Нарушенная клятва
Шрифт:
Мэтью внимательно посмотрел по сторонам и потом, повернувшись к Тилли, улыбнулся:
— Они должны быть где-то тут. Слушай, оставайся здесь, посиди на этом сундуке. — Он усадил ее, нажав на плечи. — Я вернусь через минуту.
Глядя, как он прокладывает себе путь сквозь толчею, Тилли вдруг испытала прилив гордости и любви, которые хотели смыть бурные морские волны. Ее муж был статен, силен, красив и выглядел старше своих лет, за что она была благодарна судьбе. Она повернулась к Кэти, сидевшей рядом с ней на сундуке с ребенком на руках и ошарашенно озиравшейся вокруг, и сказала:
— Скоро мы будем дома. — И это прозвучало как-то
Кэти, повернув к ней белое как бумага лицо, выговорила в ответ:
— Да уж, слава Богу.
Тилли громко рассмеялась, что привлекло к ней внимание двух странного вида чернокожих мужчин. Сгибаясь под тяжестью больших обшитых дерюгой тюков, которые покоились на их спинах, оба повернули головы в ее сторону и даже приостановились, прежде чем продолжить свой путь.
Все еще улыбаясь, Тилли взглянула на Кэти;
— Ты как будто забыла, что не на кухне в Мэноре.
— Да уж, скажу тебе, Тилли, по мне — так лучше бы я сейчас сидела там.
— Ну-ну, все будет в порядке.
— Ты так думаешь? — боязливо спросила Кэти, и Тилли уже серьезно ответила:
— Конечно, все будет в порядке.
Девушка, покачав головой, устремила взгляд поверх головки ребенка: пристань, постройки, похожие на склады, что-то вроде приземистых хижин. Затем, глядя куда-то в пространство, она пробормотала:
— Все тут такое странное… И эти лица… На некоторые как глянешь, так чуть с ума не сойдешь со страху.
— Это же совершенно другая страна, — начала было Тилли, но Кэти, мотнув головой, довольно резко буркнула:
— Не надо все время напоминать мне об этом, я сама не слепая. — И тут же, опуская глаза, едва слышно прошептала: — Вон тот парень, справа от тебя, так и уставился на нас. Ой! Он идет сюда…
Тилли, тут же повернув голову, увидела, что к ним приближается долговязый молодой человек в широкополой шляпе, которая только чудом держалась у него на затылке, и при каждом шаге готова была свалиться. Скорее всего, парень сдвинул ее туда нарочно, чтобы похвастаться роскошной копной кудрявых рыжих волос. На нем была рубашка с незастегнутым воротом и облегающие штаны, заправленные в высокие, чуть ниже колен сапоги. Лицо у него было длинное, чисто выбритое, он белозубо улыбался и, казалось, посвистывал через дырку, где не хватало одного нижнего зуба. Парень настойчиво разглядывал Тилли. Подойдя, он взглянул на имя, написанное на сундуке, потом обошел кругом кучу остального багажа и, оказавшись снова перед Тилли, произнес:
— Дуг Скотт, мэм.
Тилли неуверенно поднялась:
— Как… как вы поживаете?
— Отлично, мэм. Где он?
— Он… Ну… — Она сделала неопределенное движение головой. — По-моему, он ищет вас, мистер Скотт.
— Дуг, мэм, Дуг, если вы не против.
Тилли вздохнула, неловко кивнула, но так ничего и не сказала. В это время мистер Дуг Скотт уже перевел взгляд на Кэти и ребенка. Тут Тилли очнулась и быстро проговорила:
— Это моя подруга, мисс Кэти Дрю, и мой сын Вилли.
— Сын? — Дуг Скотт, сощурившись, снова посмотрел на Тилли. — Вы ведь хозяйка Мэта, разве нет?
— Да-да.
— Гм…
Улыбнувшись при виде его растерянности, Тилли сказала то, о чем они с Мэтью договорились заранее на случай подобных ситуаций:
— Я была вдовой, когда вышла за мистера Сопвита.
— А-а… Да-да, мэм. Да-да.
— Дуг! Эй, Дуг!
Услышав свое имя, Дуг Скотт обернулся. И вот они с Мэтью уже бегут навстречу друг другу, пожимают друг другу руки, хлопают друг друга по спине. Как будто братья, встретившиеся после долгой разлуки. И вот они уже направляются в сторону вновь прибывших. Дуг на ходу горячо сообщил:
— Эта чертова ось сломалась, когда мы проезжали через Хемпстед. А так бы добрались еще вчера. О Господи, ну и взмок же я!.. Слышу, говорят, корабль уже на горизонте. Я взял двух свежих лошадей у Лоба Кэртиса. Ну и рад же он был, что ты приезжаешь! И девчонки тоже. Но теперь-то они повесят носы, раз ты раздобыл себе такой лакомый кусочек.
Мэтью широко улыбался. Напряжение спало. Он выглядел вполне довольным и счастливым, когда, обняв Тилли за плечи, сказал:
— Ну, с этим субъектом ты уже успела познакомиться. Он — единственный из всех известных мне техасцев, который тараторит без умолку. Помнишь, я рассказывал тебе, правда? Все они такие неразговорчивые, что можно просидеть с ними рядом несколько дней и не услышать ни слова. Но наш Дуг не такой.
— Ладно, ладно, нечего выставлять меня болтуном. Лучше пойдем-ка, я снял вам комнату в таверне — это недалеко. По крайней мере, там вы спокойно переночуете. А то в здешней гостинице народу — как на праздник: никто не съезжает, а только прибывают новые. Скоро яблоку будет негде упасть. — Жестом он подозвал высокого негра: — Помоги-ка тут. — И, повернувшись к Мэтью, добавил: — Ты займись дамами, Мэт. Карета там, в конце ряда. За кучера — Диего. Увидимся через пару минут.
Карета оказалась похожей на кебы, какие часто встречались в Ньюкасле, только побольше. В нее были впряжены две лошади — не обычные, рослые, мощные, а напоминавшие тех, что использовались в шахте: чуть больше, чем пони. Вдобавок какие-то худые и некрасивые. Мэтью рассказывал, что это страна лошадей, что большей частью своего богатства она была обязана лошадям и крупному рогатому скоту — пока не началась золотая лихорадка. А уж когда она началась, лошади стали цениться буквально на вес золота.
Во время всего плавания Мэтью без устали развлекал Тилли историями об этой стране. Он старался отвлечь ее от страданий, причиняемых морем, бесконечными рассказами о ранчменах, поселенцах и индейских племенах. Правда, о последних он говорил без особых подробностей, главным образом просто упоминал какие-то странные, звучные названия: тонкава, уичита, и еще одно — команчи. Насколько поняла Тилли, индейцы были людьми, которые жили охотой на бизонов, оленей и других подобных животных, в то время как ранчмены жили торговлей лошадьми и коровами, которых называли коротконогими, а поселенцы являлись чем-то вроде английских фермеров. Они пахали землю, выращивали кукурузу, строили себе дома и жили главным образом за счет обмена продуктов своего труда на товары. Однако ничего похожего, о чем рассказывал ей Мэтью, она еще не успела увидеть. «Но ведь я только что приехала», — упрекнула себя Тилли.
— Привет, Диего. Привет. Как поживаешь?
Мексиканский индеец-полукровка дружелюбно осклабился при виде Мэтью; Мэтью не протянул ему руки, да тот, похоже, и не ожидал этого, но был явно очень рад встрече.
— С приездом, молодой хозяин!
— Рад видеть тебя, Диего. Как поживают Большая Мария и Ки?
— Хорошо, очень хорошо. Ки стрелять хорошо… теперь свой ружье. Он уже восемь лет.
— О, отлично, отлично… Это моя жена, Диего, и мой приемный сын.