Наш маленький грязный секрет
Шрифт:
– Садись за руль, – велела я Вовке, – поедем в ближайшее отделение милиции. Сдадим ее туда на время.
Эта идея встретила сопротивление у обоих присутствующих.
– Да ты что, совсем рехнулась? – завопил друг. – В детектива заигралась? На каком основании мы ее туда сдадим? И вообще, ты что, не видишь, она же сейчас коньки отбросит у меня в машине!
Высказывание Роксаны сводилось примерно к тому же, вот только выражалась девушка главным образом непечатными словами.
Понадобилось все мое красноречие и яростный взгляд, чтобы убедить Вовку: так надо. Подбросим девушку до отделения милиции –
– Последний раз тебе помогаю, больше и не проси. Я-то думал, тебе что-то перевезти надо, а тут такое… – ворчал мой водитель, затыкая Роксане кляпом рот и связывая ей ноги неизвестно откуда взявшейся бельевой веревкой. И правильно делал: девица совсем обезумела и кидалась на нас, изрыгая проклятия.
Глава 28
Мы спросили почти у десятка прохожих, где находится местное отделение милиции, но уверенно нам ответил лишь последний: неказистого вида мужичонка с красной рожей и желтыми, как у кота, от постоянного «приема на грудь» глазами. Проехав два квартала, мы обнаружили искомое здание, которое почему-то выглядело так роскошно, что смахивало на банк. Я вошла в дверь первой, вслед за мной шел Вовка и волок упирающуюся изо всех сил Роксану.
В комнате было немноголюдно. Лишь один милиционер сидел за столом и флегматично поглощал бутерброды с салом. Появление нашей колоритной троицы – Роксана с кляпом во рту и наручниками на руках, бандитообразный Вовка и я со среднестатистической внешностью – не вызвало в нем ни малейшего оживления.
– Сержант Курочкин, – удалось мне разобрать его приветствие, произнесенное с набитым ртом. – Слушаю вас.
Говорила, естественно, я.
– Товарищ Курочкин! Вот эта девушка, – я указала на Роксану, – является ценным свидетелем по делу о похищении человека. Ее необходимо задержать до тех пор, пока следователь не запишет ее показания. А она наркоманка, представитель группы риска, и ни за что добровольно не явится в прокуратуру. Прошу вас, поместите ее на время у вас в «обезьянник», или как там это называется, на два или три дня, не больше. Ну, то есть на выходные…
Простое лицо рязанского парня, наверняка приехавшего в столицу по лимиту, приняло озадаченное выражение. «Из дурдома, что ли, сбежали?» – явственно читалось на нем. Впрочем, нелегкий мыслительный процесс не прервал жевательных движений. Только когда последний кусочек сала исчез у него во рту, сержант лениво ответил:
– Не имею на то оснований.
Я только собралась с силами, чтобы убеждать его по новой, как Курочкин продолжил:
– Вот вы на иномарке разъезжаете, а знаете, какая в милиции зарплата? А еще обращаетесь к нам с просьбами, хотите, чтобы мы охраняли ваш покой…
Поразительно, и как это он разглядел, что мы подъехали на джипе, ведь окно, из которого виден край машины, находится за его спиной? Ну что ж, по крайней мере такое неприкрытое вымогательство все расставляет по своим местам: милиция продажна, а мы, стало быть, должны ее подкупить.
– Мы отойдем буквально на секундочку, надо кое-что обсудить… – поспешно и излишне суетливо произнесла я.
Сержант Курочкин медленно и с достоинством кивнул.
Я схватила Вовку за рукав и вытащила в небольшой предбанничек. Роксана, естественно, маячила за его спиной.
– Деньги
Володька вытащил из кармана две мятые бумажки по пятьдесят долларов, разгладил их и протянул одну мне. Я вспомнила стяжательскую физиономию Курочкина и вынесла вердикт:
– Этого мало, давай вторую.
– Да ты что! Это же все, что мне сегодня заплатили за съемки!
– С зарплаты отдам, – пообещала я. – Хотя бы часть! Клянусь здоровьем своей Пайсы!
– Э, да что с тобой делать! – в сердцах махнул рукой Вовка. – Давай, обирай до последней нитки!
В полном составе мы опять предстали пред очами сержанта. В руках у меня трепыхались две зеленые бумажки, которые я медленно, для читаемости, как бы случайно положила на край стола. Они тут же оказались прикрыты папкой с тесемками и надписью «Дело №», а потом вместе с этой папкой исчезли в недрах стола.
Сержант Курочкин заметно оживился и весело предложил:
– Так я же могу задержать ее по причине отсутствия документов, до выяснения личности! А еще можно на пятнадцать суток за сопротивление сотруднику милиции. А если при ней наркота обнаружится, что совсем нетрудно организовать, так вообще можно в уголовку дело передать… Вы как предпочитаете?
Я похолодела: Боже, как же мы все беззащитны перед стражами правопорядка!
– Нет-нет, двух-трех суток будет достаточно. Если до вечера понедельника за ней не приедут с Петровки, выпускайте.
– Будет сделано! – Курочкин подхватил Роксану из рук Вовки и поволок ее в глубь коридора. Несколько раз лязгнуло что-то железное, потом сержант вернулся с наручниками, которые раньше были на руках Роксаны. Видимо, он также вынул кляп из ее рта, потому что до нас сразу же стала доноситься отборная ругань.
Роксану, конечно, жалко, но меня извиняет то обстоятельство, что я делаю это ради спасения Артема Нечаева. Впрочем, девушка сама виновата: будь она добропорядочной гражданкой и не отказывайся от сотрудничества со следствием, никто не стал бы применять к ней столь радикальных мер. Так я успокаивала свою совесть, пока ехала в вагоне метро в центр города. Вовка подбросил меня лишь до станции подземки, а сам умчался под тем предлогом, что ему срочно надо вернуть машину. Чувствовалось, что эта история ему очень не понравилась. Можно подумать, будто я сама в восторге от того, что приходится добывать информацию в публичном доме, общаться с наркоманкой, а потом предлагать взятку милиционеру! Да еще совсем недавно мне такое и в страшном сне не могло присниться! Вот сейчас отвезу кассету со свидетельскими показаниями Роксаны на Петровку, и тогда моя жизнь, возможно, опять станет прежней: тихой, мирной, обывательской, наполненной пирожными и фильмами со счастливым концом.
Занятая подобными размышлениями, я и не заметила, как в вагон неуверенной поступью зашел старик откровенно провинциального вида, в помятом коричневом костюме шестидесятых годов и чуть ли не такого же возраста сандалиях. Поставив на пол большую клетчатую сумку, с которой сегодня ездят все, от мала до велика, дедуся стал напряженно всматриваться в схему метро. Было очевидно, что она для него так же понятна, как китайская грамота.
– Дочка, до «Добрынинской» сколько ехать? – наконец спросил он у меня.