Наш мир — тюрьма
Шрифт:
— Что же нам теперь делать? — рассуждал он, бодро вытирая ветошью кровь директора, пока остальные испуганно жались в кучи: кто на столе, кто под столом. — Мы должны, как это называется… организоваться. Да, да, мы должны организоваться! И кто же теперь у нас будет командовать?
Аарон Смит отлепился от стены:
— Ну конечно, двух мнений об этом быть не может. По положению я являюсь заместителем директора, а значит, после его гибели командование автоматически переходит ко мне.
Его речь оставляла странное
И действительно — Голик тут же злобно ощерился. Он уже давно, сразу после того как объяснения Рипли принесли ему спокойствие, смыл с лица кровяную корку; лишь слегка еще сочилась кровью небольшая ссадина над правым виском. Но от этого его лицо не стало более приятным.
— Подумать только — Восемьдесят Пять будет командовать! Эндрюс, небось, на том свете сейчас со смеха покатывается, услышав об этом!
— Не называй меня так! — попытался прикрикнуть на него Смит.
— Да? А как же тебя теперь называть? Может быть, «господин директор»? — Голик оскалился еще неприятнее. — Впрочем, как тебя ни называй, хрен редьки не слаще. Нам сейчас нужен командир не для официальной бумажки, а чтобы спасти наши шкуры. Так что ты — в пролете!
— Ну, хорошо… — Аарон Смит хрустнул пальцами, — хорошо, я признаю: мне не по силам заменить Эндрюса. Он, кстати, был хороший человек, и зря вы всегда с ним так…
— Восемьдесят Пять, мы не желаем слушать это дерьмо! — отчетливо сказал кто-то со стороны.
Толпа уже успела преодолеть первый страх и теперь сгрудилась плотной массой, щетинясь колючими взглядами.
В поисках поддержки Смит повернулся в Дилону:
— Преподобный?..
— Что, собственно, ты хочешь от меня? — Дилон выглядел совершенно спокойным. — Если ты хочешь, чтобы я согласился с тем, что Эндрюс был неплох как директор, — пожалуй, я готов это признать. А если тебя обидело бранное слово — ты, наверно, его ни разу прежде не слышал? — то вынужден разочаровать. Он, Дилон указал на кого-то пальцем, — имеет право говорить «дерьмо». Это не оскорбляет величия Господа.
— Ну ладно…
Смит глубоко засунул руки в карманы и отвернулся от всех, чтобы никто не видел его лица. Казалось, что он плачет.
И тут Дилон высказал предположение, удивившее многих:
— Сестра! А как насчет тебя? Ведь ты же заканчивала офицерские курсы или что еще там, у тебя есть звание… Не принять ли командование тебе?
Голик, присевший было на ближайший из стульев, подскочил так, словно сидение под ним раскалилось.
— Что?! Она? Баба? Какого хрена она? Валяй ты командуй!
— Нет! — Дилон скрестил руки на груди. — Никогда. Я не рожден командовать светскими делами. Я буду заботиться
Рипли выступила вперед. Как она понимала, большинство было внутренне готово выслушать ее распоряжения. Однако Голик все еще не сдался.
— И что же нужно этому зверю? — Он смотрел на нее с той же злобной усмешкой, что и минуту назад — на Смита. Но Рипли выдержала его взгляд.
— Прежде всего — пища.
— Пища… Так что же, он теперь будет пытаться сожрать всех нас?
— Да, — коротко ответила Рипли.
Голик нервно мерил шагами комнату.
— Господи! Ну как клево, а?! И что мы можем сделать, чтобы он подавился раньше, чем набьет брюхо?
Пожалуй, это хорошо, что именно Голик задал этот вопрос. Рипли понимала, что все-таки довольно многие в этой толпе не захотят ей подчиниться, даже если на ее стороне окажется авторитет Пресвитера. Но ведь и самые упрямые жаждут жизни и пойдут за всяким, кто готов им эту жизнь спасти!
— Насколько я знаю, у вас нет оружия. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Это смотря против кого, сестричка! — из руки Голика с негромким щелчком показалось лезвие: это открылся пружинный нож. Голик крутанул его в пальцах — не то угрожая, не то всерьез веря, что четыре дюйма стали помогут в схватке с грозным хищником, — затем сложил и спрятал обратно в карман.
— Он не такой, как я видела раньше… — Рипли говорила медленно, восстанавливая перед внутренним зрением внешность Чужого, — более жесткий с виду кожный покров, иная манера передвижения… Не такой, но ведет себя схожим образом. А все остальные экземпляры, которых я видела раньше, боялись огня. Рипли вздохнула. — Вот, пожалуй, и все, что я могу посоветовать.
Сказав это, она сразу почувствовала, что совершила ошибку. По толпе прошел глухой ропот: люди ждали более конкретных рецептов, более гарантированного спасения.
— Мы можем загерметизировать какой-нибудь сектор тюрьмы, перекрыть туда любой доступ? — Рипли поспешила исправить впечатление.
Ответил ей не кто иной, как Смит. Пожалуй, его рано сбрасывать со счетов: как-никак, он заместитель директора и может обладать сведениями, недоступными рядовому заключенному, пусть тот и знает здесь все ходы и выходы.
— Навряд ли…. У нас здесь около пятисот шахт, квадратные мили тоннелей, причем кое-где переборки обветшали, так что между секторами зияют дыры.
«Даже не квадратные, а КУБИЧЕСКИЕ мили, — уточнила Рипли про себя. — Чужой обладает свободой движений по вертикали… Да, эта затея не пройдет».
— А мониторы? — с внезапной надеждой Рипли указала на экран, расположенный сразу над входом. — Мы могли бы проследить его перемещения!
И тут же она догадалась, каков будет ответ. Смит лишь подтвердил ее опасения: