Народ Моржа
Шрифт:
Прощальная трапеза была долгой – Сухой Ветке пришлось раз пять подогревать мясо, о котором заболтавшиеся колдуны забывали. Почему-то в этот раз говорил в основном Малхиг. За его словами явно скрывалась какая-то «задняя мысль», и Семен добросовестно пытался ее понять: «Я стараюсь создать политическую ситуацию, при которой „племена и народы" будут заинтересованы друг в друге, будут подчиняться единой власти. Малхиг, похоже, ненавязчиво мне объясняет, что подобная ситуация уже создана – укитсами и лично Нишавом. Не стоит ли, дескать, мне подумать
После торжественного прощания с фальшивым Нишавом делегация укитсов отбыла в обратном направлении. Все остальные тоже собирались в дорогу, и Семен, дабы не нести в одиночку груз ответственности, решил поделиться информацией с главными людьми лоуринов. Им, впрочем, и самим было интересно.
– Ну, и что же сказал тебе этот урод? – как бы мельком поинтересовался Кижуч.
– Да Малхиг почти и не урод, – поправил Медведь. – Это Нишав настоящим придурком оказался! Надо было ехать в такую даль, чтобы просидеть все время в шатре! Он что, там и гадил?
– Не, – ухмыльнулся Бизон, – ему ж в шатер обслуга корыта деревянные с едой носила – наши видели. Туда, значит, с едой, а обратно – наоборот. Бывает же такое?! Слушай, Семхон, а откуда у этих укитсов наши ткани и посуда? Мы же вроде ничего им не давали?
– Откуда, откуда… – буркнул Семен. – От верблюда!
– Ну?! – удивился вождь. – Верблюды в наши края почему-то редко заходят.
– Да это поговорка такая, – махнул рукой Семен. – Не обращай внимания. И ткань, и посуду они вполне могли отнять у имазров или аддоков, но, скорее всего, они ее у них выменяли.
– На что?!
– Да на наш же волшебный напиток! Который мы Нишаву посылали.
– Ты говорил, что он его сам пьет!
– Я говорил, что так думаю – предполагаю то есть. Я ж с ним не пил, правда? А надутый дурак, который изображал здесь Нишава, вовсе и не он, а лишь его обозначение.
– А Нишав, значит, дома остался?
– Нет, он обозначал Малхига.
– Во-от в чем дело, – догадался Кижуч. – То-то ты с ним целыми днями не расставался!
– Когда ж мы бить этих укитсов начнем? – оживился Медведь. – Пора уже!
– Что, – усмехнулся Семен, – в племени лоуринов стало слишком много воинов? Девать некуда?
– Маленько есть, – самодовольно кивнул старейшина. – И какие!
– Знаю, – вздохнул Семен. – Наши воины самые воинственные, старейшины самые мудрые, а женщины самые красивые – кто бы спорил?! Только я думаю, что, пока Нишав жив, воевать мы с укитсами не будем. А будем мы с ними меняться товарами, будем учить в школе их детей.
– А мамонты?
– Нишав готов изменить традиции укитсов в отношении мамонтов. Да, по сути, он их уже изменил.
– Однако!
– Именно так. Поскольку военная угроза уменьшилась, у меня есть кое-какие предложения. В частности, почему бы не начать обучать в школе и девочек?
– Что-о?! – вытаращили глаза старейшины.
– Спокойно! При условии, что женщины прекратят военную подготовку – не их это дело!
– А-а, ну тогда конечно… – облегченно заулыбались руководители.
– Смысл тут не в том, чтобы дать возможность женщинам сплетничать на волшебном языке, а в том, чтобы они собственных детей потихоньку как бы готовили к школе, понимаете? А женщина с пальмой в руках, да еще и украшенная скальпами врагов, это знаете ли… Что ты так смотришь, Веточка? – прервал свою речь Семен. – Сказать что-то хочешь?
– Хочу, – кивнула женщина. – Он скоро умрет.
– Кто?!
– Нишав.
Главные люди лоуринов молча переглянулись – все знали о пророческом даре Сухой Ветки. И никогда не пытались им воспользоваться. Она тоже, казалось бы, о нем забыла или, может быть, его утратила. И вот пожалуйста…
Ни грана дополнительной информации они тогда от Сухой Ветки не получили: что значит «скоро», умрет сам или будет кем-то убит и так далее – ничего этого женщина не знала. Она вообще не могла объяснить, откуда у нее взялась такая уверенность.
Ничего, однако, не случилось ни через месяц, ни через год, ни через два. Семен отправил к укитсам «учителя» – мальчишку-выпускника из аддоков. Через год из одиннадцати привезенных детишек он отобрал пятерых, что заметно увеличило численность первого класса и несколько осложнило обучение. Постепенно юные укитсы слились с общей массой школьников, и Семен почти перестал отличать их от других.
Начало третьего учебного года в расширенном составе неожиданно оказалось задержанным – отпущенные на каникулы ученики-укитсы опаздывали. Семен не давал третьеклассникам нового материала, а заставлял «повторять пройденное» и все больше беспокоился. Наконец кто-то усмотрел в степи караван, и учитель смог вздохнуть с облегчением. Вскоре, однако, выяснилось, что это не укитсы, а имазры, но ни одного ребенка с ними нет, как нет и серьезного груза. Поскольку обращаться с малым арбалетом Сухая Ветка давно научилась, Семен отправил ее на смотровую площадку. Сам же повесил за спину пальму и отправился встречать гостей.
– Приветствуем тебя, Семхон Длинная Лапа, – сказал старший воин, слезая с лошади. – Мы рады видеть тебя в прежнем здравии и силе…
Семен дождался окончания ритуального приветствия и ответил не менее витиевато. Ему очень не хотелось устраивать церемонию приема гостей, и он решился на хамство, которое, впрочем, до сих пор ему с рук сходило:
– Да простят меня великие воины, да не поселится обида в сердцах могучих имазров, но дети племен и кланов ждут, чтобы я продолжил раскрывать им священные тайны. Служение, которое я в меру слабых сил своих пытаюсь исполнять, требует продолжения. Душа моя стонет от горя из-за того, что я не могу длить беседу с вами. Скажи мне, нуждаетесь ли вы в еде или отдыхе? Или, может быть, вы привезли какую-то весть?