Наша Маша (Книга для родителей)
Шрифт:
– А где он?
– Кто?
– Вася?
– Какой Вася?
– Маленький который... когда ты маленький был.
– Мой брат?
– Да.
– Он умер... погиб на войне.
Пауза. Маша напряженно думает. Потом говорит:
– Ты знаешь, у меня была книжка. Там было написано: птичка умерла. Ей не давали пить и есть, и она умерла.
10.7.60.
Кто-то при Маше сказал, что в Луге она спит гораздо лучше, чем спала в Ленинграде.
Она мне объяснила, почему
– В Ленинграде я один раз очень страшный сон видела... А в Лугу он не может приехать - у него денег нет.
– У кого денег нет? Кто не может приехать?
– У сна. Он билет не может купить.
11.7.60.
На днях ей сказали, что у ее троюродной сестры Иры будет ребеночек и что Маша после этого станет тетей.
Не хочет быть тетей. Чуть не плачет.
– Нет, нет! Я хочу быть девочкой.
Думает, что если тетя, - значит, будет мазать губы, ходить на каблуках и поддерживать скучные разговоры с другими тетями. И в куклы нельзя играть, и на одной ножке прыгать.
* * *
Огорчают меня ее необъяснимые и непобедимые страхи. Боится, например, насекомых: мух, комаров, пауков. Пять минут назад я обнаружил на веранде полураздавленного жука. Взял его в руки. Что было с Машкой! Воет так, что губы дрожат:
– Бою-у-у-усь!!
И в рев:
– Хочу ма-аму! Ма-аму хочу!
Объяснил ей, что плакать следовало бы не ей, а жуку. Ведь он теперь или умрет, или хромать будет.
Перестает плакать.
– А дети у него есть?
– Есть, наверное. Вот они ждут папу, а папа не идет.
Слезы почти уже высохли. Только одна слезинка, расплываясь, ползет по щеке к губам.
– Знаешь что? Надо его смазать йодом.
– Да, - говорю, - пожалуй.
Пошел искать жука. Но ей уже опять страшно. Кричит вдогонку:
– Не надо! Не надо йодом!
12.7.60.
Забыл вчера записать окончание истории с жуком.
Я пришел посмотреть, как поживает раненый жук, и обнаружил, что он уже мертв. Закопал его. Сказал об этом Маше.
– Не бойся. Он уже умер.
– А что он делает?
– Он ничего не делает. Он не может ничего делать. Он уже не двигается.
– А как люди умирают?
– Так же.
– Как?
– Перестают дышать, руками и ногами не двигают и глаз не открывают.
Сам испугался, что позволил себе коснуться этой темы.
Но Машка - и тут играет. Я ей сказал:
– Жалко маленьких жучков. Они одни остались.
Машка:
– У них и мама умерла. И братик умер. Ему укол делали, грязь попала, разрезали живот - и он умер.
* * *
Позже возвращается к той же теме...
Мы играли в девочку Люсю и в Марью Алексеевну. Марья Алексеевна говорит Люсе про тетю Олю:
– Тетя Оля попала под трамвай! Ее всю
Спрашиваю:
– Когда это, недавно случилось?
– Нет, она еще маленькая попала под трамвай.
13.7.60.
Вчера мама купила в Луге томик грузинских сказок - для Маши. Чтобы "приобщить девочку к родной грузинской культуре". Позже мама должна была признаться, что купила эту книгу себе и мне на голову.
Книгу иллюстрировал народный художник Грузии Гудиашвили. Фронтиспис сделан в манере, которая отвечает вкусу таких читателей, как, скажем, наш племянник Павлик: огромная трехглазая голова страшенного дэва. Из оскаленной пасти его выскочил мальчик, одна его нога осталась в зубах чудовища.
Маша посмотрела, посмотрела: "А это что? А это кто?" И вдруг расчухала, что к чему, и заявляет:
– Я боюсь! Я дэва боюсь!
Потом как будто забыла о нем. А вечером мы ходили втроем в лес. Возвращались домой в девятом часу. До этого Машка была веселая, шумная. А тут вдруг подошла, взяла меня за руку и говорит:
– Боюсь дэва.
И дома весь вечер плакала и в отчаянии восклицала:
– Боюсь дэва! Он во сне придет ко мне. Не уходите! Мама! Не уходи. Я боюсь его.
Пришлось прибегнуть к заклинаниям.
– Тук-тук-тук. Дэв, улетай в Тбилиси!
– Нет, далеко-далеко пусть улетит.
– Лети дальше, лети в Ереван и дальше - в Иран, в город Тегеран.
– Такого нет.
– Нет, есть. Ну вот, улетел дэв. Не бойся теперь.
– А книга?
– И книга улетела (пришлось попросить маму надежно спрятать этот симпатичный подарок).
– Скажи, чтобы он в сон ко мне не приходил...
– Хорошо. Тук-тук-тук. Дэв, не приходи к Машеньке в сон!
Проделал все, что требуется. Все-таки засыпала неспокойно.
* * *
А утром, в восьмом часу, прибежала ко мне в одной ночной сорочке веселая, тепленькая, румяная.
– Добрым утром!
– Ну, что ты во сне видела?
– Цветочки видела.
* * *
В восемь часов утра занимались гимнастикой. Было уже порядочно жарко. Ушли гимнастировать далеко в лес...
На обратном пути собирали землянику. Машка собирала ее в потную пригоршню. Придя домой, одаривала земляникой маму и тетю Минзамал.
* * *
Из старых заметок.
Ей дали ломтик мяса. Она видела, как я только что ел бутерброд с мясом, и говорит:
– Не так! Постели его на хлеб!
14.7.60.
Дни идут своей чередой, каждый день похож на предыдущий.
Нет, простите, это - беллетристика. Машкины дни не похожи один на другой, каждый день и каждый новый час ее жизни приносят с собой что-нибудь новое.