Нас повенчали снежинки
Шрифт:
Андрей, посмеиваясь, заметил, что готов кормить ее всю жизнь, а если она приедет к нему в Прагу, непременно приготовит для нее знаменитые чешские кнедлики.
Маша предложила Андрею отужинать на свежем воздухе, и, прихватив поднос с едой и бутылку вина, они вышли на балкон, где стояли столик и кресла и откуда открывался фантастический вид на реку.
Закат тонул в Фонтанке, рубиновое вино мерцало в бокалах.
– Будем здоровы и великодушны! – провозгласила Маша, и Андрей восторженно отозвался на этот фирменный тост Морозовых. Маша пояснила, что тост перешел ей по наследству от бабушки, которая повторяла его при каждом семейном застолье.
Маша с Андреем любовались закатом, смотрели на проплывающие по реке катера с туристами, болтали обо всем на свете.
Летние ночи коротки – раз, и пролетела, за разговорами даже не заметили.
– Уже утро?! – удивилась Маша и только собралась предложить Андрею отдохнуть в гостиной на диване, как он сказал, что ему пора в аэропорт. Оказалось, что Андрей приехал в Петербург на один день, чтобы встретиться с ней, а сегодня он должен вернуться в Прагу, потому что не может оставить работу в госпитале.
Маша расстроилась – как же так? Она столько всего запланировала, представляла, как они будут гулять по городу, пойдут вместе в Эрмитаж, поедут в Петергоф и Павловск…
– В следующий раз, Маруся! – Андрей поцеловал ей руку в полутемной прихожей. – В сентябре у меня будет отпуск, и я приеду. Ну, давай прощаться?
– Я провожу тебя! – решила Маша.
Они вышли в тихий, утренний город: свежий воздух, безлюдная набережная, ажурная решетка Летнего сада. Там Андрей сел в такси и уехал. Маша побрела домой, но по дороге остановилась на набережной и долго смотрела, как солнце плещется в реке. Ей почему-то хотелось и смеяться, и плакать.
Вернувшись домой, она долго изучала свое лицо в зеркале, ей показалось, что в нем появилось что-то новое, какой-то особенный свет в глазах… Кажется, у нее даже голос изменился, потому что утром (удивительное дело – несмотря на бессонную ночь, спать ей совсем не хотелось!), когда она позвонила Инне в Москву, та, интуитивно что-то уловив, спросила:
– Мань, а что у тебя с голосом?
– А что у меня с голосом? – вздохнула Маша.
– Да такой, словно бы… ты влюбилась, что ли, Маня?!
Да, она влюбилась и больше всего сейчас боялась, что это кто-нибудь заметит. Олег, например, или ее родители. Кстати, когда те на следующий день вернулись с дачи и обнаружили в холодильнике еду, приготовленную Андреем, мама удивилась:
– Маруся, как вкусно! Когда ты научилась так готовить? А я думала, ты никогда не научишься. Дай рецепт вот этого блюда!
Маша покраснела и пробурчала что-то невнятное.
Спустя несколько дней, в поезде, возвращаясь в Москву, Маша подумала, что лето началось для нее с того дождя в Летнем саду и встречи с Андреем.
В сентябре Андрей позвонил ей и предложил снова встретиться в Петербурге.
В городе бушевала осень, золотом зажглись парки; и на этот раз Маша с Андреем съездили и в Павловск, и в Петергоф, а уж сколько раз они побывали в Летнем саду – не счесть.
Они провели вместе две волшебные недели; по утрам встречались у Михайловского замка (Маша ночевала в родительской квартире, Андрей в отеле на Мойке) и гуляли до ночи.
В последний день (вечером Маша должна была поездом вернуться в Москву, Андрей ночью улетал в Прагу) они долго бродили по аллеям Летнего сада.
Маша взгрустнула – лето кончилось, да и осень облетает, стремительно вступая в свою самую унылую, безрадостную пору, и в воздухе уже горчит запах костров – запах предстоящих холодов и разлук.
Андрей обнял ее:
– Что ты, Маруся?
– Листья летят! – грустно сказала Маша и спрятала лицо у него на груди.
Там же, в Летнем саду, незадолго до того, как они поехали на вокзал, Андрей подарил ей старинное кольцо с огромным гранатом. Надев его Маше на палец (ей пришлось впору!), Андрей пояснил, что это – любимое кольцо его покойной матери, а той оно досталось от бабушки – «и лет ему – не счесть сколько! Кстати, в Чехии самые лучшие гранаты, Маруся! У нас гранат считается магическим камнем, говорят, он может быть оберегом, и даже предсказывает будущее».
Странное дело – по дороге на вокзал Маша крепилась, напускала на себя нарочито бравурный вид, но, стоило им выйти на шумный, переполненный людьми перрон, она отчетливо поняла, что да – они расстаются (вот сейчас она сядет в поезд, и этот поезд увезет ее от Андрея), и почувствовала острую боль. Дальше все было как во сне: она зашла в вагон, нашла нужное купе, машинально кивнула своей седовласой, пожилой попутчице и застыла у окна. Андрей стоял напротив нее, на перроне. Глядя на его бледное, растерянное лицо, она вдруг поняла, что у нее сейчас разорвется сердце, и закричала, стуча рукой по стеклу: «Эй, я хочу выйти! Пожалуйста, забери меня! Я хочу остаться с тобой!» В глазах Андрея отразились недоумение и тревога, он метнулся к вагону, но в этот момент поезд тронулся и пошел, набирая скорость. Маша бурно разрыдалась – буквально в голос, с отчаянием. Ее попутчица по купе мягко сказала: «Да ладно тебе… Жизнь долгая. Еще встретитесь!»
Да… Как теперь понимает Маша – жизнь действительно оказалась долгой.
Маша замолчала. За то время, что они с Данилой провели в машине, на проселочной дороге выпало много снега.
Данила смотрел на сестру с нежностью – она сейчас была похожа не на ту Марию Морозову – успешную бизнесвумен, известного модельера, какой ее знают все, а на ту девчонку, какой он помнил ее в детстве – застенчивая, мечтательная, с огромными сияющими глазами.
У них с детства, несмотря на разницу в возрасте, были дружеские отношения; повзрослев, Данила видел в сестре идеал женщины – умница, красавица, при этом «рабочая лошадка» – добившаяся всего своим трудом и талантом. Его восхищали Машино чувство юмора, ее безупречный вкус, изящество и какая-то особая, присущая ей утонченность.
Брат с сестрой несколько отдалились в последние годы, потому что у Данилы не особенно складывались отношения с Машиным мужем (ничего против Олега Данила не имел, но считал, что тот недостоин его сестры – красавицы из красавиц и вообще женщины неописуемых достоинств), но теперь, когда Маша развелась с мужем, Данила старался не оставлять ее надолго одну – звонил, навещал. После того, как в новогоднюю ночь Маша рассказала ему свою романтическую историю любви (и он с удивлением понял, что его блестящая, успешная сестра на самом деле не счастлива как женщина), Данила стал ощущать себя не младшим, а старшим братом. Ему очень хотелось видеть Машу счастливой.