Нарушенная клятва
Шрифт:
— Наемник мертв? — спрашивает он.
— Точно.
— Ты уверена?
— Я смотрела, как он умирает. Потом я похоронила его в поле. Так что да, я бы сказала, что он чертовски мертв.
Дядя Оран откинулся в кресле, сцепив пальцы перед собой.
— Ты всегда так прямолинейна, Риона. Так откровенна.
— Ты хвалил меня за мою честность, когда я была ребенком.
— Это так, — кивает он. — Пойдем… присядем.
Он жестом указывает на кресло напротив своего стола. Это большое кресло с удобной обивкой. Я сидела в нем десятки раз. Сегодня оно выглядит по-другому. Прямая
Я сажусь напротив него.
— Мне не нравится этот наряд, — говорит дядя Оран с усмешкой. — И прическа. Мне жаль говорить, моя дорогая, но ты выглядишь не лучшим образом.
Я могу сказать тоже самое дяде Орану. Морщины на его лбу глубже, чем я когда-либо видела, а мешки под глазами похожи на синяки. Мне кажется, он даже похудел. Его костюм, обычно так безупречно сидящий, кажется, свисает с плеч.
Вместо этого я говорю:
— Это была странная пара недель для меня. Очень странная.
— Ничто так не успокаивает тревожную неделю, как выпивка, — говорит дядя Оран.
Он встает и подходит к глобусу. По прошлым визитам я знаю, что в нем спрятано несколько бутылок спиртного, а также стаканы из граненого стекла. Он наливает себе стакан бренди, а мне — виски. Это наши обычные напитки. Но когда он передает мне стакан, я ставлю его на стол и не пью.
Дядя Оран делает длинный глоток, опираясь на край стола и глядя на меня сверху вниз.
— Я всегда думал, что если бы у меня была дочь, она была бы похожа на тебя, — говорит он. — В тебе есть определенная безжалостность, высокомерие, которые я узнаю в себе. Но честность… Я не знаю, откуда это, — он усмехается. — Уж точно не от какого-нибудь Гриффина.
— Я думаю, это от моего отца, — холодно говорю я ему. — Он, по крайней мере, ударит тебя спереди, а не сзади.
— Фергус? — говорит Оран, слегка скривив верхнюю губу. — Он такой же коварный, как и все.
— Может быть, у нас с тобой разные понятия о коварстве, — говорю я.
Дядя Оран осушает свой стакан и аккуратно ставит его на стол.
— Возможно, нет, — говорит он.
Я изучаю его лицо, удивляясь, как я мог так долго не понимать его. Я не всегда выражаю свои мысли так, как мне хотелось бы, но обычно у меня хорошо получается читать других.
Я всегда видела в нем столько привязанности. Теперь я думаю, что это был расчет.
— Жаль Джоша, — говорю я.
— Как так? — дядя Оран поднимает одну бровь. — Я думал, вы презираете друг друга.
— Так и есть. Но было очень неудобно, что он снес себе голову, прежде чем Данте и Каллум смогли с ним поговорить.
— Или прежде, чем мы смогли вернуть деньги, которые он взял, — спокойно говорит дядя Оран. — Сколько, ты сказала, там было? Двадцать миллионов?
— Почему бы тебе мне не сказать? — спрашиваю я его.
Дядя Оран тонко улыбается.
— Ты — судебный бухгалтер. Я просто человек, униженный тем, что все эти деньги исчезли при мне.
— Мой отец будет очень зол из-за этого, — говорю я. — Но не так, как он будет зол, когда узнает, что его родной брат воровал у него.
Лицо Орана темнеет. Это все равно, что наблюдать,
— Это очень серьезное обвинение, Риона, — говорит он. — Особенно от моей собственной племянницы. Какие у тебя есть доказательства?
Вот что он действительно хочет выяснить. В этом смысл этой игры — узнать, что я знаю.
— В том, что Джош нанял Джинна, никогда не было смысла, — говорю я. — Он узнал, что я работаю над договорами о покупке, только во второй половине дня. Но ты знал задолго до этого, более чем достаточно времени, чтобы подготовить удар. И ты лучше Джоша знал, во сколько я плаваю каждый вечер. Ты даже видел, как поздно я работала в тот вечер. Ты сказал мне, что я должна идти домой… но я осталась. Тебе приходилось ждать на улице, наблюдая за тем, как гаснет мой свет? Я уверена, что это раздражало.
Веко моего дяди дернулось, и я уверена, что угадала правильно. Он действительно должен был стоять там, на холодной улице, проклиная мою рассеянность.
— Ты забрал договоры о покупке с моего стола. Ты положил их в кабинет Джоша. Но я вошла и взяла их снова. И забрала их с собой домой.
— Конечно, это не имело бы значения, если бы я утонула. Поэтому все должно было выглядеть, как несчастный случай, чтобы никто не искал убийцу и даже не задавался вопросом, почему меня убили.
— Я предполагаю, что Джинн забрал мой телефон, чтобы ты мог проверить мою электронную почту и звонки. Узнать, не предупредила ли я кого-нибудь о недвижимости. Ты думал, я уже знала… но в этом-то и ирония, дядя Оран. Я понятия не имела. Я не догадывалась. Ты думал, что я продолжала брать эти договора купли-продажи, потому что уже знала все… но это было совсем не так. Я просто хотела произвести на тебя впечатление! Я просто хотела партнерства.
Его губы сжаты в раздражении. Он не отвечает мне, но я уже знаю, что все, что я говорю — правда. Как бы это ни противоречило всему, что я думала, что знала о своих отношениях с дядей, это единственное объяснение, которое имеет смысл. Этот человек, который был моим другом и наставником, этот человек, который, как я думала, любил меня как дочь… это он пытался убить меня. Чтобы спасти свою шкуру.
— Тебе все еще нужно было, чтобы эти файлы исчезли, поэтому ты заставил Джинна сжечь мою квартиру. Ты надеялся, что это поможет избавиться и от меня. К несчастью для тебя, у меня были цифровые копии на моем компьютере. Люси послала их мне. Полагаю, ты понял это позже, потому что теперь их нет. Все удалено.
— Ты знал, что есть еще один уровень защиты, Джош подписывал все документы. Вот почему ты всегда перекладывал всю работу на него. Потому что ты знал, что он не заметит расхождений. Он хороший адвокат, но гораздо лучше целует задницы. Он не стал бы сомневаться ни в чем, что ты ему скажешь сделать.
— Он был идеальным козлом отпущения. Все видели, что мы с ним были врагами. Мы были соперниками за эту работу, и мы ненавидели друг друга до глубины души. Казалось правдоподобным, что он наймет кого-то, чтобы убить меня. Но ты знал, что если Данте и Кэл попадут к нему в руки, Джош запоет, как птичка. Он знал о растрате? Участвовал ли он в этом?