Направить в гестапо
Шрифт:
— Штевер, у тебя очень пылкое воображение. По-моему, руки как руки.
— Они созданы для того, чтобы душить, — хрипло произнес Штевер.
Штальшмидт издал раздраженный горловой звук и взял лежавшие на его столе пропуска посетителей.
— Вилли Байер и Альфред Кальб, — негромко произнес он.
— Вот-вот! — выкрикнул Штевер. — Альфред Кальб! Это он, я узнаю имя!
— Ладно, нечего орать. — Штальшмидт стал рассматривать пропуска под лупой. Внезапно лицо его задергалось. — Посмотри-ка на эту подпись, — сказал он.
— Что с ней? — спросил Штевер, чуть прищурясь.
Штальшмидт раздраженно
— Обер-ефрейтор Штевер, я всегда думал, что ты довольно разумный человек. Не блестящего ума, но и не полный идиот. Какое-то подобие мозга у тебя есть. Иначе давно отправил бы в штрафную роту. Но это не важно. Важно, что я не люблю работать с дураками. Они притупляют ум и замедляют реакцию. И если начнешь мямлить, запинаться и чесать задницу всякий раз, когда я обращусь к тебе с простым вопросом, то можешь немедленно убираться, пока я тебя не вышвырнул.
— Дайте взглянуть еще раз, — нервозно попросил Штевер. — Я… я сегодня не совсем в себе.
Он схватил листок и принялся разглядывать его через лупу. Вертел туда сюда, подходил к ним к окну, закрывал поочередно то один глаз, то другой, только что не становился на голову, но ничего особенного найти в подписи не мог.
— Ну? — спросил Штальшмидт.
— Точно! — Штевер положил листок с лупой и отступил на шаг. — Точно, теперь, когда вы сказали, я вижу, что в подписи есть что-то странное. Должно быть, глаза у меня не такие острые, как ваши. Без вас я бы ни за что этого не заметил.
— Хм. Много же потребовалось тебе на это времени. Либо тебе нужны очки, либо мозг у тебя начинает размягчаться — нужно вечерами пораньше ложиться в постель. Спать не меньше восьми часов и не пить слишком много. Проверь, в порядке ли у тебя внутренности.
Штальшмидт открыл нижний ящик стола, достал бутылку шнапса и наполнил два стакана.
— И все-таки я доволен, что до тебя в конце концов дошло. Подпись почти наверняка подделана. Хорошо, что ты это заметил.
Штевер широко раскрыл глаза. Рука его, сама собой тянувшая к стакану, замерла, потом изменила направление и снова взяла пропуск. Но даже ради спасения жизни ничего подозрительно в подписи найти бы он не смог.
— Видел ты когда-нибудь в этом кабинете, — спросил Штальшмидт, — пропуск за личной подписью самого штандартенфюрера Билерта? Не отпечатанной или отштампованной, а выведенной собственноручно? — Покачал головой. — Конечно, нет! Штандартенфюрер не станет унижаться до того, чтобы лично подписывать всякий клочок бумаги. Даже я этого не делаю, а уж он тем более — даже я пользуюсь резиновой печаткой. — Штальшмидт взглянул на Штевера, и губы его искривились в подобии улыбки. — И ты иногда это делаешь, а, Штевер? Берешь печатку с факсимиле моей подписи…
— Я? — оскорбленным тоном воскликнул Штевер. — Ни разу в жизни не делал этого!
— Да? — Штальшмидт насмешливо вскинул одну бровь. — Ну, что ж, может, ты в те минуты сам не сознавал, что делал — может, страдал амнезией? Внезапной потерей сознания? Приступами дурноты? Истолкую сомнение в твою пользу, потому что пользоваться подписью другого человека без его ведома и разрешения — преступление очень серьезное.
— Еще бы! — уверенно воскликнул Штевер. — Поэтому я никогда, ни за что… — Он не договорил. — И вообще, с какой стати мне это делать?
— О, мой дорогой Штевер, я могу найти десяток причин. — Штальшмидт развалился в кресле и протянул ноги под стол, наслаждаясь тем, что подчиненный находится в его власти. — Может, у тебя был карточный долг? Может, ты хотел реквизировать какую-то вещь, которую можно загнать на черном рынке? Я уверен, незачем перечислять тебе все, для чего может потребоваться факсимильная подпись! Как я уже сказал, человек ты довольно умный, а умные люди — самые большие на свете подлецы.
— Но, штабс-фельдфебель, вы сами очень умный человек! — торжествующе выпалил Штевер.
На сей раз Штальшмидт вскинул обе брови, высоко до предела.
— Думай, что говоришь, Штевер. Не забывай о своем положении. Ты всего навсего обер-ефрейтор, не наглей. — Он снова потянулся за пропуском. — Давай-ка еще раз взглянем на эту поддельную подпись. Если нам повезет, Вилли Байер и Альфред Кальб вскоре окажутся по соседству со своим другом лейтенантом.
Штевер потер руки и с жадностью схватил свой стакан.
— Господи, если это произойдет, клянусь, я исправлюсь! Непременно! Сочту, что Он там, на небесах, вроде бы говорит: «Я существую, вот тебе доказательство» — понимаете? И начну ходить на мессу раз в… раз в месяц. Да, начну. Буду ходить раз в месяц. На раннюю мессу, — впечатляюще произнес Штевер.
— Не думаешь, что это слишком? — негромко спросил Штальшмидт.
— И это еще не все, буду вставать на колени и молиться! — выкрикнул обер-ефрейтор. — Господи, если этот маленький гад со шрамами окажется здесь, я… я выдавлю ему глаза!
— Как Грайнерт майору, которого невзлюбил?
— Вот-вот! Большими пальцами, как и он — заткну ему тряпкой рот, чтобы никто не слышал, и выдавлю оба глаза.
— Звучит недурно, — негромко заметил Штальшмидт. — Только вот хватит ли у тебя духу, когда дойдет до дела?
— С этой крысой — да! — Штевер выпил одним глотком шнапс и с самодовольно напыщенным видом поставил стакан на стол. — Я снова становлюсь самим собой — уже представляю, как они оба входят в дверь под конвоем…
Штальшмидт кивнул и улыбнулся. Снова взглянул на поддельную подпись и преисполнился уверенности в себе.
Если окажется, что он ошибся, вину можно будет свалить на Штевера. Снял телефонную трубку и набрал номер.
— Мне нужен комиссариат. Фельдфебель Ринкен. Это Штальшмидт — штабс-фельдфебель Штальшмидт из гарнизонной тюрьмы… А, это ты, Ринкен? Что ж не представляешься? Трубку мог снять кто угодно, так ведь? Слушай, у меня есть для тебя работенка. Нужно, чтобы ты… Что? Что такое? — Штальшмидт помолчал, потом заорал в трубку: — Будешь делать, что я говорю, и никаких! Не сомневаюсь, что ты занят, мы тоже заняты, из кожи вон лезем, занимаемся тем, что ты должен был сделать и не сделал, так что оставь! Да и дело совершенно плевое — устрой, чтобы двух человек как можно скорее забрали и привели сюда. Карандаш под рукой есть? Отлично. Записывай фамилии — Вилли Байер и Альфред Кальб — записал? Хорошо. Они приходили сюда навещать одного заключенного, и мне их вид не понравился. Особенно Кальб. Он то ли страдает военным неврозом, то ли совершенно спятил. Словом, дело в том, что они вошли сюда по поддельному пропуску, поэтому я хочу, чтобы их как можно скорее взяли на допрос и… — Штальшмидт внезапно умолк и насторожился. — Чего ты смеешься?