Нас больше нет
Шрифт:
Он уже совсем близко. Нависает надо мной. Склоняет голову, заглядывая прямо в глаза. Вторая его рука упирается в зеркало у моего плеча. Я отчего-то паникую. Наверное, даже больше, чем если бы меня и в самом деле зажал в примерочной незнакомец.
Я бы, по крайней мере, начала кричать, а здесь мои призывы о помощи будут неуместными.
Одной рукой я все еще прижимаю к груди футболку, вторую опускаю и с силой впиваюсь ногтями в запястье Давида.
— А кошечка, оказывается, умеет царапаться, — морщится он. Это наверняка
— Я его только что придумала.
— М-м-м, тогда я тоже кое-что придумал.
И пока я пытаюсь предугадать, что Давид собирается делать дальше, он одним резким движением хватает меня за кисти и заводит руки вверх, за голову.
Футболка падает на пол. Мои глаза расширяются от возмущения. Взгляд Давида опускается на мою грудь. Его кадык дергается. Он вдавливает меня в холодное зеркало. Я почти не дышу, но стараюсь не подавать виду, что меня волнует тот факт, что я перед ним почти обнаженная.
— Это был нечестный прием. Но я могу ответить тебе так же. Позову на помощь, и охрана магазина выведет тебя из здания, — мой голос звучит не так уверенно, как бы хотелось. Все же близость Давида сбивает с толку. А еще так не вовремя вспомнился его поцелуй.
— Я успею заткнуть тебе рот еще до того, как ты выдавишь из себя хоть слово, Лера, — угрожающе говорит он, словно и в самом деле собирается сейчас сделать со мной что-то плохое. — Так что там с приемами самообороны? Как бы ты освободилась, если бы ситуация была реальной?
— Я бы ударила в колено, — после заминки отвечаю я, решая, что лучший способ отделаться от Давида — сделать, как он просит. — Это очень больно. Нападающий отступил бы на шаг и…
— У тебя слишком мало места для маневра, — резко перебивает меня он. — Ты не смогла бы поднять ногу достаточно высоко, чтобы ударить по коленям. Еще варианты?
— Ударила бы головой в подбородок? — спрашиваю неуверенно. На самом деле я мыслями уже далеко от самообороны. Давид так тесно прижался ко мне, что я чувствую твердость его паха. И это сбивает с толку.
— Как насчет ударить по костям лодыжки? — после недолгой паузы предлагает он.
Я прочищаю горло. Беру себя в руки, а мысли под контроль.
— Это было бы достаточно больно для того, чтобы он ослабил хватку и отступил на шаг, — соглашаюсь с ним.
— Дальше ты смогла бы без труда ударить его с размаху в пах и после этого сбежать или позвать на помощь. Я тебя не отпущу сегодня с тренировки, пока ты не будешь на автомате выполнять все удары и понимать, когда какой применять. А пока я, пожалуй, сделаю то, о чем ты меня просила. Помогу с застежкой.
Давид резко разворачивает меня спиной к себе. Я чувствую себя куклой в его руках. Я не успеваю запротестовать, его пальцы уже касаются моей кожи на спине. А бюстгальтер свободно свисает на груди.
Запоздало вспоминаю, что стою перед
— Не так быстро, — шепчет мне на ухо Давид.
И вдруг что-то щелкает в моей голове. Я ведь уже не та Лера, которой была когда-то. Не робею перед мужскими взглядами и чувствую себя достаточно уверенно в общении с противоположным полом.
Да я мужиков голых рисую! И не самые приличные их части!
Нельзя, чтобы Давид считал, что я смущаюсь в его присутствии.
Я наконец-то перестаю сжиматься, распрямляю плечи, свободно делаю вдох, через отражение в зеркале даю понять взглядом, что меня абсолютно не волнует тот факт, что у меня сейчас соски встали. От прохлады, а не от возбуждения.
— Я и забыл, какая у тебя охрененная грудь, — его голос звучит хрипло и низко, отдаваясь вибрациями в моем теле.
— Ты хотел сказать маленькая? — Выгибаю бровь, смело выдерживая его взгляд в зеркале. Между нами искрит, воздух под напряжением, а время застыло.
— Ты всегда была слишком несправедлива к себе. К тому же не все мужики кайфуют от больших сисек.
— И ты из таких? — спрашиваю с насмешкой.
— Ну, я же сказал, что сиськи у тебя отменные. — В глазах Давида пылает опасный огонек.
— Это было грубо, — дергаюсь я, пытаясь освободиться, но ничего не выходит. Леонов как скала, с места не сдвинешь.
— Грязно, — не соглашается он со мной.
— Нет, грубо. И неуместно. Мы в разводе, а я стою перед тобой почти обнаженная. Дай мне одеться.
— Еще минуту, обещаю. У меня вдруг случилась ностальгия. А знаешь, по чему я скучаю больше всего?
— Боюсь представить.
— Зачем представлять, если я могу показать? — хитро улыбается он.
Глава 15. Лера
Я замираю, моргаю несколько раз, неотрывно смотря на Давида. С трудом сглатываю слюну, что собралась во рту. Он прижимается ко мне теснее, пальцами ведет по ребрам. Нежно так и почти невесомо. Щекотно. Замирает там, где начинается грудь. Костяшками пальцев проводит под ней.
Я почти не дышу. По телу проходит мелкая дрожь, руки и ноги внезапно прекращаются в ледышки.
Я не могу ни слово вымолвить, ни пошевелиться. Давид и сам задерживает дыхание, действует несмело, несмотря на свои откровенные слова.
Еще мгновенье, и он подушечкой большого пальца прикасается к затвердевшим соскам. Я едва сдерживаю стон. Даю себе несколько секунд, прежде чем вернусь в реальность.
Это все так знакомо. Я и он. Его руки на мне. Возбуждение, а после наслаждение. Но сейчас все ощущения, что я испытываю, неправильны. Мы в разводе. Между нами лишь пепел. Ничего не склеить, не вернуть.