Наш общий друг (Книга 1 и 2)
Шрифт:
– Вы просили выслушать вас, а теперь не хотите говорить! Пустите меня, я пойду поищу брата.
– Стойте! Я никому не угрожал.
Взгляд Лиззи упал на его окровавленную руку. Он поднял ее ко рту, вытер о рукав и снова положил на грудь, повторив:
– Мистер Юджин Рэйберн.
– Зачем вы твердите это имя, мистер Хэдстон?
– Затем! что в нем заключено то немногое, что осталось недосказанным. Заметьте! Я никому не угрожаю! Если вы услышите в моих словах угрозу, остановите меня, поставьте мне это в вину. Мистер Юджин Рэйберн.
В том, как он произносил это имя, чувствовалась такая угроза, страшнее которой не могло и быть.
– Он преследует вас. Вы принимаете его услуги. И его вы слушаете охотно. Мне это известно не хуже, чем ему.
– Мистер Рэйберн очень внимательно и душевно отнесся ко мне после смерти моего несчастного отца, - гордо проговорила Лиззи, - и проявит большую заботу о его памяти.
– Ну, разумеется! Мистер Юджин Рэйберн человек очень заботливый и душевный!
– К вам-то, по-моему, он не имеет никакого касательства, - сказала Лиззи, не в силах сдержать негодование.
– Нет, имеет. Тут вы ошибаетесь. Он имеет ко мне прямое касательство.
– Какое?
– Хотя бы как соперник, - ответил Брэдли.
– Мистер Хэдстон!
– воскликнула Лиззи, вся вспыхнув.
– С вашей стороны низко так говорить со мной. Но я воспользуюсь этим и скажу, что вы мне не нравитесь, что вы мне сразу не понравились, с первой нашей встречи, и никто, ни один человек в мире не виноват в том, как я к вам отношусь.
Его голова упала на грудь, точно придавленная тяжестью, но не прошло и секунды, как он снова взглянул Лиззи в лицо и провел языком по губам.
– Я говорю вам то немногое, что осталось недосказанным. Я знал о существовании мистера Юджина Рэйберна с тех самых пор, как вы приковали меня к себе. Знал, - и тщетно старался побороть свое чувство к вам. Это ничего не меняло. Полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, я жил все это время. Полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, я говорил с вами сегодня, и, полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, убедился, что мной пренебрегают, что меня отвергли.
– Если вам угодно именно так понимать мою благодарность и мой отказ от вашего предложения, то я тут не виновата, мистер Хэдстон, - сказала Лиззи, чувствуя жалость к этому человеку, мучительно боровшемуся с самим собой, жалость, быть может, не меньшую, чем отвращение и страх.
– Я ни на что не сетую, - продолжал он, - а просто говорю вам, как обстоит дело. Меня тянуло к вам вопреки чувству собственного достоинства, вопреки тому, что существует мистер Юджин Рэйберн. Вы понимаете, как я низко пал теперь в собственных глазах?
Ее обида и гнев не утихли, но она не давала им воли, видя его муки и помня, что он друг ее брата.
– И теперь мое чувство собственного достоинства брошено ему под ноги. Брэдли рывком развел руки, скрещенные на груди, и яростно показал вниз, на камни мостовой.
– Запомните! Оно брошено под ноги этому человеку, и он торжествует, топча его.
– Неправда!
– воскликнула Лиззи.
– Нет, это правда!
– сказал Брэдли.
– Я столкнулся с ним лицом к лицу, и он растоптал меня в грязи своего презрения. Почему? Потому, что он знал, что мне будет уготовано сегодня, и торжествовал заранее!
– Мистер Хэдстон, вы как в бреду!
– Нет, я спокоен. Я отдаю себе полный отчет в своих словах. Теперь сказано все. Запомните, у меня не вырвалось ни единой угрозы. Я только объяснил вам, как обстоит дело... как обстоит дело сегодня, сейчас.
В эту минуту невдалеке появился ее брат. Она кинулась к нему, ухватилась за него. Брэдли подошел к мальчику с другой стороны и положил свою тяжелую руку ему на плечо.
– Чарли Хэксем, я ухожу. Я пойду один и запрусь у себя в комнате. Говорить со мной сегодня не надо. Выжди полчаса после моего ухода, дай мне побыть одному. Увидимся мы завтра. Утром я приду в школу как обычно.
Сжав руки, он вскрикнул не своим голосом и зашагал прочь. Брат и сестра стояли теперь одни под фонарем на пустынном кладбище. В упор поглядев на Лиззи, мальчик потемнел в лице, нахмурился и грубо сказал:
– Как это понять? Что ты сделала с моим лучшим другом? Признавайся немедленно!
– Чарли!
– проговорила его сестра.
– Имей хоть каплю жалости ко мне.
– Брось глупости! Какая там жалость!
– ответил мальчик.
– Что ты натворила? Почему мистер Хэдстон вдруг ушел от нас?
– Он просил меня... ты знаешь, о чем... он просил меня стать его женой, Чарли.
– Ну?
– нетерпеливо крикнул мальчик.
– И я была вынуждена сказать ему, что не могу стать его женой.
– Ах, не можешь!
– злобно, сквозь зубы повторил мальчик и грубо оттолкнул ее от себя.
– Не можешь!
А тебе известно, что он один стоит пятидесяти таких, как ты?
– Очень может быть, Чарли, и все-таки выйти за него я не могу.
– То есть ты сознаешь, что не заслуживаешь такого мужа, что он тебе не пара? Так надо понимать твои слова?
– Нет, Чарли, мои слова надо понимать так, что он мне не нравится и что я никогда за него не выйду.
– Нечего сказать, хорошая у меня сестра!
– воскликнул мальчик.
– Нечего сказать, сестра у меня бескорыстная! Значит, все мои старания зачеркнуть прошлое, выйти в люди и вместе с собой вывести в люди и тебя должны пойти прахом из-за твоих нелепых капризов? Так, что ли?
– Я не хочу упрекать тебя, Чарли.
– Нет, вы только послушайте ее!
– Мальчик оглянулся в темноте по сторонам.
– Она не хочет упрекать меня! Она сделала все, чтоб разрушить и мое и свое счастье, и она же не хочет упрекать меня! Чего доброго ты еще скажешь: не надо упрекать мистера Хэдстона за то, что он спустился к твоим ногам из тех кругов, которые гордятся им, и снизошел до тебя только для того, чтобы ты его оттолкнула!
– Нет, Чарли, как я ему сказала, так скажу и тебе: я благодарю мистера Хэдстона за предложение, но жалею, что оно было сделано, и надеюсь, что он найдет себе лучшую жену, с которой будет счастлив.