Нарисуй мне лето
Шрифт:
– Что за мазня? – фыркал дядя, косясь на мои рисунки. – Лучше бы чему полезному училась.
Его дети – мои кузены – тоже не упускали момента поглумиться.
– Эй, Пикассо–недоучка! – гоготал Джейсон, вырывая у меня из рук альбом. – Нарисуй лучше, как ты свалишь от нас навсегда.
Ногти впиваются в ладони. Нет, я не разревусь. Только не сейчас. Отворачиваюсь от окна и чешу в душ. Горячие струи молотят по плечам, но даже они бессильны смыть всю эту горечь.
Какого чёрта я должна выйти замуж за человека, которого даже не знаю?
– Это выгодно для бизнеса, –
Кому выгодно? Явно не мне. Растираюсь полотенцем. Вываливаюсь из ванной и рушусь за стол. Цапаю альбом и карандаш. Может, порисовать, для успокоения нервов? Рука сама начинает водить линии. Вот домик в чаще. Вот высоченные сосны вокруг. А вот... Итен? Откуда он взялся на моём рисунке? Пялюсь на набросок его лица. Тёплая улыбка, добрый взгляд.
Вспоминаю свою каморку на чердаке. Тесная, с покатым потолком и крошечным окошком. Летом там стояла адская жара, зимой собачий холод. Но это была моя берлога, единственное место, где я могла оставаться собой. На стенах мои художества. Сотни листов, приляпанных скотчем. Пейзажи, портреты, абстракции. Всё, что рождалось в голове.
Как-то тётка заявилась ко мне и увидела эту "галерею".
– Господи, что за бардак! – заверещала она, брезгливо морщась. – А ну, быстро убрала эту мазню!
Я умоляла её оставить рисунки. Рыдала, орала. Но куда там.
– Ты живёшь в нашем доме, – отрезала тётка. – И будешь плясать под нашу дудку.
В тот вечер я сидела на полу среди обрывков своих работ и ревела белугой. Кажется, тогда я впервые по-настоящему осознала, какая я здесь чужая.
Откладываю альбом, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Дядя не отстанет. Выследит, припрётся сюда.
– Ты не можешь так с нами поступить, – уже слышу его злобный голос. – Мы столько для тебя сделали!
Ага, сделали. Прям интересно, чего такого? То, что не выпнули на мороз? Что кормили объедками? Что позволили влачить жалкое существование на задворках их сказочной жизни?
Снова хватаюсь за альбом. Рука сама рисует знакомые черты. Почему я постоянно думаю о нём? Почему с ним я другая, настоящая, живая? Может, потому, что только он видит во мне человека, а не обузу? Не смотрит с жалостью или презрением? Просто... принимает меня такой, какая есть?
Вздыхаю, бросая альбом. Вечереет уже. Солнце неспешно тонет за верхушками деревьев. Лучи пробиваются сквозь листву. Красота. В доме стало прохладно. Без Итена здесь так пусто и неуютно. Где он сейчас, интересно?
***
Глава 26. Итен
Вываливаюсь из душного офиса и сразу ловлю кайф от свежего воздуха. После лесной тишины городской шум, просто вынос мозга. Шагаю к своей тачке, припаркованной в конце улицы. Не завожу сразу. В голове полный раздрай. Обрывки сегодняшних разговоров, цифры, планы кружатся в башке, не дают покоя. И почему-то Луиза упорно стоит перед глазами, вытесняя всё остальное. Интересно, чем она там занималась весь день? Скучала
Встряхиваю головой и завожу движок. Выруливаю на дорогу, забитую тачками, вливаюсь в бесконечный поток. Еду размеренно, лавируя между машинами. На улицах яркие витрины манят неоновыми огнями. Народ снуёт туда-сюда, как муравьи, а уличные музыканты на углу наяривают знакомую мелодию.
На светофоре замечаю неоновую вывеску пиццерии. Желудок тут же предательски урчит, напоминая, что я сегодня не жрал ничего, кроме паршивого кофе. Недолго думая, резко выкручиваю руль и паркуюсь у заведения, игнорируя возмущённые гудки сзади. Плевать на них.
Внутри запах свежей пиццы сносит крышу. Слюни текут рекой. Уютный полумрак, негромкая музыка, гул голосов. Типичная атмосфера пятничного вечера. Людей много, но свободные столики ещё есть.
– Добрый вечер! Чего изволите? – лыбится симпатичная девчонка за стойкой, сверкая белоснежной улыбкой. Эли, гласит её бейджик.
– Привет, – киваю в ответ, разглядывая огромное меню на стене. – Слушай, а что посоветуешь? Я тут впервые.
– Наша фирменная пицца, с четырьмя сырами и трюфелями. Улёт просто, пальчики оближешь, – с гордостью отвечает Эли, поправляя выбившуюся прядь каштановых волос. – Посетители всегда в восторге.
– Давай её, – соглашаюсь, не раздумывая. А потом, повинуясь внезапному порыву, добавляю: – И ещё... Какую пиццу обычно девчонки любят?
Эли хихикает:
– О-о-о, свидание намечается?
– Не совсем, – ухмыляюсь в ответ. – Просто хочу подругу порадовать.
– Как мило! – она всплёскивает руками. – Тогда бери "Маргариту" – классика жанра, но всегда заходит на ура. Особенно если она ценит итальянскую кухню. Не прогадаешь.
– Давай и её тоже, – киваю, доставая бумажник.
Пока жду заказ, осматриваюсь вокруг. Местечко что надо – красные кожаные диванчики, чёрно-белые фотки Италии на кирпичных стенах. В углу примостился старый музыкальный автомат, наигрывающий Every Little Thing She Does Is Magic?. Забавное совпадение, особенно учитывая мои мысли о Луизе.
– Ваш заказ готов! – объявляет Эли, протягивая две коробки с одуряющим ароматом. – Приятного аппетита! И удачи с подругой, – она подмигивает.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ, расплачиваясь.
Выхожу на улицу. От пиццы такой запах, что башка идёт кругом. Хочется прямо тут рухнуть и слопать обе коробки, но нет, надо хоть чуток потерпеть. Луиза наверняка тоже оголодала за день.
Иду к тачке, лавируя между прохожими, и тут замечаю небольшой магазинчик напротив. В витрине выставлена куча всякой всячины для рисования – кисти, краски, мольберты, какие-то странные штуковины.
Перед глазами возникает образ Луизы, склонившейся над альбомом. Её сосредоточенный взгляд, закушенная губа... Может, стоит купить ей, что-нибудь? Но что? Я не особо шарю в этом художественном барахле.
Топчусь на месте, обдумывая идею. Затем решительно пересекаю дорогу, чуть не угодив под колёса проезжающего такси. Водила возмущённо сигналит, но я лишь отмахиваюсь. Внутри магазинчика пахнет краской, бумагой и почему-то деревом, странное, но приятное сочетание.