Направление главного удара
Шрифт:
– Ты, как мессия, все притчами потчуешь.
Лолита стояла в прежней позе, облокотившись о леерное ограждение и глядя на воду. Там ей показалась чья-то тень. Она указала на нее рукой:
– Сергей и Володя возвращаются.
Соболь подошел и проследил за ее взглядом.
– Почему нет воздушных пузырьков?
Не меняя позы, не повышая голоса, он обратился к обеим девушкам:
– Экипироваться быстро!
Он был спецом по части двигателей, потому не мешкая бросился в рубку.
То, что грезилось Хантеру, стало явью: он увидел пару неясных огней. Они, с каждой секундой опускаясь, становились четче. Опытный водолаз, оснащенный мощной подводной оптикой, не сразу сообразил, что с плавбазы в воду
Хантер тут же отдал команду тушить свои огни. Оказавшись в полумраке, боевые пловцы рассредоточились вокруг рубки. Джинжер этого показалось мало, и она нырнула в люк.
3
Боевая рубка корабля. Не надо объяснять, почему именно к ней тянуло подводным сквозняком всех водолазов. Она была входом в субмарину.
Сергей Клюев повторил маршрут Джеба, опускаясь на рубку вдоль командирского перископа – коснулся верхней головки с объективом, заскользил вниз, касаясь конической части верхней трубы, средней… Он спускался вниз головой, лениво перебирая ластами, светя фонариком прямо вниз. Он отчетливо видел настил мостика, покрытый самым дорогим и самым хрупким ковром из водорослей. Ковер закрыл со временем вход в сказочную пещеру, но руки человека раздвинули полотнище.
Сергей Клюев точно знал, где сейчас находится его напарник. Весельчак позади и ниже. Он опустился вначале на палубу, играя в воде, как дельфин. Он всегда вызывал странное чувство. Одетый в модерновый гидрокостюм «от кутюр», отяжеленный баллоном, он не позволял постороннему взгляду различить «унизительный» для него акваланг. Он всегда виделся в воде морским существом, рожденным в пучине, играя со звездами, музицируя с медузами, заигрывая с акулами. Под водой Весельчак частенько отставал от товарищей, зная наверняка, что догонит и найдет, если им «взбредет» в голову поиграть с ним на морском дне в салки и прятки – будь то открытое место, грот, заросли гигантской актинии.
И в этом погружении Весельчак не изменил своей натуре, живой торпедой опередив товарища, обдавая его веером волшебных воздушных пузырьков. Он ушел к основанию рубки, где стоял пулемет. И Клюев представил Весельчака, стоящего за станиной, нацелившегося на все живое – высвечивая вечно флегматичного бычка или осьминога.
Клюв уловил чье-то движение слева. Он едва успел подумать: «Это не Весельчак». Вопрос «кто?» родил стремительное движение. Сергей, обнажая острый, как акульи зубы, клинок, автоматически отступил, сумев развернуться к неизвестному во фронт. Он коснулся спиной овального ограждения рубки в тот момент, когда в голове молнией пронеслось: нападавший не один, их несколько. И он тотчас выключил свой фонарик.
Морской диверсант походил на осьминога: погасив единственный источник света, он начал переваливаться через сплошную часть ограждения, обращенную к носу субмарины. Действия Сергея были осмысленны. Уходя от затаившегося врага, он предупреждал товарища: Веселовский был сейчас ровно под ним.
Джинжер ядовитой муреной выскользнула из люка, поднимая над собой взвесь морского дна. Она была уверена в себе и знала, что ее молниеносный бросок опередит этого смышленого малого. Она оценила действие русского «котика», который с математической точностью рассчитал свои движения, походившие на наработанный комплекс диверсанта. Она из глубины люка сделала стремительный бросок и вонзила водолазный нож в незащищенную спину противника. Титановое жало прошло правее приподнявшегося баллона, пробив компенсатор плавучести и на всю длину проникая в тело «котика». Клюев, перекатываясь через металл, лишь на несколько мгновений показал спину, находясь головой вниз. Этих мгновений ему и не хватило.
Командос нападали стаей. Хантер, появившийся справа, разрядил в противника свой подводный «хеклер». Стрелы снова ударили в незащищенное место, не оставляя боевому пловцу ни одного шанса на спасение.
Джинжер удержала дергающееся в агонии тело русского за ногу.
А внизу, на палубе, работала другая пара английских диверсантов.
Весна была более изощренной хищницей. Она показала Глоку, готовому вступить в единоборство с Весельчаком: «Не убивай его, я сама».
Однако они вдвоем, имитируя атаки с разных сторон, всего за несколько минут вымотали аквалангиста. Веселовский был нерасчетлив в движениях, отвечая на выпады, уклоняясь от ударов, отступая… и не имея возможности отступить. Он оказывался то в горизонтальном положении, то в естественном, а над ним черной тенью навис Хантер, поневоле включившийся в игру.
Весельчака преследовали профессионалы. На испанском побережье ему стало просто не по себе, сейчас он испытывал настоящий страх. Воздух в его баллоне таял на глазах. Он всюду натыкался на страшные линзы акваскопов, копировавших приборы ночного видения.
Когда нож Весельчака отрубленной клешней краба медленно опустился на палубу, а он, прижимаемый командос сбоку и сверху, снова оказался напротив пулемета, Весна приступила к задуманному. По ее команде с палубы подняли нож. Хантер и Джинжер, взяв Веселовского за руки, потащили его в разные стороны. Весна сняла с пояса тонкий, но прочный, как канат, нейлоновый шнур. Она перехлестнула петлю на стволе пулемета и прочно привязала второй конец к ноге своей жертвы. Затем избавила Веселовского от загубника; с этого момента он перестал получать драгоценный газ для дыхания. Одну за одной она перерезала лямки компенсатора плавучести – на плечах и животе.
Две женщины под водой словно готовили Весельчака к его любимому занятию и сами были не прочь заняться экстремальным сексом – на глубине двадцать пять метров, на палубе немецкой субмарины, затонувшей шестьдесят лет назад, привязав партнера к навсегда отстрелявшему оружию.
Едва акваланг Веселовского сполз с его плеч, Весна сорвала с парня маску.
Весельчак уже находился без дыхания полминуты. Он опустил голову, отчего его длинные волосы приподнялись косматой медузой. Вентили Весна предварительно перекрыла, и огромным воздушным пузырям не суждено было предупредить об опасности товарищей наверху. Она предусмотрела даже этот шаг.
Весельчак снова поднял голову. Снова смотрел в мертвую оптику акваскопа, тогда как Весна разглядывала его живые голубые глаза. Уже целую минуту.
На недавних соревнованиях он, готовясь побить свой личный рекорд погружения под воду без акваланга, смотрел на толпы зрителей и судей на берегу. Медитируя перед погружением, он не замечал, что своим гортанным, будто предсмертным, дыханием удалил со зрительских мест слабонервных. Его «астматическая» подготовка длилась минуты, медитация завершилась сама собой. И он, взявшись за леер, опущенный под воду на восемьдесят метров, стал методично, без рывков опускаться. Изредка изо рта срывались мелкие пузырьки воздуха, неся на поверхность благую весть: «Я в норме». И по мере этого опасного погружения его кожа под неопреном сморщилась, собралась в складки под давлением воды; в ушах трещало от выходящего под давлением воздуха из евстахиевых труб. А внизу его поджидала группа спасателей во главе с Джебом.
Его спуск длился целую вечность, но в одном темпе; организм сам себя регулировал, подстраивал. Но вот его рука коснулась отметки на лине, сделанной выше груза. Все. Восемьдесят метров пройдены.
Пока не начал подъем, он нашел глазами размытые лица товарищей. Они парили вокруг, готовые в любой миг прийти на помощь, дать глотнуть воздуха из резервного шланга, подать готовый к работе акваланг. Все вместе они походили в тот миг на парашютистов в свободном полете. Джеб поднял большой палец: «Молодец, Володя! Поднимайся».