. До горелого дуба, когда-то расщеплённого молнией надвое, возле которого и начиналась старица Дебрянки, ставшая длинным лесным озером, идти было минут десять.
– Где же племяш? – без особой тревоги, но всё-таки вслух спросил наёмник. – Пора бы уже догнать нас. Я в его годы быстрее бегал.
Старица встретила их тишиной и каким-то неземным спокойствием. Окружённое близко подступавшими деревьями, некоторые из которых уже подмыло и завалило в воду, озеро было чёрным, стоячим. Вблизи берегов вода была усыпана резными пятнами листьев кувшинок, а дальше… Местами появлялись круги, расходившиеся медленно, словно засыпающие вдали от своих источников.
– Тут вообще рыба-то есть? – недовольно спросил Санчо. – В моём детстве только мелочь водилась.
– Ещё как есть! Года четыре назад по весне вода была высокая, Дебрянка сюда добралась, а по речной воде и рыбка. Так что теперь раздолье, надо только знать, где сети ставить.
Через час короткие сети раскидали по самым подходящим местам: где сам Вран вплавь, а где и Санчо, без споров слушаясь знатока. Антона так и не было, утреннюю зорьку они без червей пропустили, так что и делать особо нечего. Санчо ловко развёл костерок – не для тепла, конечно, солнце и так палило во всю, для будущей ухи.
– Он заблудиться не мог? Хотя, блин, о чём я… Сам здесь пятнадцать лет не был, а дорогу бы нашёл. Может, не сразу, но точно бы добрался.
Санчо огляделся по сторонам и, выбрав дерево повыше и поудобнее для своей задумки, пошёл к нему, держа в зубах нож. Тесак был на зависть, конечно: Вран бы отдал за такой немало. Длинный, изогнутый, с костяной рукояткой, зазубринами на внешней стороне клинка.
– Надо бы глянуть, – немного невнятно сказал наёмник. – Полезу. Сумку посторожи.
После этого он быстро, как кошка, начал карабкаться вверх по стволу выбранного дерева, иногда останавливаясь, перехватывая нож в руку, чтобы загнать его в те места, где для подъёма не хватало веток, подтягиваясь выше. Вот уже добрался до пышной кроны, скрылся в ветках, хрустя ими, роняя листья и негромко ругаясь сверху.
Это вам даже не табуретка, грустно подумал Вран. Я так не смогу никогда.
– Твою же мать! – вроде бы и не во весь голос, но звучно, командирским каким-то голосом сказал Санчо. – Там дым над деревней. В той стороне.
– Луга, небось, горят.
Вран не удивился, пожары в этих краях летом не редкость.
– Пацан, я здесь родился, блин! Отличу как-нибудь, – прямо-таки скатываясь с дерева, не обращая внимания на мелкие царапины, заорал Санчо. И Антохи так и нет! Вот же суки!
– Ты о ком?
– Да о тварях этих в рясах! Вчера ж ещё понял, что-то не так…
Наёмник быстро оделся, сунул ноги в растоптанные шнурованные ботинки.
– Давай, в темпе! Нам в Излучье надо.
Вран крутил головой, не понимая, что происходит. Но послушался, конечно, благо его сапоги отцовской работы – шил иногда для своих, не всё ж шкуры скоблить, – шнуровать было не нужно.
Санчо, уже одетый, распаковал сумку и начал вытаскивать на заботливо подложенную на траву тряпку непонятные железки. Вот, наверное, ствол – ну да, мушка на конце, вот два изогнутых магазина с патронами, чёрные, блестевшие на солнце пластиком. Потом какую-то пружину. Затем на свет показалась изогнутая пустая коробка, железная, чернёная, с неведомыми выступами сверху.
Всё это в умелых руках звенело, пристегивалось, входило в нужные пазы. Последним Санчо вставил магазин, звучно оттянул сбоку автомата какую-то ручку и со щелчком отпустил.
Теперь точно, как на картинке. АКМ называется, только вместо запомнившегося Врану длинного приклада – загогулина из толстой проволоки.
– Бегаешь хорошо? – сунув за пояс запасной магазин, спросил наёмник. – Хотя, не важно. Отстанешь – догонишь. Только один в деревню не суйся.
– Я… это. Нормально я бегаю.
– Тогда ходу, парень! Наших бьют!
Санчо вытряхнул из сумки мусор, под ногой у него тонко хрустнуло стекло – что это выпало, рюмка, что ли? Нет, совсем что-то мелкое. Странно, но задумываться было некогда.
Так Вран не бегал никогда, даже в детстве, спасаясь от разъярённого их шалостями в саду дядьки Григория, помяни его духи. Помер уже от пьянки, а тогда нёсся за ними с Антошкой с вилами, когда они сарай подпалили сдуру.
Лес пролетал мимо, через Большую поляну они пронеслись вихрем. Потом тропинка, поворот, ещё. Судя по всему, Санчо, повесив на плечо автомат, срезал дорогу по только ему ведомым детским местам. Проскочили по краю знакомый овражек – и правда, вышло быстрее, чем вёл Вран. Только о кусты уже все руки ободрали, а так-то да.