Наш друг Димка
Шрифт:
Вот и ездят туда-сюда. Нам говорит: «Возьмите хоть вы
сколько-нибудь…» А мне куда? А Галке с Генкой? Они сами-то в
одной комнате, в другой Ольга с мужем и с малым… В большой у
них телевизор, там стол, сервант… Тоже куда?
Ну вот, мы постояли. Молчим. А что тут скажешь? Хозяин-то
понимает, головой качнул, вроде как – «понятно»! Тут хозяйка
вышла. Зареванная.
Знаешь, сил ведь нет, когда бабы плачут!.. Тоже все поняла и
громко
пришел!..» Хозяин ей: «Ты что, мать-то, говоришь?.. Да еще при
людях!»
А она: «Да я не про это …» – и рукой так по небу провела. –
«Я,» – говорит, – «про него, проклятого…» – и на столбы так
рукой. Знаешь, как вот в русских танцах. Вот так от сердца и
направо…
Жутко стало мне тогда.
…Вот ведь не вспоминал, а тут сегодня вспомнил. «Будьте, –
говорит, – вы прокляты!.. Эти компьютеры, телефоны,
телевизоры… Выхолостили, – говорит, – народ! Опустошили! Ведь
книжка – это ведь зеркало, родничок.
…Откроет человек, окунется в душу свою, поправит что-то
там, поглядит на себя… Руки вынет, посмотрит, как там, на руках,
капельки чистые?.. Вдохнет, чем пахнет. Лесом ли? Небом ли?
Или, – говорит, – ещё чем?.. Как же можно так, люди! – и опять
плакать.
…Во, брат, как! Во что утром-то вспомнил!
Карл замолк: «Страшное дело, брат! Ужас!»
…Я всё представил, и мне тоже стало не по себе.
Посидели. Помолчали.
– Ну, ладно! Пойду я! Полкана, опять же, кормить надо! – Карл
встал. Полкан тоже поднялся и подошел к нему.
– Может, денег надо?.. Там… – я смотрел на Карла.
– Не-е-е! Ну, её, водку эту! Водка, да еще телек на закуску…
Точно белка придет!
А ведь белка-то… Один раз, другой… А потом и… писец.
…Пойдем, Полкан. Попозже, может, зайду… Сам-то дома будешь?
– 70 -
– Буду. Работы много, – я посмотрел на компьютер.
– Ну, ну!.. – Карл посмотрел на него тоже.
– Пойдем, Полкан. Снег почистим. Да нам тоже печку топить
пора…
…Вроде не одни мы с тобой-то на белом свете, слава Богу…
Художнику было страшно
Вечером зашел Бендриков – Карл. Сосед. Зашел – сел. Карл
заходит в двух случаях: первый – занять денег, значит, уйдет
сразу, независимо от того, получил или нет. Второй – где-то занял
уже, израсходовал – значит, посидеть, поговорить.
Вариант был второй.
– Чё, дома? Снегу насыпало, а ты не чистишь? Ждешь, когда
лопату сломаешь, а потом её чинить будешь? Дорогу тоже сегодня
чистить не будут, поэтому никуда не поехал? А тебе это надо – в
город мотаться, бензин жечь? Подорожал бензин на сколько?
Карл до «этого» был психотерапевтом, но «хороший врач
любить людей не может …» поэтому он и уехал от них в деревню.
– Просто сижу, – стараюсь увести разговор от себя.
– Оно понятно.
…Строили им строили… Асуанскую плотину-то, а они вон
что… Вот удумали… – Карл пересел поближе.
– - Я говорю –
строили Насеру плотину-то, строили …
– Вот посмотри на картину – что скажешь?
– - я ткнул носом в
монитор.
Карл застыл, как спаниель, даже рука с сигаретой застыла у
плеча.
– Да… В чужом глазу – соринку легче сыскать…
– Расшифруй, – я тоже закурил.
Карл смотрел на картину, на которой были изображены глаза,
смотрящие сквозь кресты и свечи на тебя, а сам ты был в мире
весны и одуванчиков, но сверху уже падала осень, зима.
– Нормальный парень! – выдохнул Карл.
– Кто?.. – я не мог понять, про кого он говорит.
– Любой! Хоть тот, хоть этот, – Карл чуть не прожег монитор
сигаретой.
– А «тот» – это кто?
– 71 -
– Ну, тут сложно сказать. Понимаешь, там ведь еще и девица
есть. Длинноногая такая. Так что «тот» – это не только тот, кто
это рисовал, но и «эта», которая с волосами длинными.
– С какими волосами, – я смотрел на Карла, явно намекая ему
всем своим взглядом, что он перебрал, поскольку на картине
кроме чьих-то глаз никого не было.
– Ну, кто-то же рисовал? – Карл смотрел на меня.
– Автор.
– Вот … автор! А автор – это не только голова и руки, а еще и
окружающий его мир. То, что рядом, что волнует… А рядом с ним
девчонка красивая. Длинноногая, длинноволосая. И он живет как
бы в двух мирах. Они пересеклись, и вот… «этот»… – Карл опять
ткнул сигаретой в монитор.
…Мы сидели, оба глядя в монитор.
Я подумал: «А почему бы и не быть девчонке рядом с
художником?»
– Поженятся? – я посмотрел на Карла.
– Потом!
– Когда «потом»?
– Долго все рассказывать… – Карл посмотрел на меня и
добавил. – Дилетантам!
– Так картина «Страх» называется, – я обиделся.
– Да хоть как… Ты спросил: «Что скажешь?» Я сказал.
– Так – «Страх» же?
– Страх…
Ты сам-то его помнишь ведь! Как можно страх нарисовать?
Крест, что ли? Могилки что ли? Да сейчас у каждого второго
крест на груди. Страшно? Страх не рассказать… или сам не