Нас больше нет

Вильде Арина

На пороге стоит бутылка с молоком, Давид поднимает ее и обходит дом. Я следую за ним молча, скрестив руки на груди, тем самым выражая свое отношение к его компании.

Меня раздражает абсолютно все. И оса, что кружит вокруг меня, и лай соседской собаки, и эта самоуверенность Давида. А еще то, что я пытаюсь найти на нем следы их с Катей связи. Царапины там от ногтей, засосы. Готова даже уткнуться носом в его грудь, чтобы проверить, нет ли на нем аромата ее духов. Не должна у меня их связь вызывать такой реакции.

Давид

резко замирает перед лестницей, ведущей на чердак. Поворачивается ко мне.

— Полезай первой, я подержу, она совсем ненадежная, — кивком указывает вверх.

— Эм, ты шутишь? Или хочешь запереть меня на чердаке, чтобы вам с Катей развлекаться в доме не мешала? — вновь не могу сдержаться, чтобы не вспомнить бывшую подругу.

— Хочешь, я вперед полезу? — предлагает он, игнорируя сказанное мной.

— Нет, держи лестницу. — Я решительно сжимаю пальцами тонкие деревянные перекладины и ставлю ногу на первую ступеньку.

Черт, и в самом деле хлипкая до ужаса.

— Перестань пялиться на мой зад, — говорю Давиду и по тому, как он фыркает, понимаю, что он и в самом деле это делал. И от осознания этого против воли прогибаюсь еще больше, двигаться начинаю плавнее.

На чердаке светло, несмотря на то, что единственное небольшое окошко грязное до ужаса.

Давид залезает следом за мной. Я смотрю с недоумением на бутылку с молоком у него под мышкой.

— У нас намечается молочная вечеринка или это чтобы я с голоду не умерла, пока ты меня будешь держать здесь взаперти?

Давид не отвечает. Проходит мимо коробок со старым хламом куда-то вглубь. Я уже успела позабыть о том, что он никогда не отличался особой разговорчивостью.

— Вот вы где, — говорит он и приседает на корточки.

До моих ушей доносится жалобный писк.

Мне не послышалось?

Я поспешила за Давидом и замерла, не веря своим глазам.

— Это котята? Как они здесь оказались? — с придыханием спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним на корточки и любуясь крохотными комочками шерсти.

Два беленьких и один рыжий. Совсем крохи, еще даже глазки не открыли.

— Родились на прошлой неделе, — прерывает затянувшееся молчание Леонов. — А вот и мама.

Сбоку зашелестело, и в коробку запрыгнула белая кошка. Опасливо на нас взглянула, прикрывая собой котят.

— На Каспера похожа, — с грустью выдыхаю я, а на глазах вдруг слезы появляются.

После аварии я долго пробыла в клинике, и мысли были далеки от моего котенка. А потом из квартиры Давида я ничего не забирала. Даже кота оставила. Не хотела лишний раз встречаться с бывшим мужем или что-то о нем слышать.

— Это и есть Каспер твой, Лера. — Он сверкнул в мою сторону глазами, на дне которых читалось веселье.

Я пораженно застыла.

— У Каспера родились котята?

— Каспер родила котят, —

поправляет меня Леонов.

— В смысле? — перевожу на него недоуменный взгляд.

— Ну, я же говорил, что это девочка, — пожимает Давид плечами, а потом находит рядом с коробками мисочку. — Я у Катьки молоко покупаю, — как бы между прочим произносит он, откручивая крышку на бутылке.

И то ли это обычная констатация факта, то ли он таким образом намекает, что ничего большего, чем товарно-денежные отношения, у них нет, я не знаю. Но мне становится легче дышать от осознания того, что он не на свиданку к ней бегал или для обеденного секса.

Пока кошка принюхивается к молоку, я сижу с открытым ртом и моргаю часто-часто, не веря в то, что вижу. Мой Каспер так вырос, и он — то есть она стала мамой.

— Каспер все это время жил…ла у тебя? — выходит жалобно, но не могу ничего с этим поделать.

На самом деле я была уверена, что он давно выпер моего кота на улицу, чтобы избавится от любого напоминания обо мне.

— Да, Лер, я приглядывал за твоей киской все три года. А мой Боцман умер. Почти сразу после того, как мы развелись.

Глава 6. Лера

Какое-то время мы сидим в тишине и наблюдаем за котятами. На чердаке ужасно душно. Майка прилипла к телу, на затылке волосы стали влажными от пота. А еще слишком сильно ощущается присутствие Давида.

Я глажу Каспера, и мне так спокойно на душе становится.

— Как она здесь оказалась? Ну, в деревне, на чердаке, я имею в виду, — не поворачивая головы к Давиду, спрашиваю я.

— Я ведь говорил, что дачу с братом строим, — Давид делает паузу, а сам стягивает с себя футболку, что пропиталась потом и его запахом.

Его рельефный торс то и дело притягивает мой взгляд. Пальцы чешутся взять кисть, настроить в помещении свет и написать новую картину.

— Я с собой забирал кошку, чтоб во дворе побегала. Вот и добегалась. Судя по рыжику, папаша — наш соседский кот. А на прошлой неделе не мог ее найти, когда уезжать пора было, в последний момент о чердаке вспомнил и нашел ее здесь уже с пополнением.

— И ты ее одну бросил? — задыхаюсь от возмущения.

— Катьку попросил присмотреть, — нехотя признается он.

— Лучше бы ты кошку одну оставил, — фыркаю я.

— Что не поделили-то с ней?

— Ничего, — буркнула я и поднялась. — Тебе пора.

— Сейчас уеду, не волнуйся. Только пообедаю. Идем, спустим нашу красавицу вместе с котятами, нужно подумать, что с ними делать. Наверное, заберу пока в квартиру.

— Нет, не забирай, — резко останавливаю его.

Давид скептически посмотрел на меня.

— Ты когда обратно в свою Англию-то? Через день? Два? А этих потом куда? — кивком указывает на коробку.