Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?

Ставинский Эрвин

В 1927 году начальником отделения назначили Вильгельма Абдта, опытного военного разведчика, хорошо знающего русский и польский языки. Его заместителем стал криминальсекретарь Шлаф. После этих назначений Вилли понял, что перспектив роста по службе у него не будет. Поэтому он выбрал себе спокойное место в картотеке и там работает по настоящее время. Леман закончил свой рассказ, когда ночь уже была на исходе. Кафе закрывалось, последние посетители спешили покинуть помещение. Пора было уходить и им. На улице было тихо. Редкие автомашины высвечивали фарами одиноких прохожих.

Клесмет не раз потом вспоминал, как закончился тот памятный

вечер. Помнится, он предложил пройтись пешком, чтобы освежиться, и они с Леманом, тихо беседуя, не торопясь, шли впереди, в то время, как Кур, в состоянии сильного опьянения, буквально волочился за ними в шагах пятидесяти.

— Вилли, хотелось бы услышать от вас, как вы пришли к мысли работать с нами? — спросил Клесмет.

— Как это выразиться точно, — Леман на минуту задумался.

— Понимаете, существует ряд запретов, которые должны были бы удержать меня от этого шага: честь, верность долгу, патриотизм и тому подобное…

Но я разочаровался в нашей полиции. Мне было стыдно как вели себя наши политики, такие как прежний военный министр Носке или нынешний начальник нашего отдела Дильс, пьяница и бабник. Поступки этих людей развязали мне руки.

Он на минуту замолчал, пережидая пока проедет автомобиль, а затем продолжил: Я также убедился, что политическая полиция коррумпирована в прямом и переносном смысле слова. Я видел, что она делает для защиты власти богачей, безжалостно преследуя коммунистов и не трогая национал-социалистов. Я уж не говорю о том, что каждый чиновник не упустит возможности воспользоваться своим положением, чтобы обогатиться. — В этой полиции я не видел для себя перспективы продвижения по службе.

Конечно, он мог бы рассказать, что был лучше, чем кто-либо, осведомлен о деятельности советского диппредставительства, что ему не все нравится, точнее нравилось. И тем не менее, он как и многие немцы, всегда симпатизировал новой России и поэтому считал, что если сможет предотвратить аресты сотрудников советской разведки или немецких коммунистов, то не принесет Германии никакого вреда.

Он понимал, что Клесмету было бы, наверное, приятно от него услышать, что он пошел на этот шаг из-за возмущения порядками в стране или из-за недовольства руководством полицией, или из любви к Советам. Но он рискнул исключительно ради денег. Да, денег! Потому, что понял, что только деньги позволяют быть независимым, вести достойное человеческое существование, не отказывая себе ни в чем.

Его любовь к Флорентине формировалась нелегко и сопровождалась внутренними конфликтами. Неурядицы с Маргарет, одиночество, отсутствие теплоты и понимания в отношениях с женой, все это способствовало сближению с девушкой и подтверждало его вывод о возможности сохранить их отношения лишь при наличии денег. На триста марок месячной зарплаты в полиции ничего толкового не сделаешь.

Все это он мог сказать, но промолчал и закончил свою мысль так: Я всегда хорошо относился к вашей стране. За то, что вы делаете для меня, я вам благо дарен. Мне кажется, что вы и люди, с которыми я работал раньше, испытывают ко мне по-настоящему теплые и дружеские чувства. И я чувствую себя в долгу перед вами. Не знаю, сумел ли я ответить на ваш вопрос?

— Спасибо, Вилли, за откровений ответ. Но у меня еще есть вопрос. Вы не подумайте, что я имею что-то против Эрнста, я понимаю он ваш друг и сослуживец. Но я хочу понять, как вы лично оцениваете нынешнее положение вещей в нашей работе в связи с тем, что Эрнст,

как я убедился, ведет себя недостаточно конспиративно?

— Леман задумчиво покачал головой. Казалось, что он не знает с чего начать.

— Вы коснулись очень чувствительной для меня темы, — прервал он паузу. — Извольте. Расскажу все по порядку. После революции Эрнст был командирован в Верхнюю Силезию, кого-то там арестовал, при аресте конфисковал пятнадцать тысяч марок. Арестованный вскоре умер при невыясненных обстоятельствах, а деньги Эрнст утаил. Этот случай получил огласку, Эрнста обвинили в убийстве и судили. Выручили его нацисты.

Из дальнейшего рассказа Лемана выяснилось, что уже после того, как Кур разошелся с женой, Каролина пришла к Вилли и рассказала, что Эрнст хранит дома целую кипу служебных дел. Леман пытался убедить ее что это, видимо, старые дела, но она не успокаивалась и грозила заявить в полицию. Он поговорил об этом с Эрнстом, попросил его уничтожить бумаги. Тот обещал от них избавиться, но ничего не сделал. Кончилось все тем, что Каролина написала заявление в полицию, на квартире произвели обыск, обнаружили злополучные папки с весьма важными документами и опять на Эрнста завели дело. Однако за его старые заслуги руководство полиции не дало делу ход.

После этого случая все знакомые от Эрнста отвернулись. Лишь один Леман, рискуя нажить неприятности, продолжал его поддерживать.

Как-то в начале 1929 года у Вилли появилась мысль — а что, если направить Эрнста в советское посольство? Он может предложить за плату свои услуги. Опасности для него никакой, ведь он безработный. Без Лемана он все равно ничего бы не смог делать, а если начнут платить, деньги можно делить пополам. Если поймают обоих, скажу, что посылал его с заданием в рамках разработки персонала советского постпредства.

Он только изложил идею Эрнсту и указал, к кому ему следует обратиться в посольстве. Всех деталей не рассказывал, хотел посмотреть, что из этой затеи получится. Через некоторое время Эрнст начал расспрашивать меня о разных делах, просил навести справки на отдельных лиц. Вилли понял, что он договорился с русскими. Дальше, больше. Эрнст стал постепенно втягивать Лемана в сотрудничество и наконец сделал официальное предложение, как Вилли понял, по поручению русских. Вилли согласился и они начали работать вместе.

Леман еще раз подчеркнул, что знакомство с Эрнстом представляет сейчас для него опасность. Если сослуживцы увидят их вместе, на работе у него могут быть неприятности.

— Но я понял, что вас беспокоит поведение Эрнста? Что конкретно? — уточнил Клесмет.

— Вы правы. Когда у него появляются деньги, он становится легкомысленным, обо всем забывает и знает только одно — веселиться!

— Как он тратит деньги, которые получает от нас?

— В те дни, когда у него есть деньги, он часто на всю ночь устраивает в каком-нибудь кабаке пьянку, угощает женщин, музыкантов, кельнеров, изображая из себя миллионера. Кроме того, он взял за правило в двух-трех пивных Веддинга и Нейкельна, вы знаете, это коммунистические районы Берлина, сидеть целыми днями с безработными и вести с ними разговоры о текущей политике. Если денег нет, он одалживает их у владельцев пивных. Этого «богатого дядю» уже многие знают. В каждом кафе он заводит разговоры с кельнерами. Два раза встретиться в одном и том же кафе уже нельзя — кельнеры сразу вас узнают. Я уже много раз говорил ему, что надо бросить эту дурную привычку!