Нарушая традиции
Шрифт:
Не успел догореть особняк Стоунера, как по городу разнеслись слухи, что неподалёку видели пятерых подростков. Но воспитатели и дети, все как один, утверждали, что всё ложь и никто из воспитанников не только не покидал пределов приюта, но и мыслей не держал от поджоге особняка. Действительно, при чём тут господин Стоунер? А четвёрка пострадавших при пожаре старших ещё и активно помогала дежурным воспитателям: кто сказку малышам читал, кто в медблоке за больными следил, кто драку в средней группе разнимал, кто Никсе помогал купаться. Других подростков в приюте не осталось: одни уехали учиться в соседний город, другие отправились на заработки, чтобы хоть как-то помочь в восстановлении сгоревшего здания. Обвинитель
На самом деле никто в приюте не знал о том, что сделали Грег с друзьями. Но стоило дознавателям озвучить причину своего визита, как воспитатели моментально поняли, о ком идёт речь и встали на защиту "пятёрки", а присутствующие в этот момент дети, которых вместе со всеми в пять утра согнали в общий зал для допроса, единодушно подтвердили алиби. Потому что они все — одна семья, а семью надо защищать.
***
Никса так навсегда и остался в инвалидном кресле. Вначале денег на лечение не было, слишком многим детям пришлось оказывать помощь после пожара, а потом уже оказалось поздно, несмотря на то, что Грег большую часть заработанных денег отправлял и в приют, и лично Никсе.
"Вот и стал я почётным "Сказочником" приюта!" — шутил про себя парнишка, в чьи обязанности теперь входило вечернее чтение книг малышам, которые с нескрываемым трепетом ждали, когда в коридоре раздастся едва слышный скрип колёс инвалидной коляски.
Отучившись на "бытовика", Габриэль устроилась на работу в приют. В свободное от своих обязанностей время она старалась проводить рядом с Никсой, помогая в каких-то мелочах. Грег верил, что, если у них не сложатся отношения, то они, по крайней мере, и дальше будут поддерживать друг друга. Хотя он очень сомневался, что Габи так просто откажется от его друга. Недаром она на каждое свидание, на которое её приглашал очередной поклонник, надевала платье, максимально открытое сзади от шеи и практически до талии, демонстрируя изрубцованную ожогами спину, после чего ухажёры растворялись в тумане быстрее, чем сахар в кружке горячего чая.
"Трёхпалая" Нэн и "Кривой" Трэвор поженились через некоторое время после выпуска из приюта. Трэвору пришлось проявить настойчивость, чтобы доказать, что всё, что с ними произошло — не повод ставить крест на личной жизни. Убедил. Минимум три раза, как пошутил Грег, глядя на счастливых друзей и на троицу шилопопых карапузов разбегающихся в разные стороны, как тараканы, когда он в очередной раз на каникулах их навещал.
— Ты знаешь, оказывается отсутствие двух пальцев на руке совершенно не мешает любить мужа и детей. — помахала изуродованной кистью полностью лишённой безымянного пальца и мизинца Нэнси. — До сих пор непривычно делать некоторые вещи, но потихоньку нахожу решения.
— А ты как, дружище?
Трэвор усмехнулся и состроил испуганное лицо, покосившись на жену слепым глазом:
— У нас всё идеально! А ты попробуй что-нибудь сделать не так, когда твоя жена за малейшую оплошность может наслать жуткую жуть, приправленную паническим ужасом! Так что всё отлично! Да, дорогая?
Нэнси заливисто расхохоталась и ткнула мужа здоровым кулачком:
— Тоже мне, подкаблучник нашёлся! Не слушай его, Грег! Это он специально на жалость давит!
— Кто? Я?! Подкаблучник? — возмутился Трэвор, яростно вращая уцелевшим глазом.
–
Да никогда! Правда, любимая?
7.12. Дар Покровительнице
— Ничего ты не понимаешь, Эрвин. Потому что всю свою поганую жизнь не любил никого кроме себя. Хотя это даже любовью назвать сложно. Так, совокупность взращенной жалости к самому себе и ненависти к другим, а так же желание доказать всем, что выше других.
— Болтай-болтай. Всё равно вам не выбраться отсюда. Выйти за пределы защитного купола возможно лишь с моей поддержкой. Так что, так и подохнете здесь. — мстительно заметил некромант.
— Посмотрим…
Как и посоветовала Хани, Грег переместил тела старосты и его жены на террасу и начал приготовления к ритуалу. Положив свёрток из схрона на стол, он достал из него сумку-скатку с инструментами. Не зря эти три года они были надёжно спрятаны. Как и любой мастер, настоящий некромант никогда не доверит свои инструменты другому. Особенно ритуальное оружие. Расходники не имеют значения, а вот оно должно хранить отпечаток ауры только своего владельца, иначе могут возникнуть непредвиденные сюрпризы во время любого ритуала, связанного с душой. Некромантия требует максимальной точности исполнения каждого ритуала, иначе можно не только жизни лишиться, но и случайно породить таких чудовищ, что другие замучаются их уничтожать, не говоря уже о том, сколько бед они успеют натворить прежде, чем до них доберутся, а ликвидация последствий может растянуться на долгие годы. Если, конечно, ещё будет кому этим заняться.
Проведя ладонью над скаткой, Грег убедился, что никто кроме него её не касался. Вытащив кусок мела из специального пенала, он быстро начертил на полу пентаграмму со всеми необходимыми символами, заменив лишь один: "личная воля" на "проводник". А ведь три года назад, готовя подобную для себя, он и не надеялся на успех. Однако всё получилось. Только пришлось слить в морион, извлечённый из пуговицы, большую часть своей силы, иначе остатки резерва могли притянуть к себе отделённую часть обратно и тогда всё стало бы бессмысленным. К счастью, в обратную сторону это правило не работало. Единственное, он не успел хоть немного восстановиться и вскоре попал в руки старосты и Эрвина. Хотя, если рассуждать здраво, будь он чуть в лучшем состоянии в тот момент, это мало что изменило бы. И так, и так попал бы к некроманту.
Грег провёл рукой по короткому ёжику волос и прислушался к своим ощущениям. Ладонь приятно щекотнуло в момент соприкосновения. Следовательно, чувствительность вернулась полностью. Это не могло не радовать, значит тело окончательно ожило и можно спокойно приступать к задуманному. Открутив от рубашки ещё одну пуговицу, Грег решил не доставать камень, а оставить, как есть. Силу Эрвина вытянула Стефания, а для осколка достаточно будет и этих размеров мориона. Рубашка непривычно разъехалась на груди.
— Ни дать, ни взять, выгляжу, как герой-любовник из дешёвого бульварного дамского романчика. — фыркнул Грег.
Положив пуговицу рядом со свёртком, он уставился на горстку пепла, расположившуюся на том самом месте, где ранее находилась потрёпанная записная книжка Холла.
— Жаль, конечно, но с другой стороны, всё правильно. Такие знания не должны достаться никому. Хватит экспериментов с осколками. Узнаю Стефи, она, как и Габи, всегда зачищает следы. Значит успела сделать привязку на Николаса до того, как его окончательно уничтожили. Теперь от его архивов точно ничего не осталось. Где бы не находились, они все превратились в пепел вместе со своим автором. Хотя, думаю, лабораторный журнал с расчётами и результатами экспериментов Тео постигла та же участь. Стефи будет не Стефи, если не расширила привязку на все практические упоминания об осколках. Но не думаю, что Тео сильно расстроится. Все необходимые заклинания и формулы и так у него прочно сидят в голове. Как и у нас со Стефи. Что бы не случилось, Госпожа не допустит, чтобы мы пошли по пути Холла или младшего Торна.