Наргиз

История эта произошла в начале века в высокогорном районе одной из северокавказских республик, где стояла российская воинская часть. Там проходил срочную службу герой нашего рассказа.

В то время жизнь в горах нельзя было назвать спокойной. Несмотря на договоренности, достигнутые между представителями власти и наиболее дальновидными лидерами вооруженной оппозиции, мир оставался пока лишь призрачной мечтой. В лесах еще встречались небольшие отряды боевиков, состоящие из радикально настроенных жителей не только этой местности, но и арабов, прибывших поддержать своих братьев по джихаду из стран Ближнего Востока и Северной Африки, а иной раз и из бывших российских солдат, путь домой которым теперь был заказан, поскольку они успели запятнать себя тяжкими преступлениями. В сводках говорилось об уничтожении этих банд

в ходе боестолкновений, но спокойнее как-то не становилось. Подпитываемые деньгами, оружием и амуницией – спасибо западным спецслужбам, они снова появлялись, как грибы после дождя. Не были редкостью обстрелы воинских частей и блокпостов, чаще всего молодыми горцами, которым «непримиримые» одурманивали головы россказнями про «священную войну» и сорок девственниц, причитающихся моджахеду после его смерти. Свои байки эмиссары международного терроризма подкрепляли либо угрозами, либо шантажом, либо крупной суммой, в основном – в заокеанской валюте. Этих несостоявшихся воинов джихада, естественно, при первой же их вылазке ответным огнем уничтожали снайперы. А если бандитам удавалось выжить, то рано или поздно с ними расправлялись сами подстрекатели. Но, по устоявшейся традиции, обвинения в любом случае звучали в адрес российских солдат. Это давало повод для новых клятв родственников погибших отомстить за смерть своих детей и, как следствие, вызывало новые витки насилия.

Мир на Кавказе тогда существовал только в воображении политиков да на страницах и сайтах правительственных газет и журналов.

И все же некоторые лидеры тайпов 1 , осознавшие бессмысленность продолжения этой бойни и уничтожения собственного народа, стали складывать оружие и возвращаться к мирной жизни. Постепенно их примеру следовало все больше горцев, воевавших с правительственными войсками.

Хотя понятие «сложить оружие» было для них весьма условным, поскольку это вызывало непонимание и даже негодование у бывших соратников. «Непримиримые» не ограничивались уговорами вернуться в горы и продолжить войну против гяуров 2 . Нередко тех, кто решил покончить с сопротивлением, причисляли к клятвопреступникам. А для них существовало лишь одно наказание – смерть.

Впрочем, и представители властей, особенно военные, хотя и приветствовали этих смелых людей, но все-таки относились к ним с подозрением, опасаясь, иногда небезосновательно, их возвращения в стан душманов.

Среди тех, кто, поверив лидеру республики, спустился с гор, отказавшись от вооруженного сопротивления, были Алихан Дамаев с сыновьями, старшим Салахом и средним Джамалом. Младшему из братьев Дамаевых, Асланбеку, тогда едва исполнилось пятнадцать. Мальчик, унаследовавший горделивый нрав горца, сокрушался, что ему не удалось принять участие в джихаде. Отец старался убедить подростка, что никто на их веру не посягает, а значит, и не может быть никакой священной войны. И то, что происходит – не более чем бойня за барыши и политические интересы толстосумов, в которой гибнут лучшие сыны Кавказа.

Главным условием, дававшим Дамаевым право вернуться к мирной жизни, было отсутствие совершенных преступлений. Во всяком случае так объявили власти. Глава рода с сыновьями быстро прошли проверку, убедив контрразведчиков, что на их руках нет крови российских солдат. Хотя, если быть откровенным, никто излишнего рвения отыскать «хвосты» не прилагал. Вскоре мужчины, вновь обретшие свои дома, зажили размеренной довоенной жизнью, всецело отдаваясь ведению хозяйства и занимаясь небольшим семейным бизнесом.

Через год-другой дело стало приносить неплохой доход, все страхи к тому времени улеглись, и казалось, что черная полоса закончилась.

Однажды летним солнечным днем Алихан сидел под навесом на веранде, примыкающей ко второму этажу дома, и ждал гостей. С ним договорился о встрече один командир из воинского подразделения, дислоцированного неподалеку от горного села, где жила семья Дамаевых.

Вскоре во двор, огороженный каменным, выше человеческого роста, забором, въехал армейский уазик. Из него вышли трое: капитан спецназа Андрей Громов и сопровождающие его сверхсрочник Сергей Гросс по кличке «Бизон», действительно напоминавший это мощное животное, и рядовой Денис Авдеев. Последний прибыл в часть около трех месяцев назад и был по-мальчишески счастлив, что командир доверил ему, а не кому-нибудь другому сопровождать себя на переговорах с главой знаменитого тейпа Дамаевых. Это говорило о невероятном расположении со стороны командования и возвышало рядового в глазах сослуживцев почти до звездной высоты. Денис был парнем высоким и жилистым, хотя и ниже этого громилы «Бизона» и существенно уже в плечах. Парень заслужил доверие командира не столько отличной физической подготовкой и практически идеальной стрельбой – таких в части хватало, сколько мгновенной реакцией и умением молниеносно, почти интуитивно принимать правильные решения в любой, казалось бы, безвыходной ситуации.

– Неплохой особнячок, – тихо произнес «Бизон», выйдя из машины и оглядевшись. – Подход только по одной дороге, с двух сторон почти отвесные горы, а за домом, судя по всему, обрыв.

– Так с гор можно обстрелять на раз, – вставил Авдеев.

– А толку? Под домом, скорее всего, убежище, закрытое плитой, которая не только РПГ 3 выдержит, но и удар авиабомбы. Здесь такие почти под каждой саклей. Настоящая крепость. Между первой и второй войнами отстроили, пока передышка была.

Группа подошла к дому и по деревянной лестнице поднялась на веранду.

– Ас-саляйму алэйкум! – поприветствовал Громов хозяина дома.

– Ва-алэйкуму с-салям! – ответил Дамаев, и мужчины сначала обменялись рукопожатием, а затем обнялись, похлопав друг друга по плечу, после чего степенно уселись за низкий столик.

Авдеев вопросительно посмотрел на Гросса.

– У них свои дела, – тихо шепнул «Бизон». – Не отвлекайся, неси службу.

Бойцы повернулись друг к другу лицом так, чтобы каждый из них мог видеть сектор за спиной другого, и положили руки на автоматы, свисавшие на уровне груди, готовые в любой момент начать вести огонь. Несмотря на то что хозяин гарантировал безопасность встречи, Денис чувствовал напряженность, которая отзывалась болью в икрах ног.

После нескольких приветственных фраз, обязательных по закону гор, и пары-другой выпитых пиал чаю, Громов перешел к вопросу, с которым приехал и который интересовал его командование.

– Уважаемый Алихан, хотел поговорить с тобой на одну тему.

– Да, Андрей, я понял, что ты не просто в гости заехал.

– Могу ли я тебе доверять?

– Ты меня обижаешь! – Было видно, что хозяин действительно оскорблен этим вопросом.

– Не гневайся, уважаемый Алихан! Видит Аллах, не хочу оскорбить тебя и твой дом. Вопрос уж слишком щекотливый, а у меня такое впечатление, что, пока мы тут чай пьем, кто-то все время держит меня на мушке из «крузака», который во дворе стоит.

Алихан бросил свой орлиный взгляд на автомобиль, припаркованный в нескольких десятках метров от веранды, и тут же крикнул:

– Джамал!

Из дома выбежал бородатый мужчина, одетый в черную униформу, с автоматом в руках. Авдеев, заметив его первым, направил в сторону Джамала дуло своего автомата. Но тот никак не отреагировал на это движение и торопливо подбежал к отцу. Алихан сказал ему несколько слов на кавказском наречии и Джамал, повесив оружие на плечо, спокойно подошел к внедорожнику и вытащил оттуда Асланбека, держащего в руках РПК 4 . Забрав пулемет, средний брат подвел младшего к отцу.

Алихан на родном языке тоном, который без перевода делал понятным все сказанное, отпустил несколько коротких фраз. Асланбек, слушая отца, все ниже и ниже склонял голову. Когда тот закончил, Джамал утащил брата в дом.

– Извини, Андрей. Молодой еще. Не навоевался. Займусь его воспитанием.

– Уверен в этом. А то дров наломает, не оберешься потом…

– Согласен. Ну, не держи зла. О чем ты хотел поговорить? – Дамаев быстро сменил тему, было видно, что происшествие с сыном не доставило ему удовольствия.