Нарты. Адыгский эпос
Шрифт:
— Пересядь на гнедого, а этих коней я пере гоню сюда.
Шауей пересел на гнедого, а Джамидеж перемахнул через реку и со свирепым ржанием вплавь погнал коней к Шауею. По пути Джамидеж искусал лучших коней. Когда табун оказался на берегу, где ждал Шауей, тот с удивлением спросил Джамидежа, зачем он это сделал.
— Когда ты пригонишь табун к нартам, они за хотят взять себе самых лучших коней, а тебе отдать тех, что похуже. Я искусал самых ретивых, чтоб они сочли их никудышными и отдали тебе.
Когда нарты услышали сквозь сон
Шауей их успокоил:
— Не тревожьтесь, отважные нарты, ничего не случилось. Выгуливая неподалеку ваших коней, я увидел, что стая волков гонит из лесу большой табун. Заметив меня, волки в испуге разбежались, а коней я пригнал сюда.
Нарты поверили Шауею, — в табуне было немало искусанных коней.
— До чего же легко нам все удается! — толко вали нарты. — Без малейших усилий нам досталось большое богатство!
И нарты подумали: "Неожиданная добыча так велика, что можно уже закончить охоту".
Тогда Шауей решил их покинуть.
— Славные нарты, — сказал он, — наши пути расходятся. Мне пора вернуться к моей бедной оди нокой матери. Я буду доволен и благодарен, если вы за мой скромный труд дадите мне хотя бы этих иску санных коней.
Нарты ответили надменно:
— Здесь мы ничего делить не будем. Но когда до стигнем места дележа, тогда посмотрим — быть может, и дадим тебе двух-трех коней, если ты этого стоишь.
— Если так, я и сам возьму то, что мне принад лежит! — гневно воскликнул Шауей. Он дал знак Джамидежу, тот встряхнулся и, крепкий, могучий, по дошел к хозяину. Шауей подтянул подпруги, вскочил в седло и на полном скаку выдрал с корнями не сколько вековых дубов. Не успели нарты опомниться, как Шауей огородил просторный загон и запер в нем всех коней. Пересчитав нартов, Шауей в один миг по строил несколько небольших загородок. Став посреди табуна, он начал перебрасывать коней в загородки, хватая как попало — которого за гриву, которого за хвост, которого за ноги. В каждой загородке оказа лось по равному числу коней, а себе Шауей оставил лишь меченых.
— Вы видите, — сказал Шауей нартам, — я беру не больше, чем следует мне. Я беру лишь искусанных коней. До лучшей встречи, нарты! — крикнул он и, хлестнув Джамидежа, погнал свой табун.
Растерявшиеся нарты молча глядели ему вслед. Лишь когда Шауей скрылся, они опомнились.
Тут только и догадались они, что он, этот оборванец, кормил их, строил для них шалаши, а кони, что сгрудились в загородках, тоже его добыча.
Придя в себя, нарты зашумели. Они кричали, что мальчишка поступил с ними бессовестно, и корили друг друга за то, что дали наглецу, оскорбившему честь нартов, скрыться безнаказанно, не узнав даже его имени.
— Надо поскорее догнать его, пусть назовет себя! — И вдогонку Шауею послали нарта Аракшу. Аракшу долго скакал за Шауеем. Догнав, он опере дил Шауея и, преградивши ему путь, спросил от имени нартов:
— Скажи, кто ты? Назови свое имя!
Вместо ответа Шауей избил Аракшу и, не сказав ни слова, отправился дальше.
Кряхтя и охая, Аракшу вернулся к нартам и рассказал все как было. Тогда послали вдогонку обидчику нарта Псабыду. Но с ним случилось то же, что и с Аракшу, только Псабыду Шауей избил еще сильнее, не сказав ни слова. Когда побитый Псабыда вернулся к нартам ни с чем, Насрен Длиннобородый рассердился.
— Я настигну неизвестного и не отпущу, пока не ответит, кто он, откуда и как его зовут! — закри чал Насрен.
Он заморил гнедого, гонясь за Шауеем. Настигая всадника, Насрен крикнул ему вслед:
— Остановись, побеседуй со мной! Обещаю от дать тебе в жены мою единственную дочь — красавицу Акунду.
Но Шауей не остановился, не оглянулся, не ответил.
Тогда Насрен Длиннобородый крикнул:
— Мой дорогой гость, если не хочешь остано виться ради моей дочери, то ради моей седой бороды остановись и побеседуй со мною!
Шауей остановился и, повернувшись к Насрену, сказал:
— Мой отец — Канж, мать — Нарибгея. Я вы рос на ледяной вершине Ошхомахо. Зовут меня Шауей. Нарты, которых ты посылал мне вдогонку, наглецы и невежды: вопреки обычаю, они обогнали меня и преградили мне дорогу. Поэтому я их избил.
И, хлестнув Джамидежа, Шауей продолжал путь.
Насрену Длиннобородому очень хотелось побольше разузнать о могучем витязе, но вновь заговорить он не отважился.
Вернувшись к нартам, Насрен Длиннобородый рассказал им, что услышал. И нарты, гоня табун, отправились домой в глубоком раздумье.
Как Шауей встретился с Тотрешем
Сын Канжа, единственный сын Нарибгеи, стал прославленным нартом. Он превосходил всех витязей мужеством и отвагой, но попрежнему одевался в лохмотья и ел не слезая с коня.
Разъезжая по стране нартов, Шауей однажды встретился с Тотрешем, сыном Албеча. Тотреш был таков: кого ни встретит, непременно изобьет и ограбит.
Увидев Шауея, Тотреш был озадачен: "С оборванца нечего взять, и конь его никуда не годится, — подумал Тотреш. — Но хоть изобью мальчишку как следует и отниму у него меч". И вместо того чтобы пожелать всаднику доброго пути, Тотреш кинулся на него с поднятыми кулаками.
— Я тебя не трогаю, не трогай и ты меня, — от странился Шауей. Но Тотреш дерзко схватил его за шиворот.
— Отдай меч, иначе от тебя и твоей клячи останется лишь мокрое место!
— Кто отдает меч, падет от меча, — сурово от ветил Шауей. — Я ношу меч не для того, чтобы отдать его первому встречному! Поезжай своей дорогой, не задерживай меня!
— Кто не отдает, у того отнимают! — крикнул Тотреш, и конь его толкнул Джамидежа.
— Отдающий оружие — трус! Попробуй отнять силой, а лучше посторонись, — сказал Шауей. Но Тотреш кинулся на него и стал осыпать ударами.