Наш общий друг. Том 2
Шрифт:
На другой день, вернувшись домой к обеду, Джон сел на кушетку рядом с Беллой и дочкой-Беллой и сказал:
— Знаешь, радость моя, у меня есть кое-какие новости. Я решил уйти из торгового дома.
Так как это решение, видимо, радовало его, Белла сочла, что ничего дурного не случилось.
— Короче говоря, любимая, — продолжал Джон, — торговый дом закрылся и прекратил свое существование. Его больше нет.
— Значит, ты поступил куда-то еще, Джон?
— Да, милая. Теперь я занялся другим делом. И положение у меня будет гораздо лучше.
Неутомимую дочку сейчас
— Ур-ра! Леди и джентльментли! Ура-ура-ура!
— Вот только одно плохо, сокровище мое, — сказал Джон. — Ты, кажется, полюбила наш коттедж?
— Конечно, полюбила! Но что в этом плохого?
— А то, что нам придется уехать отсюда.
— Джон!
— Придется, дорогая. Теперь мы будем жить в Лондоне. Словом, по моему новому положению мне полагается бесплатное жилье. Вот туда и надо перебираться.
— Это большая выгода для нас, Джон!
— Да, несомненно. Выгода большая, прелесть моя.
Он метнул на нее взгляд — взгляд веселый и лукавый, что вынудило неутомимую дочку опять пустить в ход свои пухленькие кулачки и грозно потребовать от отца объяснений.
— Дорогая моя, ты сама сказала: «Это большая выгода для нас», и я подтвердил: «Выгода большая». Вполне невинное высказывание.
— Я не позволю… вам… сэр, насмехаться… над моей… почтенной… матушкой, — заявила неутомимая дочка, в паузы между словами мягко тыча ему в лицо то одним, то другим пухленьким кулачком.
Когда Джон, нагнувшись, принял эту заслуженную кару, Белла спросила его, скоро ли надо переезжать. Да, да! В самое ближайшее время (сказал Джон). Обстановку они, разумеется, возьмут с собой? (спросила Белла). Да нет (сказал Джон), собственно говоря… в доме все… дом уже как-то обставлен.
Услышав это, неутомимая дочка возобновила свои атаки и сказала: «Но там нет детской, сэр! О чем вы думаете, жестокосердый родитель?» На что жестокосердый родитель ответил: «Собственно говоря… детская там есть… можно будет обойтись как-нибудь». — «Обойтись? — возмутилась Неутомимая, снова награждая отца тумаками. — Да за кого вы меня принимаете?» — После чего ее положили на спинку и задушили поцелуями…
— Нет, в самом деле, Джон, — сказала Белла, разрумянившаяся после возни с Неутомимой. — Хорошо ли будет нашей дочке в новом доме? Вот в чем вопрос.
— Такой вопрос не трудно было предвидеть, — сказал он. — И поэтому завтра утром мы с тобой поедем посмотреть наше новое жилище. Я об этом уже условился.
Итак, решено: завтра утром они едут в город. Джона целуют. Белла в восторге.
Прибыв, как полагалось по сговору, в Лондон, они наняли кэб и поехали в западную часть города. И мало того, что в западную часть города, — в те самые места, которые Белла видела в последний раз, когда распростилась с домом мистера Боффина. И мало того, что в эти самые места. — на ту самую улицу. И мало того, что на ту самую улицу, — их экипаж наконец-то остановился… у того самого дома.
— Джон, милый! — воскликнула Белла, в волнении высунувшись из окошечка. — Ты видишь, куда мы приехали?
— Вижу,
Дверь отворилась перед ними без стука, без звонка, и Джон помог ей выйти из кэба. Слуга, появившийся им навстречу, ни о чем не спросил Джона и не пошел ни впереди них, ни сзади, когда они стали подниматься наверх. Белла не остановилась у нижней ступеньки только потому, что муж обнимал ее за талию и вел вперед. Лестница снизу доверху была со вкусом убрана роскошными цветами.
— Джон! — чуть слышно пролепетала Белла. — Что все это значит?
— Ничего, дорогая, ничего. Идем дальше.
Поднявшись на один пролет, они вошли в прелестную комнату, по которой порхали тропические птицы, еще более яркие и пестрые, чем цветы на лестнице; тут же был аквариум с золотыми и серебряными рыбками, с водяными лилиями, с зеленым мохом, фонтанчиком посредине, и прочие чудеса.
— Джон, милый! — сказала Белла. — Что все это значит?
— Ничего, дорогая, ничего. Идем дальше.
И они пошли дальше и остановились перед затворенной дверью. Джон хотел отворить ее, но Белла схватила его за руку.
— Я не понимаю, что все это значит… и я больше не могу, Джон. Милый… поддержи меня.
Джон поднял ее на руки и вбежал с нею в комнату.
Смотрите, кто это? Мистер и миссис Боффип! Боже, как они сияют! Миссис Боффин вне себя от радости хлопает в ладоши, подбегает к Белле, прижимает Беллу к груди и говорит сквозь слезы, заливающие ее милое лицо:
— Душенька моя, голубушка! Ведь мы с Нодди были на твоей свадьбе и не могли пожелать тебе счастья, не могли даже поговорить с тобой! Душенька моя! Жена нашего Джона, мать его дочки! Прелесть моя, красавица! Теперь ты у себя дома! Добро пожаловать, радость моя!
Глава XIII
показывает, как Золотой Мусорщик помогал разгребать мусор
В первые минуты, полные изумления и растерянности, Белла больше всего изумилась и растерялась при виде сияющей физиономии мистера Боффина. То, что его жена радовалась от всего сердца, от всей души, что ее лицо отражало все чувства натуры широкой и доброй и ни одного чувства мелкого, низменного, Беллу не удивляло. Но как он может стоять и смотреть на нее и Джона, излучая благодушие всей своей круглой, румяной физиономией, точно веселый, добрый волшебник! Вспомнить только, каким он был, когда она видела его в последний раз в этой комнате — в этой самой комнате, где ему пришлось выслушать от нее на прощание все, что она о нем думала! И куда девались алчность, подозрительность и недоверие, искажавшие тогда его лицо?
Миссис Боффин усадила Беллу на широкую оттоманку, сама села слева, Джон справа, а мистер Боффин стоял перед ними и смотрел на них ликующими, счастливыми глазами. И тут на миссис Боффин напал такой смех, что она могла только хлопать в ладоши, бить себя по коленкам и раскачиваться взад и вперед, а потом вдруг обняла Беллу и тоже стала раскачивать ее взад и вперед — и все это заняло немало времени.
— Старушка, старушка! — сказал, наконец, мистер Боффин. — Ну, начинай же, не то кому-нибудь другому придется за тебя начать.