Напряжение: Коронный разряд
Шрифт:
– Злость мешает думать. На старших офицеров учат иначе, через гордость, верность, честь. Это очень сильные эмоции, большая сила ими удерживается и управляется. Такие спокойно могли держать частную армию даже в одиночку, сутками. Бывали, правда, осечки, когда вместо гордости дар офицера управлялся тщеславием. И ведь не сразу такое прознаешь – задачи-то офицер выполняет, а когда выясняется, что ради медальки он целый отряд отличных ребят в землю уложил, тогда уже поздно…
– А почему скука – это плохо? – когда пауза затянулась, решил все-таки я спросить.
– Представь
– Н-но человек ведь не обязательно будет… делать это все?
– Дар влияет на мозги, – постучал сторож пальцем по виску, – поэтому, кстати, слово аристократа нерушимо. Они воспитываются через честь рода, для них немыслимо переступить через слово, это часть их души. А если в душе человека – скука, то вся его жизнь превратится в постоянные поиски новых впечатлений. Самые доступные из них при наличии силы и власти – война, страдания других людей. Он не сможет ничего создавать, потому что это долго и скучно… Поэтому я… испугался, когда тебя увидел сегодня, – завершил он.
– А любопытство и дар – они дружат? – стало мне любопытно.
– Хм, – почесал он затылок, – не знаю даже. Вроде ничего страшного вспомнить не могу. У Целителей – сострадание и любовь, – еле слышно начал перебирать он, – у Палачей – голод…
– А у ученых?
– У ученых, чтобы ты знал, гордыня чаще всего, – почему-то подмигнул он. – Там ведь деньги выбивать надо на исследования, а для этого характер надо – о-го-го! На одном любопытстве далеко не уйдешь. Даже клановые ученые – вот у кого денег точно хватает, те тоже на Чести и Долге. Все ради Рода, все во славу Клана! Так что про любопытство сам узнавай… да ты и узнаешь – дар заставит.
Через две недели Семен завершил год со всеми пятерками. А еще через день весь, казалось, интернат провожал двух человек – большого, с клюкой, неуклюже ковыляющего к ограде по мощеной дорожке, и маленького, с портфелем в одной руке и рукой нового отца в другой. Та рука, как все знали, сторожа не слушалась, да и сам он был калекой – о чем зло шутили себе под нос старшеклассники, по пояс высовываясь из окон. И завидовали – как и все остальные. Потому что у них не было даже такого папки.
А меня перевели в старшую группу. Оказывается, не полагается ребенку жить одному, а я выгляжу достаточно взросло, чтобы занять койку в большом зале на третьем этаже.
Я только успел перенести одеяло на новую постель и расстелил простыню, как на матрас напротив бухнулся темноволосый крепыш с наглыми карими глазами. Мазнул по нему взглядом – вроде бы с Семеном в одном классе учился, и они даже дрались. Значит, мстить собрался. Между тем парень положил ногу на ногу и принялся демонстративно меня разглядывать.
– Говорят, ты хороший парень. Калеке помогал? В сортире пальчиками придерживал, а? – осклабился желтой улыбкой местный.
На потеху подошла вся комната, с интересом ожидая продолжения беседы.
– Я не слишком хорош, чтобы смешно ответить тебе прямо сейчас, – честно признался я.
– Ха-ха!
– Поэтому
…На следующий день меня вернули обратно.
Глава 7
Погрешность в один день
– Мама, мама, я нашла братика!
Маленькое светловолосое чудо в снежно-белом платье повисло на руке статной красавицы.
– Где, моя радость? – мягко вымолвили в ответ, приседая рядом.
Серебряное шитье платья коснулось пыли мощеной дорожки, но хозяйку драгоценного наряда совсем не заботила материальная роскошь – счастливая улыбка зеленоглазого чуда ценилась куда дороже.
– Во-от там! – уверенно ткнула пальчиком дочка, указывая на забор с чуланом. Заметила взгляд матери и спрятала пальчик за спиной. – Серый фургон с маленьким окошком. – На этот раз девочка почти не шевельнулась, умудрившись указать точное положение взглядом и поворотом подбородка.
– Амир, – чуть повернула голову госпожа.
Смуглый мужчина с короткой, аккуратно стриженной черной бородкой склонил голову, но не сдвинулся с места. Зато чуть ли не бегом унеслась в указанную сторону пятерка безликих, почти одинаковых крепких парней в черных костюмах.
– А главное – р-ра! И искры во всю сторону! – тем временем торопилась поделиться маленькая принцесса, вскидывая руки вверх и кружась вокруг матери.
Взрослая же красавица с улыбкой на устах и скрытой тоской в глазах смотрела на неказистое здание на границе поляны, в тени огромного циркового шатра. Вот мелькнули тени подле строеньица, перекрыв все подходы и буквально выдернув хлипкую дверцу. Один из дружинников скрылся внутри и появился через мгновение – в самом деле, что в том закутке смотреть. Грусть сжала сердце – дружинник отрицательно качнул головой.
– Показалось тебе, солнышко, – погладила мама дочку по волосам, – нет там твоего братика.
– Но! – насупилась было девочка, но тут же словно воздух из нее выпустили – даже сгорбилась немножко. – Я буду искать, мам. Я его найду!
– Обязательно, радость моя. – Госпожа коснулась ее лобика устами. – Хочешь на карусели?
– Нет, – хлюпнула носом принцесса. – Поедем домой?
– Хорошо, только сначала мы купим тебе самое вкусное мороженое!
– Здорово, – совсем не весело прозвучало в ответ, но тут же девочка исправилась, выдав искренне: – Спасибо!
К паре ненавязчиво подкатил мороженщик в белоснежном переднике, с ярким и цветастым холодильником на колесиках. А внутри того холодильника – чего там только не было!
Два очарования – зрелое и юное, медленно шли по тропинке в сторону выхода, огибая столь же неспешно идущих людей, иногда обгоняя, иногда давая себя обогнать. Мороженое медленно, по крохотным кусочкам таяло в девичьих устах. Позади них также лакомились мороженым – шесть мужчин, во главе с Амиром, которым девочка также щедро купила по мороженому. Только вот держали они вафельные рожки скорее как ножи, а само мороженое отрывали кусками – в те моменты, когда девочка поворачивалась к ним – естественно, не забывая улыбаться.