Наша светлость

Демина Карина

К чему уходить?

Дома держись, человек. Семьи.

Не надо воевать. Спи, город... хотя бы сегодня.

И он все же поддавался на уговоры. Смежив веки, закрывал гневливые глаза окраин, разводил костры и разрешал песни, долгие, тоскливые, которые хороши лишь зимними вечерами. Но утром - Кайя ощущал это каждый день - наступало пробуждение. Кто-то сыпал стальные иглы в зимнюю постель Города, и тот, ворочаясь, сдирал о сталь шкуру. И плакал от внезапной обиды, а к вечеру на смену слезам приходил гнев.

Тяжело. Когда-нибудь

у Кайя не хватит сил сдерживать гнев. И отъезд уже выглядит почти предательством. Какое из зол выбрать?

Остаться? Будет война.

Уехать, и тоже, скорее всего, будет война. Единственный шанс, что тот, кто затеял представление, не станет тратить накопленные силы на удар по пустому Замку. Гнев без постоянной подпитки иссякнет сам собой, и спустя неделю-две люди станут удивляться тому, что с ними было.

Хочется верить, что все будет именно так.

– Неспокойно?
– Урфин знал ответ. Он и сам слышал, пусть иначе, чем Кайя.

Недаром две последние недели почти не выходил из подземелья. Читал донесения. Раскладывал. Отдавал приказы. Мерил шагами Магнусову комнату, пытаясь скрыть нервозность, и все равно злился, чувствовал себя запертым, хотя Кайя не стал бы останавливать, вздумай он выйти.

Сегодня Урфин явился сам. И был мрачнее обычного.

– Я четверых человек потерял, - он сгорбился в кресле и руки к огню вытянул.
– Магнус ведь рассказывал про типографию? Получалось. Мне казалось, что у нас получается. На агента вышли. И первую партию листовок сдал без проблем. Мы отследили, кому именно. Задерживать пока не стали. Ждали, что заказчик объявится или хоть кто-то важный, тем более, что заказали кое-что и вправду серьезное.

Урфин кинул на стол сложенный вчетверо лист.

А вот и те иглы, которые мешают городу уснуть. Колючие слова, в которых многие видят совсем не то, что написано. Правда у каждого своя.

– Мы следили. Ждали. Держались поодаль, боясь спугнуть. Время до срока еще оставалось, но все равно присматривали. А в результате потеряли четверых и груз. Если бы я там был...

– Трупов было бы пять.

– Мне нравится, что ты в меня веришь, - упрямство не позволяло Урфину согласиться с очевидностью вывода.
– Я бы...

– Твои люди не были новичками?

Магнус новичков к такому делу не допустил бы. И Урфин прекрасно понимает, о чем речь:

– Они были менее опытны, чем я.

– Но достаточно опытны, чтобы ушел хоть кто-то.

– Их сняли одновременно, - Урфин поднялся, тяжело, словно ему было много старше, чем на самом деле. Непросто терять людей. И он еще долго будет пережевывать случившееся, пытаясь понять, где же совершил ту самую ошибку.
– Их выследили и сняли. И да, я понял. Нашего агента раскусили. Или сдали. Вероятно, с самого начала сдали. А Тень просто воспользовался случаем.

Это его и бесит.

Даже не столько потеря людей, которые доверились Урфину, сколько осознание того, что его обошли. Использовали. И сделали это с издевательской небрежностью.

– Я своими руками дал ему оружие!
– Урфин сгреб лист, смял и швырнул в камин. Огонь отпрянул от подношения, но тут же потянулся любопытными рыжими лапами. Края бумаги пожелтели, поползли черными дырам, и в конце концов, пламя проглотило слова.
– Я! Своими руками!

Он выдыхает сквозь сцепленные зубы.

– И ты лишил его пушек, - Кайя знает, что утешение слабое, но хоть что-то.

– Ну да... в городе от их мало пользы.

– Ты не прав, - про пушки Кайя думал. Ему было жаль убивать их, поскольку оружие не виновато в том, что задумали люди.
– Пушки - символ. Им не нужно стрелять. Им нужно быть. Иллюзия мощи. Люди бы в нее поверили. Без пушек им будет много сложнее...

Но будет. Лживые обещания подарят городу неспокойные сны.

– Сегодня мы возьмем всех, кто хоть как-то засветился. Я этот город по камню переверну...

Перевернет. Наверняка, задействовал всех доступных людей. Но наперед знает, что эта охота вряд ли будет удачна.

– Все внизу. Тень ведет. И выигрывает. А это опасная дорога. Очень легко поверить в собственную неуязвимость. И когда-нибудь он оступится. Он ведь молод, - Урфин возвращается на место и садится, упираясь локтями в колени. Сцепленные руки держит перед собой, смотрит на них, точно пытаясь сосредоточиться.
– Не старше тебя и меня. Возможно, моложе. Тени не живут долго. А у него есть тень. И деньги, чтобы оплатить все. Он самостоятелен, поскольку не приходится отчитываться за траты. Возможно, он потратил все или почти все состояние. Зачем? Я вижу только одну причину.

– Месть?
– перебрав все варианты, которые пришли только в голову, Кайя остановился на этом.

– Месть. Не тебе конкретно. Всем. Знаешь, это страшно, но в чем-то я его понимаю. Мне самому тошно от того, что здесь творится. Порой хочется, чтобы Замок провалился сквозь землю. Просто перестал быть со всем дерьмом, которое в нем накопилось.

– Замок не виноват.

– Не смотри так. Это не я... я понимаю, что война ничего не решит. Я видел ее живьем. И ты видел. А вот он...
– Урфин замер.
– Он не представляет, что затеял. В теории - да. А живьем... Кайя, у меня такое ощущение, что я почти понял. На краю уже... а за край не получается. Бегаю по кругу. Не замечаю очевидного. Я знаю, что я близко. Но не знаю, к чему!

К пробуждению.

Город снова заворочался во тьме, сквозь сон огрызаясь на людей Урфина, которым вздумалось сунуться в заклятые места.

Послезавтра бал. И отступать некуда. Все будет, как будет...

Ледяные статуи. Замороженные цветы. Клетки. Птицы. Зеркала и свечи.

Наша Светлость старались, но подозревают, что старания эти пропадут втуне. Куно просит не волноваться. А у меня не выходит.