НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...
Шрифт:
Подготовленный реформами Столыпина экономический подъём обозначился с 1909 года и был значительным, но обусловленным внешними капиталовложениями, растущим долгом правительства перед английскими и французскими банками. Социальная культура городского производства определялась культурой общественных отношений русского народа, а эта культура была земледельческой. Крестьянская среда духовно стремилась вернуться к народно-общественному договору времён Народной революции, идеализировала народно-феодальные, соборно-представительные отношения 17 века. Вовлечение её в политические отношения породило творческие поиски выразить духовные народные устремления в городской культуре, которая служила средством просвещения и воспитания единства народных действий. Сказочная идеализация истории допетровского периода государственности, периода от Ивана Грозного и до молодого московского царя Петра Первого, углублённое развитие одарёнными разночинцами сложившегося тогда народного стиля привёли к художественному расцвету русское народное искусство, сделали его выдающимся мировым явлением. Однако ярко отражённый в искусстве подъём великорусского народно-патриотического самосознания был по существу чуждым индустриальным социально-политическим отношениям. Поэтому в России не удавалось наладить самое передовое технологическое и конкурентоспособное промышленное производство со сложным взаимодействием с инженерными и конструкторскими подразделениями, и в стране создавались индустриальные предприятия на основе использования малоквалифицированного труда, продукция которых не могла
Подпитываемый внешними ссудами и капиталовложениями экономического подъём в стране углублял расслоение населения на основе разных имущественных, политических и этнических интересов, и это расслоение перерастало в раскол русского общества и вело к росту межэтнического противоборства. Через интеллектуализацию дворянско-разночинского рационализма в среде тех, кто так или иначе выражал интересы капиталистического производства, стал складываться слой горожан, который искал не монотеистические идеалы общественных отношений. Слой этот, благодаря своей социальной подвижности, объединялся вокруг разрабатываемых в его среде идеологий в политические партийные организации, а будучи малочисленным относительно остального населения, он посредством политических организаций и налаживаемой информационной и публицистической пропаганды стал целеустремлённо бороться за собственные интересы и взгляды на задачи государственной политики с позиции революционного демократизма. В то же время многочисленные феодально-народнические, крестьянские регионы, инородческие окраины из-за низкой грамотности и социальной отсталости местного населения теряли влияние на представительную и исполнительную ветви власти, их отчуждали от главных интересов государства, они оказывались при городских свободах откровенными сырьевыми колониями для внутренних и мировых капиталистов.
С укоренением капиталистических преобразований в земледелии появились и росли противоречия среди русского крестьянства. Хотя из общин выходили семьи кулаков со своим подворьем и своей землёй, в общинах оставалось большинство семей середняков и бедняков. Демографический взрыв среди славянского крестьянства значительно увеличивал численность неграмотного и малограмотного общинного населения, у которого накапливалось недовольство рыночным капитализмом, а подготовка кадров управления страной не поспевала за этим демографическим взрывом, что усложняло разрешение противоречий на местном уровне. Несмотря на экономический подъём, в стране нарастало возбуждение бессознательных традиций родоплеменной общественной власти, как у русского народа, так и среди других этносов. Поскольку самодержавная власть была вынуждена всячески выказывать свою православную русскую народность, видя именно в ней главную опору своему положению, постольку она лила воду на мельницу всяческого брожения в среде интеллигенции, обостряла народные, этнические и религиозные противоречия, доводила их до крайности.
В империи зрел чудовищной силы взрыв противоборства непримиримых целей и интересов, которые старая государственная власть не могла разрешить. Первая Мировая война лишь приблизила и ускорила неизбежный крах самодержавной Российской империи.
4. Русский большевизм
В 19 веке в Российской империи окончательно сложились, обросли идеологиями и превратились в политические два непримиримых противоречия русских общественных отношений. В начале двадцатого века к ним добавились ещё два непримиримых противоречия. И все они требовали разрешения. Во весь рост вставал вопрос о том, кто сможет их разрешать. Самодержавная царская власть оказывалась неспособной ответить на данный вопрос.
Первым из непримиримых противоречий, которые приобретало особую остроту во второй половине 19 веке с возникновением многочисленных слоёв разночинцев и началом индустриализации, было противоречие между рациональным атеизмом сознания русских горожан и средневековым православным иррационализмом умозрения русского народного крестьянства. Православный иррационализм умозрения крестьян был причиной иррационализма их поведения, в том числе анархизма, вспышек бунтарских настроений общинной толпы, объединяемой при выражении совместного возмущения первобытными бессознательными побуждениями родоплеменных отношений. Тогда как в основании поведения образованных слоёв русских горожан лежали рациональные представления об атеизме и диалектическом материализме, которые развивались сначала дворянством, а затем разночинцами и укоренялись в русской литературе и городской культуре. Непримиримое противоречие между сознанием русских горожан и крестьян определяло непримиримость противоречия между бытиём города и деревни. Сознание русских горожан постоянно изменялось развитием городских экономических отношений и западноевропейскими веяниями в философии и культуре, что было особенно заметным в столице империи, а сознание русских крестьян оставалось застойным, и это обстоятельство непрерывно усиливало данное противоречие, делало его всеохватным. Одним из следствий его усиления стал раскол движения народников в 1879 году, когда по причине пореформенного становления городского коммерческого капитализма, – которое в России происходило под влиянием капиталистических держав Западной Европы, – стала складываться русская прослойка буржуазии, начала развиваться русская буржуазная культура и в стране постепенно укоренялись новые городские отношения собственности.
В своём большинстве народники 70-х годов девятнадцатого века оказались сторонниками субъективного метода в социологии, и как таковые они выделились в организацию «Народная воля». В основе их идеологических воззрений были отталкивающиеся от православных мифологических описаний истории Древнего мира народные представления об иррациональности исторического общественного развития. Иррационализм христианского крестьянского сознания находил выражение в теориях народников об определяющем влиянии на ход истории героических, «критически мыслящих» личностей, в их числе евангелического Христа, а так же в концепциях о некапиталистическом врастании России в социализм по причине «коммунистических инстинктов» русских крестьянских общин. Теории об определяющем влиянии на ход истории героических личностей строились на том положении, что именно герои своими действиями создают временные социальные связи в народной толпе, пассивной по своей сущности, но склонной к внезапным вспышкам коллективного возмущения. «Нет дыма без огня», и разработчики теорий «героев и толпы» отражали следующее свойство народного поведения. Социальные связи между замкнутыми крестьянскими общинами народа, который в условиях ухудшения жизни и обстоятельств переживает бессознательное возбуждение традиций родоплеменных отношений, как инстинктивного способа мобилизации коллективного взаимодействия для борьбы за выживание, возникают под влиянием ярких и самоотверженных, поднимающихся над общинными отношениями личностей, готовых и способных воздействовать на христианское сознание народной среды. Но эти социальные связи являются неустойчивыми, вторичными по отношению к местным, родоплеменным связям внутри общин. Все крестьянские восстания в истории показывают, что крестьянство вовлекалось в восстания несогласованно и объединялось вокруг героических личностей, следуя не разуму, а бессознательным побуждениям. Когда же героические личности гибли или теряли способность вдохновлять крестьян
Теории о героях и толпе обосновывали первичность героических действий в сравнении с пропагандой, и, в конечном счёте, они побуждали отдавать предпочтение тактике индивидуального террора. Согласно главным идеологам народовольцев, после неудачи «хождения в народ» именно террор против приспешников самодержавия, которым вменялась в вину ответственность за беспросветную кабалу крестьян, десятилетия расплачивающихся за освобождение от крепостной зависимости, должен был разбудить крестьянскую массу и поднять её на революцию. А растущее влияние при царе Александре Третьем западноевропейских идей социализма привело к постепенному преобразованию революционной организации «Народная воля» в политическую партию социал-революционеров или эсеров. Эта партия провозгласила своей целью террористическую борьбу за народный русский социализм, выстраиваемый на основе деревенских коллективных общинных хозяйств, в которых все имеют равные права на общую собственность. ( Уже после Великой социалистической революции 1917 года такие коллективные общинные хозяйства народного социализма, в которых должны сохраняться, как традиции родоплеменных представлений о справедливости, этике и морали, так и традиции народного общественного сознания, но уже без христианского феодального мировоззрения, были созданы большевиками и сокращённо названы колхозами.)
Против народовольцев выступили их прежние товарищи по организации «Земля и воля», которые стали отходить от народного иррационализма к городскому рационализму и пытались отыскать некие разумные объяснения происходящему в России, обнаружить логические причинно-следственные связи в ходе событий. Они стояли на философской позиции, что в природе и общественном развитии необходимость господствует над случайностью, а потому вызревание революции имеет объективные причины. Неудачу «хождения в народ» они объясняли незнанием объективных закономерностей общественного развития, следствием чего стало неправильное применение средств пропаганды и человеческих усилий. По складу мышления это были люди с естественнонаучным мировосприятием, которое развивалось в самодержавной России под воздействием развития западноевропейских городских производственных отношений, а в их политических выводах сказывалось влияние философии русского диалектического материализма. Возглавленные Плехановым, они стали распространять в России марксизм, который находил среди русских разночинцев больше понимания, чем в самой прусской Германии, где диалектический материализм оставался кабинетным, чуждым лютеранскому народному сознанию прусских бюргеров. Именно родство философии марксизма с диалектическим материализмом русского, как дворянского, так и разночинского мировосприятия сделало марксизм популярным среди образованных слоёв русских горожан, ищущих новое, атеистическое мировоззрение взамен народному православию. На основополагающих выводах марксизма происходило развитие не только идеологии русской социал-демократии. Марксизм повлиял и на формирование социально-политических воззрений главных идеологов партии русской дворянско-разночинской интеллигенции – партии конституционных демократов или кадетов.
Вторым непримиримым противоречием общественных отношений в России 19 века явилось противоречие между сторонниками либерального реформизма и последователями традиции революционного демократизма. На этом противоречии зародился русский городской дуализм мировосприятия, который создал благодатную почву для прорастания в ней зёрен идей лютеранского городского манихейства. Русское манихейство изначально развивалось в обстоятельствах отказа от лютеранского мистического иррационализма в пользу русского дворянского диалектического материализма, а потому вырывалось из религиозной области в чисто рациональную. Вовлекаемое в острое идеологическое противоборство сторонников либерального реформизма и последователей традиции революционного демократизма, оно придало данному противоборству всеохватное мировоззренческое значение, заставляя рассматривать его, как противоборство полярных противоположностей, то есть абсолютного зла с абсолютным добром. Под влиянием манихейства каждая из противоборствующих сторон стала относиться к противной стороне не столько как к идеологическому противнику, сколько как к вселенскому метафизическому врагу, с которым не может быть никаких компромиссов, которого надо беспощадно подавлять и искоренять. В этом проявилось существенное отличие русского городского мировосприятия от западноевропейского, а в особенности от англосаксонского. В Западной Европе идеологии либерализма и демократизма развивались на основаниях развития городских интересов получения рыночной прибыли, они использовались для нужд политической борьбы за влияние на власть и отражали противоречивое сосуществование производственных и коммерческих интересов, когда производство не могло обойтись без коммерции, а коммерция без производства. В России же идеологическая борьба либеральных реформаторов и революционных демократов, на которой выстраивалась их политическая борьба, предшествовала развитию рыночных интересов городской капиталистической собственности, то есть коммерческих и производственных интересов, обуславливала и направляла это развитие. Поскольку в эту идеологическую борьбу проникли идеи городского манихейства, постольку сторонники каждой идеологии стремились к установлению всеохватного политического господства с позиции борьбы вселенского добра с вселенским злом. Политическая победа одной из сторон вела к созданию посредством власти условий для полного господства того интереса, который стал первопричиной возникновения её идеологического мировосприятия. Русское манихейство поэтому явилось причиной тотальной непримиримости коммерческого и производственного капиталистических интересов, превращая выразителей этих интересов в непримиримых врагов.
Указанные два основополагающих и непримиримых противоречия русского общественного развития окончательно сложились в Российской империи в последней трети 19 века. В начале 20 века к ним добавились ещё два вызванных индустриализацией антагонистических противоречия, воздействие которых на ход событий непрерывно возрастало.
Во-первых, таковым стало противоречие между русским народом и другими этносами империи, которое устойчиво обострялось с индустриализацией экономики. Причина была в следующем обстоятельстве. Чтобы индустриальное производство развивалось, в стране должна была существовать возможность выстраивать индустриальные производственные отношения на определённой социальной культуре поведения сотен и тысяч рабочих и служащих, то есть на такой социальной культуре взаимодействия и разделения труда, которая являлась несоразмерно более сложной, чем была общинная культура поведения крестьян в деревне. Иначе говоря, для становления промышленных производственных отношений нужно было, по крайней мере, настолько развитое народное общественное сознание, что народные общинные земледельческие отношения стало бы возможным преобразовывать в городские социальные отношения, в отношения индустриального взаимодействия и разделения труда. Жизнь показывала, что распад на рынке труда общинных связей русских крестьян был неполным, и именно остающиеся у крестьян бессознательные представления о русском народном обществе определяли существо русских городских общественно-производственных отношений. За столетия после Народной революции исторический опыт подчинения сохраняемых в деревне традиций родоплеменных общественных отношений народным и государственным отношениям Российской империи укоренился на уровне бессознательного мировосприятия среди большинства представителей русского народа. Что и позволяло использовать русское народное мировосприятие пролетариата, то есть первого поколения крестьян для осуществления городской индустриализации.