Нас больше нет
Шрифт:
Давид хмурится, сосредоточенно смотря на дорогу, словно чем-то недоволен. Я ерзаю на сиденье и искоса на него поглядываю. Ловлю его взгляд в зеркале заднего вида.
После той сцены в примерочной чувствую себя рядом с ним странно. Постоянно думаю о его руках на своем теле, о его нежных прикосновениях. О губах, что так часто раньше дарили наслаждение.
Перевожу взгляд на его пальцы. Он крепко вцепился ими в руль. Я когда-то часто рисовала их на бумаге. Знала каждую черточку,
Давид ведет машину агрессивно. Резко тормозит на светофорах или вжимает педаль в пол, разгоняя машину до запрещенной в черте города скорости за несколько секунд.
Мы едем долго. В городе жуткие пробки. Мне хочется скорее выскочить из тесного салона, где дышать рядом с Леоновым становится сложно. Хорошо, что он не бросает в мою сторону дурацкие шуточки по поводу примерочной.
Очередной крутой поворот, и я хватаюсь за ручку двери. Скорость меня пугает. Давид об этом не знает и продолжает гнать, я же молчу. В горле пересыхает, безумно хочется пить, но, как назло, с собой ничего нет.
— Остановишь возле какого-нибудь магазина? Пить хочу, — прошу я, хотя могу приказывать. Он же вроде как на нашу семью работает.
— Заправка на следующем повороте будет.
— Спасибо.
Давид находит свободное место заправки, но мне выйти не разрешает.
— Подожди здесь, мне тоже кое-что купить нужно. Только закройся изнутри, хорошо? — Смотрит на меня выжидательно.
— Угу, — мычу я и отворачиваюсь к окну.
— Тебе с газом или без?
— Без.
— Я быстро.
Пока я жду Давида, осматриваю салон. Скомканный в шарик чек на торпеде, жвачка в подстаканнике. А на пассажирском сиденье замечаю женскую резинку для волос.
И это ударяет наотмашь по лицу.
Это личный автомобиль Давида. Значит, он подвозил девушку. Меня не должно это волновать. Но волнует.
У Давида кто-то есть? Он живет с кем-то? Если так, то какого черта он вообще творит? Он поцеловал меня! А потом еще и облапал, прижимаясь своим стояком!
Злость снова вырывается наружу. Рядом с Леоновым я становлюсь эмоционально нестабильной.
Дверца с моей стороны открывается как-то слишком внезапно. Я не заметила приближения Леонова.
— Держи. — Протягивает мне бутылку с водой.
Я моргаю, заторможенно соображая. В голове все еще вертятся предположения о злосчастной резинке для волос. Хорошо хоть, не использованные презервативы нашла.
— Спасибо. — Резко выдергиваю у него из рук воду. Моя благодарность больше похожа на гневное шипение.
Я ожидаю, что Давид сядет за руль и мы поедем дальше, но он прислоняется к капоту автомобиля и закуривает.
Медленно втягивает дым и выдыхает, подняв голову к небу. Выглядит порочно так.
И снова взгляд падает на переднее сиденье. Не должна я никак реагировать на эту находку. Но я реагирую! И это злит еще больше.
Когда Давид возвращается в салон, я успеваю остыть и беру себя в руки. Он хлопает дверцей, тянется к зажиганию, но замирает. Делает глубокий вдох, смотрит на меня через зеркало.
— У меня не было тогда никаких отношений, — серьезно говорит он, не отрывая пристального взгляда от моих глаз.
— О чем ты? — Хмурюсь, не понимая, к чему его слова.
— О твоем разговоре с подругами. Прости, не хотел подслушивать, просто подошел в тот самый момент, когда ты об этом говорила. Так вот, у меня не было девушки, которую я любил и которую мне пришлось бросить из-за приказа твоего отца.
Мои слова не были предназначены для ушей Давида. Черт! Ну почему именно эту часть нашего разговора он услышал?
— А как же Алена? — хмыкаю я, недоверчиво прищуриваясь.
— Лер, ты ведь взрослая девочка. Должна понимать, в чем нуждается тридцатилетний мужик, — качает он головой, грустно усмехаясь. — Алене я ничего не обещал. Мы хорошо проводили время вместе, на этом все.
Оттого, что между ними был лишь секс, мне легче не становится.
— Ты не обещал, но она надеялась. Иначе не пришла бы тогда ко мне и не вылила на голову ведро помоев, — морщусь я, вспоминая ее колкие высказывания насчет наших с Леоновым отношений.
— Забудь об этом. К тому же Алена, думаю, быстро пожалела о своем поступке. Он стоил ей пригретой должности.
— Ее уволили? — удивленно вскидываю бровь.
— Она ушла по собственному желанию. На этом, пожалуй, закроем тему. Не грузись прошлым, Лера, ты здесь ни при чем. Мне жаль, что все так получилось, и если бы у меня была возможность вернуть время, то я поступил бы по-другому.
— Пошел бы против моего отца? — хрипло спрашиваю я. Больно слышать, что была чьей-то ошибкой.
Давид сдержанно усмехается.
— Лично бы проследил, чтобы тебя та льдина в море вынесла, — вспоминает мне тот случай, когда я чуть не утонула, а он спас.
— Не смешно, — злюсь на него.
— Знаю. Прости. — Давид отводит взгляд, достает из кармана пачку сигарет и снова прикуривает, открыв окно.
— Слишком много извинений для одного дня.
— Стараюсь быть милым, — пожимает он плечами.
— Поздновато.
— Кто-то умный когда-то сказал, что поздно никогда не бывает.
— Он соврал.
— Время покажет. Итак, — он побарабанил пальцами по рулю, — у меня есть два варианта завершения сегодняшнего дня. Мы едем в зал и продолжаем тренировку либо можем прокатиться и навестить твоего Каспера и котят.
Мое лицо вытянулось от такого предложения.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— Но разве не ты твердил о важности этих твоих приемов самообороны? — спрашиваю с насмешкой, а сама пытаюсь понять, что он задумал.