Наше лето
Шрифт:
– От кого прячешься? – поинтересовалась я.
– Ничего я не прячусь, – фыркнула она. – Боюсь, что начну плеваться, и не желаю вступать в драку. Правда, у меня достаточно длинные ногти, но взгляни на их коготки!
Блондинка, уже стоявшая над нами, нагнулась, и я неожиданно смутилась, разглядев глубокую ложбинку между грудями…
И что ей понадобилось?
– Не могли бы вы сфотографировать нас? – спросила она.
– Могла бы, – хладнокровно откликнулась Джинси. – Вопрос в том, хочу ли.
Широкая
– Давайте мне, – вмешалась я, почему-то пожалев девушку.
Подумаешь, красивая и глупая! Не такой уж и недостаток. Кроме того, красота и глупость вовсе не обязательно предполагают, что она еще и подлая.
– Как работает камера?
– О, проще простого, – ответила блондинка, вернув на лицо широкую зубастую улыбку. – Смотрите в это окошечко и нажимайте кнопку. Вот и все.
Я поднялась и последовала за блондинкой к ее подругам. Последовали возня, хихиканье, визг, в результате чего они приняли оригинальную, по их мнению, позу. Обнялись, выставив напоказ одновременно груди и задницы. Интересно, как это у них получается?
У меня даже возникла дурацкая мысль: может, они акробатки? Женщины-змеи?
– Улыбнитесь, – промямлила я, но губы и так были раздвинуты, а зубы уже блестели.
Блондинка выхватила у меня камеру и со смешком поблагодарила.
Мрачная, чувствуя себя то ли униженной, то ли смешной, я побрела к подругам.
Песок жег ступни. Хотелось в туалет. Купальник так и норовил собраться складками.
– Господи, Клер! – воскликнула Джинси, когда я плюхнулась на полотенце. – Да ты только что сняла свой первый разворот «Плейбоя»! Каково это – быть настоящим деятелем порноиндустрии? Может, тебе пора вступать в профсоюз? Говорят, у них хорошая медицинская страховка, постоянная работа…
– Угу. Помолчи хоть немного, – бросила Даниэлла. – Может, нам перейти в другое место?
– Ни за что. Мы первыми пришли.
Пока Джинси и Даниэлла препирались, я думала об Уине: «Интересно, его тянет к женщинам вроде тех, что резвятся на песке возле нас?
И пока я сижу здесь, на Вайнярде, может, он коротает время, читая «Плейбой», или смотрит порнофильм?
А может, он посещает стрип-бары вместе с так называемыми клиентами?»
Последнее совсем уж трудно представить: к сексу Уин был довольно равнодушен.
«Может, – мучительно размышляла я, наблюдая, как брюнетка размазывает лосьон для загара по уже золотистому очень плоскому животу, – может, это я во всем виновата?
Может, Уин отдаляется от меня, чувствуя, что секс меня не слишком волнует? Секс с ним.
Может, Уин вовсе не находит меня настолько уж привлекательной…»
Я из тех девушек, на которых женятся. Не из тех, с кем мужчины развлекаются. Я знала это с юности. Встреча с Финном? Так, мимолетная ошибка.
А если это и есть часть проблемы, возникшей между мной и Уином? Отсутствие взаимной сексуальной притягательности?
Но насколько страсть важна в браке? Насколько важна в перспективе?
Все консультанты по семейной жизни утверждали, что животная похоть со временем истощается, ее сменяют более глубокие отношения, основанные на взаимной поддержке, уважении и дружбе.
Но что, если животной похоти не было вообще? С самого начала?
Наверное, стоило бы спросить Джинси, что она об этом думает. И как обстоят дела между ней и Риком. То есть не дела, а секс.
Наверное, стоит спросить Даниэллу про Криса?
Наверное…
Одна из девиц в бикини взвизгнула, и ее подружки подхватили крик. Теперь все трое резвились в воде, занятые шуточной борьбой.
– Хоть бы они утонули, – пробормотала я. – Хоть бы их сожрала акула.
– Так и знала, что ты придешь в себя, – прыснула Джинси. – Ни у кого не найдется столько благородства!
Даниэлла погладила меня по руке.
– Добро пожаловать в реальный мир, солнышко. – Не слишком-то он хорош.
АВГУСТ
ДЖИНСИ
СВОЙ СВОЕМУ
Мы с Риком как раз доели простой ужин: паста с чесноком и маслом, салат и хлеб – готовил, разумеется, он, – и я стала складывать грязную посуду в раковину, когда в дверь позвонили.
Еще раз.
И еще.
– Кого это принесло? – пробурчала я, неохотно направляясь к двери.
Посмотрела в грязноватый глазок и увидела самый жуткий кошмар.
Мать твою! Братец!
Может, лучше вообще не открывать?
Хватит ли у меня решимости?
Должно быть, он услышал мой голосок… Эта вечная привычка орать!
И что он скажет родителям? Что собственная сестра, родная плоть и кровь оставила его стоять в коридоре, как приблудного пса?
– Черт!
– Джинси, кто это?
Из кухни выглянул недоумевающий Рик с кухонным полотенцем в руках.
– Мой брат, – прошептала я одними губами.
– Так впусти его.
– Я…
– Да что с тобой, Джинси! Открой!
Я съежилась.
– Или стесняешься меня? – поддел Рик.
– Иисусе, конечно, нет! Только помни: ты сам напросился.
И я неохотно приоткрыла дверь.
Томми. Во всей своей свинюшной красе. Растянутая, покрытая пятнами майка. Джинсы, сползшие с пивного брюшка, совершенно неуместного при его тощей фигуре. Редкие волосы выстрижены узором в виде звезды.
– И что ты здесь делаешь? – рявкнула я. – То есть в Бостоне? Ночевать тебя я все равно не оставлю!
– Эй, Джинси, придержи коней, – промямлил он, поднимая руки в знак капитуляции. – Старушка, мы с Джеем приехали маленько поразвлечься, вот и все.