Наш человек в Гаване
Шрифт:
– А как же его донесения, сэр?
– Придется ему наладить что-то вроде курьерской связи с Кингстоном. Можно использовать кого-нибудь из его коммивояжеров. Пошлите ему указания с секретаршей. Вы ее видели?
– Нет, сэр.
– Повидайте немедленно. Проверьте, подходит ли она. Может ли взять на себя всю технику? Введите ее в курс дел его фирмы. Старой секретарше придется уйти. Поговорите с А.О. насчет небольшой пенсии.
– Слушаюсь, сэр, – сказал Готорн. – Можно мне взглянуть еще раз на эти чертежи?
– Вас,
– Похоже на быстродействующую соединительную муфту, – мрачно сказал Готорн.
Когда он был уже у двери, шеф бросил ему вдогонку:
– Знаете, Готорн, все это прежде всего ваша заслуга. Мне как-то говорили, что вы плохо разбираетесь в людях, но у меня на этот счет было свое мнение. Браво, Готорн!
– Спасибо, сэр.
Он уже взялся за ручку дверь.
– Готорн!
– Да, сэр?
– А вы не нашли той старой записной книжки?
– Нет, сэр.
– Может, ее найдет Беатриса.
Часть третья
1
Уормолду никогда не забыть этой ночи. Милли исполнилось семнадцать лет, и он решил повести ее в «Тропикану». Хотя в кабаре и нужно проходить через игорные залы, «Тропикана» все же безобиднее, чем «Насьональ». Эстрада и площадка для танцев находятся под открытым небом. На огромных пальмах, в двадцати футах над землей, раскачивались девушки, а розовые и лиловые лучи прожекторов скользили по полу. Певец в ярко-голубом фраке пел по-англо-американски о прелестях Парижа. Потом рояль задвинули в кусты, и девушки спустились с ветвей, как пугливые птицы.
– Как это похоже на Арденнский лес, – с восторгом сказала Милли.
Дуэньи с ней не было: она исчезла после первого же бокала шампанского.
– Не думаю, чтобы в Арденнском лесу были пальмы. Или танцовщицы.
– Ты все понимаешь буквально, папа.
– Вы любите Шекспира? – осведомился у Милли доктор Гассельбахер.
– Нет, не люблю, – слишком уж он поэтичен. Помните, как это у него... Входит гонец. «Направо двинулся с войсками герцог мой». – «Тогда мы с радостью пойдем за ним на бой».
– Да какой же это Шекспир?!
– Очень похоже на Шекспира.
– Милли, не болтай глупостей!
– По-моему, Арденнский лес тоже из Шекспира, – сказал доктор Гассельбахер.
– Да, но я читаю только «Шекспира для детей» Лэма. Он выбросил всех гонцов, кое-каких герцогов и почти всю поэзию.
– Вы проходите Лэма в школе?
– Нет, я нашла книгу у папы.
– Вы читаете «Шекспира для детей», мистер Уормолд? – спросил с некоторым удивлением доктор Гассельбахер.
– Нет, нет, что вы. Разумеется, нет. Я купил эту книгу для Милли.
– Почему же ты так рассердился, когда я ее взяла?
– Я не
– Можно подумать, что я за тобой шпионю, – сказала Милли.
– Милли, детка, пожалуйста, не будем ссориться в день твоего рождения. Ты совсем не обращаешь внимания на доктора Гассельбахера.
– Отчего вы сегодня такой молчаливый, доктор Гассельбахер? – спросила Милли, наливая себе второй бокал шампанского.
– Дайте мне как-нибудь вашего Лэма, Милли. Мне тоже трудно читать настоящего Шекспира.
Какой-то очень маленький человек в очень узком мундире помахал им рукой.
– Вы чем-то расстроены, доктор Гассельбахер?
– Чем я могу быть расстроен в день вашего рождения, дорогая Милли? Разве только тем, что прошло так много лет.
– А семнадцать – это очень много лет?
– Для меня они прошли слишком быстро.
Человек в узком мундире подошел к их столику и отвесил поклон. Лицо его было изрыто оспой и напоминало разъеденные солью колонны на приморском бульваре. Он держал в руках стул, который был чуть пониже его самого.
– Папа, это капитан Сегура.
– Разрешите присесть?
Не дожидаясь ответа Уормолда, он расположился между Милли и доктором Гассельбахером.
– Я очень рад познакомиться с отцом Милли, – сказал он. Сегура был наглецом, но таким непринужденным и стремительным, что не успевали вы на него обидеться, как он уже давал новый повод для возмущения. – Представьте меня вашему приятелю, Милли.
– Это доктор Гассельбахер.
Капитан Сегура не обратил на доктора Гассельбахера никакого внимания и наполнил бокал Милли. Он подозвал лакея.
– Еще бутылку.
– Мы уже собираемся уходить, капитан Сегура, – сказал Уормолд.
– Ерунда. Вы мои гости. Сейчас только начало первого.
Уормолд задел рукавом бокал. Он упал и разбился вдребезги, как и надежда повеселиться сегодня вечером.
– Человек, другой бокал!
Склонившись к Милли и повернувшись спиной к доктору Гассельбахеру, Сегура стал напевать вполголоса «Я сорвал в саду розочку».
– Вы очень плохо себя ведете, – сказала Милли.
– Плохо? По отношению к вам?
– По отношению ко всем нам. Папа сегодня празднует мой день рождения, мне уже семнадцать. И мы его гости, а не ваши.
– Ваш день рождения? Тогда вы, безусловно, мои гости. Я приглашу к нашему столику танцовщиц.
– Нам не нужно никаких танцовщиц, – сказала Милли.
– Я попал в немилость?
– Да.
– А, – сказал он с видимым удовольствием, – это потому, что я сегодня не ждал около школы, чтобы вас подвезти. Но иногда я вынужден вспоминать и о службе в полиции. Человек, скажите дирижеру, чтобы сыграли туш «С днем рождения поздравляю».