Наш колхоз стоит на горке
Шрифт:
Работа на ипподроме не прошла для Рыгора Кузьмича бесследно. С его появлением в Березках пошли здесь лошадиные клички и термины. О колхозных планах Рыгор Кузьмич говорил: «оседлаем», о срочных делах: «пустим аллюром», о необходимости что-нибудь приобрести: «заарканим».
Именами и фамилиями новый председатель колхозников не называл, а всех окрестил по-своему. Вот и появились в Березках вместо Григория Сорокина — Пират, вместо Сыроежкиной Анисьи — Гортензия, вместо Степана Козлова — Маркиз. На других он не тратил и этого.
Сельских
Деда Опенкина — «сивый мерин».
Тетку Марью — и того хлеще.
Не обошел и себя.
— Я у вас коренной, — говорил председатель.
Начинал собрания так:
— Поскольку табун собрался, разрешите открыть собрание.
Если Рыгор Кузьмич хотел кого-нибудь похвалить, говорил:
— Этот — конь с гривой.
Если ругнуть… Простите, но это не поддается печатному слову.
Обижались вначале колхозники, потом многие попривыкли. Откликались и на Пирата, и на Гортензию, и на более худшее. И лишь один бригадир Червонцев, хотя ему-то чего обижаться — он как раз ходил в тех, которые «конь с гривой», — говорил:
— Рыгор Кузьмич, осторожнее. Это не те приемы. Не те манеры.
И прямо в открытую, прямо в глаза председателю.
Что было нового и хорошего при ипподромном председателе, так это то, что увеличилось в Березках конское поголовье. Даже появился племенной жеребец Султан. Правда, заплатили за него огромные деньги.
В другом колхоз не изменился. Стоял на месте. Ни вперед, ни назад не двинулся.
Недолго пробыл в Березках Рыгор Кузьмич. Говорят, к его уходу был причастен Червонцев. Возможно, это и так.
Забрали Рыгора Кузьмича по-тихому. Без повышения, без понижения. Просто — в соседний колхоз.
«ВАТЕРЛОО»
Из всех председателей временных самым временным оказался в Березках Николай Семенович Лапоногов. Процарствовал Николай Семенович в колхозе, как Наполеон при втором восшествии на престол, ровно сто дней.
Лапоногова в Березках знали еще до прихода к ним в село. Был он до этого председателем колхоза «Передовой». Колхоз развалил.
Его бы вообще подальше от дел колхозных. Но в районе почему-то решили Лапоногова поддержать. Нет бы сменить начальство — решили сменить колхоз. Вот и рекомендовали его в Березки.
Как известно, председателя избирают на общем колхозном собрании. Так было и тут.
Однако, несмотря на рекомендацию к ним Лапоногова, в Березках решили за нового председателя не голосовать.
Даже дед Опенкин как бы от имени всех заявил:
— Не допустим!
И действительно, не допустили. Провалили его на собрании.
После голосования бригадир Червонцев сказал:
— Ватерлоо.
Сельский всезнайка Федор Кукушкин тут же всем объяснил, что Ватерлоо — это название маленькой деревушки в Бельгии, возле которой в 1815 году был разбит французский император Наполеон.
Узнали в районе — а люди там были жалостливые, — что их кандидат не избран, забили тревогу, нашли какой-то недостаток в проведении собрания, короче, придрались и предложили колхозникам переголосовать.
На новое собрание приехал из района специальный представитель.
Представитель говорил горячо. Находил в Лапоногове массу достоинств. Народ заколебался. Прежней общей решительности уже не было. Голоса распались, и надо же: как раз на две равные половины.
Представитель забегал тревожно глазами по залу, стараясь найти хоть еще одного, кто поднял бы руку «за».
Тут и попался ему Опенкин.
Представитель сразу пошел в атаку:
— А что же вы, товарищ дед, «против»? Что вы имеете против товарища Лапоногова?
Понимает Опенкин, что вопрос обращен именно к нему, а главное, сидит дед так, что ни за чью другую спину не спрячешься.
Решил старик прибегнуть к хитрости.
— Да я что… Я ничего… Рука у меня болит, — нашелся старик и тут же показал на свою правую руку.
— А вы левой, товарищ дед, левой, — наседал гость из района.
Так и не отбился Опенкин. Короче, поднял он руку, и Лапоногов стал председателем.
— Вот тебе и твое Ватерлоо, — говорили колхозники после собрания бригадиру Червонцеву.
— И все же Ватерлоо, — отвечал Червонцев. — Это еще не точка.
Набросились односельчане и на деда Опенкина.
— А я же левой, — оправдывался дед. — А левой — она как бы не в счет, не по закону.
Прав оказался Червонцев. Все же в районе потом осознали свою ошибку. Выборы определили недействительными. А представитель района был даже строго наказан.
Пробыл Лапоногов в Березках ровно сто дней. Вот и получилось, как в ту далекую эпоху. Разница только в том, что Наполеон был разбит у бельгийской деревушки Ватерлоо, а Николай Семенович Лапоногов — в русском селе Березки.
Вслед за Лапоноговым и приехал сюда Савельев.
УДАЧНОЕ СЛОВО
— И чего он ходил на кладбище? — мучился дед Опенкин.
Между тем необычное поведение Савельева имело последствия самые неожиданные. Прежде всего — для самого же кладбища. Все как-то невольно, не сговариваясь друг с другом, потянулись к отцовским могилам и навели наконец там порядок.
Имел этот визит прямое отношение и к деду Опенкину, и тоже опять непредвиденное. Поколебался непререкаемый дедов авторитет.
Сутки поразмыслив над тем, что же сказать народу, старик, как в девяти предшествовавших случаях, решил действовать наверняка: