Наречённая
Шрифт:
— Помогите, — попросила помощи.
Надсмотрщик покинул своё место, и вместе мы осторожно перевернули Доната набок.
Мужчина был сильно бледен. Я поднесла к посиневшим губам ложку с отваром, осторожно влила в рот. Мокрые слипшиеся ресницы дрогнули, но Донат так и не открыл глаз, благо делал маленькие глотки, пусть непроизвольно, но хотя бы принимал снадобье. Когда плошка опустела, мы уложили его вновь на постель, и я принялась за раны. Спина его была изрезана длинными полосами, но меня не пугал их вид. Меня уже ничто не пугало в этом мире, ко всему мне отчаянно хотелось помочь, чтобы страж поднялся на ноги
В шатёр вошёл Шед. Хмуро и сурово он полоснул меня бесцветным взглядом. Даже сейчас страж не мог вынести моего присутствия, его недовольство кололо мне кожу спины.
— Если бы не ты, он был бы цел, — не сдержался от высказывания. — Он кинулся защитить тебя и поплатился.
И это заявление грузом собралось в груди, потянуло ко дну. Мне было неприятно это признавать и больно, я не желала Донату зла. Кому угодно в этом проклятом мире, только не ему, а в итоге именно он пострадал.
— Оставь её, — раздался вдруг слабый голос Доната.
Страж разомкнул отяжелевшие веки, которые заливал проступивший пот. Замутнённые глаза остановились на Шеде. Ноздри того дрогнули, а Донат вновь закрыл глаза, проваливаясь в забытье, дыша тяжело и надсадно. Я убрала налипшие пряди с его лба, отерев смоченным в стылой воде лоскутом его лицо, смочив губы талой водой.
— Тебе пора возвращаться, — заявил Шед, прогоняя меня.
Я зло глянула на него.
— Ему нужен уход и присмотр всю ночь.
— Не переживай, это уже не твоё дело, — ответил он чуть резче, едва не грубо.
Я изначально встала в его горле костью. Уходить не хотелось до злых слёз, но мне никто не позволит здесь остаться, и лучше смириться с тем и подчиниться, не разрывать же себя на части — силы мне ещё понадобятся. Ведь меня ждёт исгар. Я сама предложила ему вознаграждение. Ему моё согласие и не нужно было, но видимо, ван Ремарт решил поиграть. Решил посмотреть, как я стану себя отдавать ему… добровольно. Ну, и пусть подавится!
Я с горечью глянула на Доната и принялась через силу собирать свои вещи. Уходить не хотелось совсем, но я ощущала, как он ждёт моего возвращения. Дрожь скользнула по спине холодным снегом, когда я вспомнила глаза Маара — непроницаемо-чёрные, вязкие, как смола, я в них утопала, задыхаясь. Сила, исходящая от него, овивала путами моё тело каждый раз, когда он приближался ко мне. Бороться, противостоять ей мне с каждым разом становилось всё труднее, почти непосильно. В горле встал ком, в глазах потемнело от одного представления того, что мне предстоит пережить по возвращении.
Лучше не мучить себя излишними терзаниями, а его не дразнить ожиданием и поторопиться.
Я склонилась над Донатом, прошептав в самое ухо в надежде, что страж услышит меня:
— Всё будет хорошо, ты оправишься.
Больше не медля, поднялась на ослабшие вдруг ноги, всецело осознавая всю гнусность своего положения. Рабского. Омерзение взяло к самой себе вместе с приступом ненависти.
Шед проводил меня до выхода пристальным взглядом, я чувствовала, как страж едва ли не плюнул в мою сторону.
Морозная ночь окутала меня с другой стороны шатра. Буря ещё не утихала, бушевала, как море, над откосами скал, между которыми укрылся отряд, завывала сквозняками средь голых камней. Жуткое место, но каково бы оно ни было, это мой дом. А как говорила сестра, когда я сидела возле печи, наблюдая, как она ставит на поднос снедь гостям питейной — не место красит человека, а человек — место. Мудрость вселенская. Только внутри у меня вовсе не сказка, а самый скверный кошмар.
У входа в шатёр, где лежал Донат, меня уже ждали. Маар и здесь не оставил мне выбора, пришлось под конвоем следовать до шатра Ремарта. Я вобрала в себя больше воздуха и, не мешкая, скользнула под полог. Всё равно мне некуда деваться, а оттягивание времени — лишняя пытка, ни к чему сейчас усугублять и без того тяжёлый день.
Но к моему глубокому удивлению и облегчению ван Ремарта не оказалось внутри. Я даже в пол вросла не в силах шелохнуться, вперившись на пустое место возле очага. Судорожно окинула взглядом стены шатра, прошла вглубь за свой полог, но и там было пусто. Куда он ушёл? Впрочем, мне нет до того дела. Я сложила травы на место, но не стала прятать их далеко.
«Если… — выдохнула с замиранием. — Если Донат переживёт эту ночь, они пригодятся утром».
Устало скинула верхнюю одежду, умылась прохладной водой.
— Что ты шептала ему на ухо?
Его голос обволок, проникая под кожу, вынудив меня застыть, а сердце едва к горлу не подскочило от его столь неожиданного появления. Я выпрямилась, но не обернулась. Маар схватил мой локоть и заставил повернуться к нему.
Маар посмотрел мне в глаза.
— Сама скажешь, или мне придётся вытягивать у него?
Я задышала часто. Нет, в нём нет ни капли жалости, ни крупинки сострадания. Чудовище, какое же чудовище, как можно быть таким? Донат же при смерти! Я разжала зубы, чтобы ответить, но Ремарт сковала мою челюсть пятернёй, больно впивая пальцы в скулы.
— Перестань это делать, или я выжгу твою ненависть. Ты знаешь, как я могу это сделать, это тебе не понравится, ассару.
На правую скулу исгара упали чёрные пряди, оттеняя и без того тёмные глаза, но сейчас в глубине их не было огня, они кололи холодными искрами гнева. Да, я знала и помнила, на что способен исгар, я уже испытала его способность давить свою жертву, выжигая её изнутри. Но мне плевать, я боялась не за себя, а за Доната. Взгляд Ремарта скользнул на мои губы, заставляя содрогнуться и вспомнить то, что было мной обещано ранее. Я сглотнула, когда Ремарт запустил свои пальцы в мои волосы, разбивая их из узла, расправляя по плечам и спине. Всего на миг глаза исгара вспыхнули, но тут же погасли и стали непроницаемо чёрными, как ночное беззвёздное небо. И невозможно было понять его чувств, а хотелось бы. Неведенье меня пугало. И как бы я ни была готова к тому, что страж собирался со мной сотворить, память подбрасывала не самые приятные воспоминания о первом разе.
— Давай, Истана, соверши то, что обещала мне, — прошептал Маар как будто с насмешкой, возвышаясь надо мной мраком — моим кошмаром.
Мне хочется сделать шаг назад и броситься без оглядки прочь, прочь от его чудовищной сущности, но я стою на месте. Его желание вынуждают моё тело вспыхнуть. Его желание настолько мощное, что обливает меня раскалённой смолой, сдавливая со всех сторон, мне и в самом деле стало нечем дышать. Мне некуда бежать. Я в ловушке. Я сама себя туда загнала. В когти зверя.